Георг Борн - Султан и его гарем

– Но как же устроят они это? – спросил Гуссейн.

– Будет сделано так, как будто бы Абдул-Азис лишил себя жизни каким-нибудь оружием, которое найдут у него же в руках, – отвечал Мансур.

– Что же, можно использовать этого солдата, – заметил Рашид, – но что мы с ним сделаем, когда он кончит свое дело?

– Они оба получат награду и будут посланы в Аравию, – сказал Гуссейн. – Я берусь наблюдать за ними.

– Лучше всего, если они оба найдут смерть по дороге в Аравию, – заметил Мансур таким спокойным тоном, как будто бы дело шло о самой ничтожной и простой вещи на свете.

– Согласен! – сказал Гуссейн. – Где же тот солдат, о котором ты говоришь, мой мудрый Мансур-эфенди?

Мансур потянул за шнурок колокольчика. Вошел один из дервишей.

– Они оба тут? – спросил Мансур.

– Нет, мудрый Баба-Мансур, – отвечал дервиш, – здесь только один из них.

– Кто же?

– Солдат – негр Тимбо.

– Пусть он войдет!

Дервиш вышел, и через минуту в залу совещания вошел, униженно кланяясь, Тимбо и бросился на колени перед Мансуром.

– Где же твой товарищ-шарлатан? – спросил Мансур, в то время когда Рашид и Гуссейн внимательно рассматривали солдата. Гамид, казалось, уже знал его.

Негр вопросительно взглянул на Мансура, очевидно не понимая, что тот ему сказал.

– Я спрашиваю, где доктор, которого ты хотел взять в помощники, – повторил тот.

– А! Да, доктор! Доктор не пришел. Его не надо. Тимбо может все за него сделать!

– Но мы должны же видеть и знать, кто он такой, – продолжал Мансур. – Как его зовут?

– О! Он придет сюда! Когда ему прийти? – вскричал негр. – Тимбо отвечает за него. Он благоразумен и молчалив, как могила. Прикажи мне – и я сделаю все! Я буду смотреть за доктором.

– Этого довольно! – сказал нетерпеливый Гуссейн-паша, обращаясь к Мансуру и Рашиду.

– И ты обещаешь нам устранить свергнутого султана в его покоях без шума, осторожно? – спросил Рашид.

Негр утвердительно кивнул головой.

– Да, без шума! – сказал он.

– И никто не догадается, что он умер насильственной смертью?

– Никто! Доктор и я, мы все отлично устроим! Ни красного следа на шее, ни малейшей раны, ни яду – ничего.

– Должно сделать так, чтобы даже доктора подумали, что султан сам лишил себя жизни! – приказал Гуссейн-паша.

– Все будет сделано, как ты приказываешь, великий паша.

– По окончании вашего дела вы получите оба пятнадцать тысяч пиастров[30] и должны будете тотчас же отправиться в Аравию, – продолжал Гуссейн.

– И это приказание будет исполнено, великий паша.

– Ступай теперь в свой полк. Завтра утром ты будешь назначен в караул к бывшему султану. Тогда тебе можно будет ввести к нему доктора, и вам будет удобно сделать ваше дело, – продолжал Гуссейн.

Негр униженно поклонился каждому из присутствующих и поспешно вышел.

За развалинами ожидал его товарищ, называвший себя доктором.

Это был не кто иной, как грек Лаццаро.

Он был одет, как и все греческие и турецкие доктора, в широкий и длинный зеленый халат, на голове у него был намотан платок, свисающие концы которого скрывали часть лица.

– Ну что, сделано? – спросил он Тимбо, когда тот вернулся из развалин. Негр кивнул головой.

– Сделано! – сказал он. – Завтра утром за работу! Я иду в караул во дворец и введу тогда тебя в комнаты султана.

– А что мы за это получим?

– Пятнадцать тысяч пиастров.

– Собачья плата за такую работу! – заметил грек. – Ты мог бы потребовать больше. Не каждый день убивают султанов. Я, право, в убытке, а ты как? Ведь я должен устроить, чтобы султан лишился сознания, иначе ничего не выйдет.

– Мы поделимся! Ты возьмешь половину – Тимбо возьмет половину.

– Идет! Я приду завтра рано утром в Чераган, и ты проведешь меня к султану.

Сообщники расстались. Негр-солдат отправился в свой полк, и еще ночью восемь человек, в числе которых был и он, получили приказание идти в караул в Чераганский дворец, где жил свергнутый султан. Тимбо был поставлен у дверей комнаты, в которой спал Абдул-Азис.

Утомленный и разбитый страшным волнением, несчастный султан к утру уснул, но ненадолго, не прошло и двух часов, как он уже проснулся. И во сне не нашел он покоя. Ему все грезились убийцы, подосланные его врагами.

Поднявшись и совершив предписанное религией омовение, он перешел в соседнюю комнату и потребовал зеркало и ножницы.

Требуемые предметы были ему принесены, и он начал подстригать себе волосы и бороду, как он обыкновенно делал каждое утро.

В эту минуту в комнату, где он находился, вошел Тимбо и за ним Лаццаро, одетый по-прежнему турецким доктором.

Султан с удивлением взглянул на вошедших незнакомых ему людей и положил около себя зеркало и ножницы, бывшие у него в руках.

– Доктор! – сказал с почтительным поклоном Тимбо, указывая на Лаццаро.

– Кто ты? Чего тебе от меня надо? Я тебя не знаю! – отвечал султан.

– Я пришел освидетельствовать состояние здоровья вашего величества! – сказал грек, подходя к Абдул-Азису.

Несчастный подумал, что это, верно, доктор, посланный султаншей Валиде, и машинально протянул руку, чтобы тот мог пощупать пульс.

В ту же минуту Лаццаро поднес к лицу султана белый шелковый платок, который был пропитан одуряющей жидкостью. Султан тотчас же лишился сознания.

Началось преступное дело.

Солдат-негр вынул из своего платья крепкую длинную иглу и воткнул ее в затылок султана так, что конец ее проник до мозга. Сон несчастного оборвала смерть. Только легкое вздрагивание обозначило этот переход.

Тимбо вынул осторожно иглу из ранки и вытер выступившую каплю крови.

Оставалось только придать смерти султана подобие самоубийства.

Лаццаро схватил лежавшие около убитого ножницы и проткнул ими жилы на обеих руках – кровь хлынула потоком. Тогда грек вложил ножницы в руку султана, чтобы казалось, будто тот сам нанес себе раны, затем убийцы вышли из комнаты так спокойно, как будто бы ничего не случилось.

Спустя несколько минут слуги вошли в комнату, где лежал султан, и отступили в ужасе, увидя его плавающим в крови. Тотчас же послали за докторами, но было уже поздно. Доктора могли только констатировать смерть Абдул-Азиса, которая, по их мнению, произошла от слишком большой потери крови.

План Гуссейна и Мансура удался вполне. Европейские доктора, призванные, в свою очередь, подтвердили то же самое, и только двое убийц могли рассказать истинную причину смерти несчастного султана.

Они были опасны, так как знали истину, и поэтому их смерть была также решена. Но близок уже был для врагов султана час возмездия.

Земная кара готова была обрушиться на их преступные головы!..

В ту же ночь, когда Абдул-Азис был принужден отречься от престола, принца Мурада приверженцы Гуссейна привезли во дворец Беглербег.

Согласно, вероятно, данному им приказанию, они не сказали наследнику престола ни куда его везут, ни что его ожидает.

Очутившись во дворце султана, принц Мурад решил, что наступил его последний час. Поэтому переход от страха и унижений к могуществу был слишком неожидан для принца.

Когда министры торжественно объявили ему о его восшествии на престол, эта весть поразила его и оглушила.

Его силы были слабы, чтобы вынести подобное волнение. Он и смеялся, и плакал, и от избытка чувств обнимал Мансура и Мидхата. Неожиданная радость едва не лишила его рассудка!

Наутро узнал он все подробности событий необычной ночи, и первым делом он приказал освободить сына свергнутого султана, принца Юсуфа, и великого шейха Гассана-бея. В остальном он во всем подчинился желаниям министров, которым он был обязан своим возвышением.

Министры освободили принца Юсуфа и определили ему для житья дворец Долма-Бахче, туда же привезены были его братья и сестры, но Гассан-бей казался им слишком опасным, и они, по совету Мансура, оставили его в каменной тюрьме старого сераля, куда он был заключен в ночь государственного переворота.

Сделавшись султаном, Мурад поспешил вознаградить тех, кто был ему верен и помогал в прошлое тяжелое время.

Но чаше всего, к сожалению, он оказывал благодеяния недостойным, вроде Нури-паши, его зятя, которого мы уже знаем как участника того рокового обеда, который стоил жизни муширу Изету.

Этот Нури-паша, которого слабый и добродушный Мурад сделал главным управителем дворца, не посовестился употребить во зло оказанное ему доверие. Впоследствии стали известны его мошеннические проделки.

Казнокрадство Нури-паши достигло таких колоссальных размеров, что, наконец, он попал под суд. Гамик-паша и сам великий визирь занялись расследованием этого дела. Было доказано похищение пятидесяти четырех лошадей, двадцати двух экипажей, двенадцати серебряных и золотых ящиков для сигар, семи осыпанных бриллиантами табакерок и множества орденов, украшенных драгоценными камнями.

Преемником Нури-паши стал Сеид-паша, директор оружейной фабрики. Он более всего был известен тем, что «потерял» в Лондоне сто тысяч франков, которые были даны ему для закупки оружия. И подобных людей назначали на высшие должности!..

Министры, свергнувшие Абдул-Азиса, достигли своей цели, захватили всю власть в свои руки. Мехмед Рушди-паша был сделан великим визирем, но истинным главой государства стал Мидхат-паша. Гуссейн Авни остался военным министром и Кайрула-эфенди – Шейх-уль-Исламом. Рашид-паша возглавил министерство иностранных дел, а Ахмед Кайзерли-паша – морское министерство.

Редиф-паша за выказанную им энергию и усердие был осыпан наградами и почестями.

Тимбо – солдат-негр – тоже не был забыт, и обещанная награда ожидала его.

Недоверчивый Мансур приказал нескольким дервишам наблюдать за убийцей султана, и в тот же вечер они сообщили ему, что солдат-негр пришел к развалинам и разговаривает у входа в них со своим товарищем доктором.

Этот доктор с самого начала вызвал подозрение у Мансура своим упорным нежеланием встретиться с ним.

Поэтому, узнав, что негр и доктор находятся у стен развалин, он поспешил к тому месту и, скрывшись за стеной, стал наблюдать за ними в отверстие старой бойницы – оттуда он мог видеть их, не будучи сам замечен.

Несмотря на наступивший уже вечер, было еще довольно светло.

Мансур не мог расслышать слов разговаривавших, но ясно видел лица, особенно солдата, лицо же доктора ему было трудно разглядеть, так как тот стоял к нему боком и головная повязка скрывала большую часть его лица.

По росту, фигуре и жестам товарищ негра тотчас же напомнил Мансуру Лаццаро.

Однако он не обратил сначала внимания на это сходство, так как был вполне уверен в смерти грека.

Но в ту минуту, когда разговор кончился и Тимбо направился ко входу в развалины, доктор обернулся лицом к стене – Мансур невольно вздрогнул. Этот доктор, помогавший в убийстве султана, был не кто иной, как Лаццаро! Он был жив!

Мансур знал, насколько опасен для него этот грек, и решение было в ту же минуту принято! Этот соучастник был гораздо опаснее негра, и поэтому он должен был умереть!

Не теряя ни минуты, Мансур поспешил возвратиться в Башню мудрецов. Едва успел он войти в залу совещаний, как дверь отворилась и вошел дервиш-привратник, чтобы доложить, что негр Тимбо хочет видеть мудрого Мансура-эфенди.

Мансур приказал его впустить.

Изгибаясь, как угорь, и униженно кланяясь до земли, Тимбо приблизился к Мансуру и бросился на колени.

– Тимбо пришел спросить тебя, мудрый и могущественный Мансур-эфенди, доволен ли ты им, – проговорил солдат.

– Ты хорошо сделал свое дело, и я очень доволен тобой, – отвечал Мансур с благосклонным видом. – Обещанная тебе награда уже готова, и ты сейчас ее получишь. Но где же твой товарищ доктор?

– Он не пришел, великий шейх, у него есть сегодня важные дела. Я честно поделюсь с ним!

– Я верю, что ты поделишься честно, но твой товарищ, которого я не знаю, поступит ли так же честно с тобой?

Тимбо взглянул с удивлением на Мансура.

– Тимбо не понимает, великий шейх!

– Я хочу сказать, поступит ли этот доктор с тобой честно и не выдаст ли он тебя и твоего поступка.

– Но, великий шейх, этим он выдаст также и самого себя!

– Ну, если он ловко поведет дело, этого, может быть, и не случится. А тебе, в случае его измены, не избежать смерти.

– Мне и ему!

– Что тебе в том, – сказал с улыбкой Мансур, – что он тоже умрет? Это не спасет тебе жизнь!

Тимбо задумался. «Великий шейх прав, скверно, когда есть сообщник!»

– Но ты посылаешь меня в Геджас! – прибавил он, обращаясь к Мансуру, и его черное лицо прояснилось.

– Ты думаешь, что будешь там в безопасности? На это тебе нечего надеяться. В случае доноса тебя будут искать повсюду и найдут. Тогда тебе не избежать виселицы как убийце султана. Все твои оправдания ни к чему не приведут.