Георг Борн - Султан и его гарем

– Но ведь Тимбо было приказано убить… – сказал в смущении негр.

– Все это так, но ты получил награду, и вся ответственность падает на тебя!

– Тогда я назову тех, кто нанял меня!

– Разве это поможет тебе? Кто станет тебя слушать, кто поверит тебе?..

Между тем Лаццаро, видя, что негр долго не возвращается, захотел узнать, что его там задержало, и, перелезши через стену, пробрался в ту часть развалин, где находилась Башня мудрецов.

Наступившая темнота помогла ему пробраться незамеченным в самую башню.

Тут, притаившись в комнате, которая соседствовала с залой совещаний, грек успел услышать часть разговора Мансура с негром.

– Ты говоришь, великий шейх, что сообщник опасен для Тимбо? – спросил негр. – Тимбо знает средство от этой опасности.

– Защити себя от измены, ты можешь рассчитывать только на себя и быть уверенным только в своем молчании!

– Да и кроме того, Тимбо не хочет делиться! – прибавил солдат, довольный, что Мансур навел его на хорошую мысль.

Лаццаро слышал все до последнего слова.

– Будь осторожен! Не делай ничего в Стамбуле, не делись здесь, так как такая большая сумма денег может выдать вас обоих, – заметил Мансур, протягивая негру кошелек с золотом.

– Благодарю тебя, великий шейх! – вскричал солдат, жадно схватив деньги и целуя край платья Мансура. – Ты милостив и великодушен, великий шейх! Сегодня же ночью мы отправляемся в путешествие! Тимбо осторожен!

– Бери свою награду и иди! Иди и молчи! Молчи и действуй! – сказал Мансур.

Тимбо поспешно исчез со своей драгоценной ношей из залы совещания. Он был вне себя от радости, что обладает такими деньгами. Он решил избавиться от опасного сообщника. Чтобы не возбудить в том подозрений, он хотел для виду поделиться, так как, убив доктора, он мог снова вернуть назад отданную половину.

Когда Тимбо подошел к деревьям, под которыми он до того разговаривал с доктором, Лаццаро был уже там.

– Ну, что? Получил деньги? – спросил он.

Тимбо кивнул головой.

– Деньги здесь! Надо ехать! – отвечал он с важным видом. – Ни одной минуты больше в Стамбуле!

– Надо ехать?

– Да, в Геджас.

– В эту же ночь?

– Сейчас!

– Но прежде нам надо поделиться.

– Дорогой. Так велел великий шейх.

– Мне все равно. Пожалуй, пойдем. Но надо достать двух лошадей, это самое главное. Ты должен купить их.

– Купить? Хорошо, я пойду куплю. Подожди меня здесь, – сказал солдат.

– Я вижу, что ты хочешь просто украсть их из конюшни в Беглербеге и потом надуть меня при дележе! – вскричал грек. – Я пойду с тобой и не отпущу тебя ни на шаг!

– Пойдем же вместе доставать лошадей, – отвечал солдат.

Оба сообщника поспешно направились к Беглербегскому дворцу, где в этот день было смятение и беспорядок из-за свержения султана. Во дворце оставались только одни слуги.

Перед самым наступлением ночи негр и грек достигли Беглербега.

Телохранители старого султана, о которых позабыли, оставались еще в своей казарме во дворце. Одни из них спокойно спали, другие от нечего делать играли в карты. Дворец совсем не охранялся. Негру и греку легко удалось войти на двор его и проникнуть в конюшни. Повсюду царствовала мертвая тишина, только из караульни слышались голоса.

Выбрав двух сильных лошадей, негр обмотал им копыта соломой и с помощью грека благополучно вывел на дорогу. Тут они, вскочив на лошадей, помчались во весь опор.

Между тем наступила ночь. Они решили воспользоваться для путешествия ночной прохладой, чтобы отдыхать в жаркое время дня, когда езда под палящими лучами солнца делается невозможной.

Сообщники выбрали караванную дорогу в Мекку, ведущую через Ангору и Анатолию, как самую ближайшую и, кроме того, хорошо знакомую Тимбо.

К утру достигли они караван-сарая[31], где они могли вместе с лошадьми отдохнуть и укрыться от дневного жара.

Караван-сарай не имеет ни малейшего сходства с европейскими гостиницами. Это по большей части простой деревянный сарай со стойлами для лошадей, верблюдов. Нечего и думать найти здесь какие-нибудь удобства. Каждый должен сам заботиться о себе.

Проснувшись уже после полудня, грек и Тимбо направились далее в путь.

Перед отъездом Лаццаро предложил было разделить деньги, но негр отказался, говоря, что это можно сделать и после. Он считал дележ напрасным трудом, так как твердо решил при первом удобном случае отделаться от опасного сообщника. Лаццаро не настаивал, точно так же рассчитывая скоро овладеть всеми деньгами без дележа.

Пустившись опять в дорогу, они ехали весь вечер и всю ночь. Дорога шла через лес, и они остановились отдохнуть под деревьями. Особенно Тимбо казался очень усталым, так как во время остановки в караван-сарае он выпил немного рому, предложенного ему греком, и этот совершенно новый для него напиток оказал на него сильное действие.

Привязав лошадь, Тимбо тотчас же повалился на траву и заснул. Этого только и надо было Лаццаро. Подождав, пока негр уснул крепким сном, он осторожно приподнялся и, вынув кинжал, вонзил его в сердце негра.

Удар был меток. Кровь хлынула на траву, негр открыл испуганные глаза, попытался было приподняться, но рана была смертельна, и он, испустив последний вздох, упал снова на обагренную кровью землю. Все было кончено.

– Это тебе за то, что ты позволил Мансуру уговорить себя лишить меня жизни! – проговорил Лаццаро. – Теперь коршуны съедят тебя, черная собака! Но здесь, над твоим трупом, клянусь, что тот, кто подговорил тебя, этот Баба-Мансур, последует за тобой скорее, нежели он того ожидает! Сначала этот ненавистный Сади-паша, которого я давно уже поклялся убить, а затем будет твоя очередь, мудрый и могущественный Баба-Мансур! Ты должен умереть от руки Лаццаро! Он умеет держать свои клятвы!

С этими словами Лаццаро взял кошелек с деньгами и, вскочив на лошадь, помчался обратно в Константинополь.

Несколько дней спустя купцы нашли на дороге привязанную полумертвую от голода лошадь и около нее изъеденный зверями и насекомыми труп человека.

Никто не обратил на это особого внимания, так как часто случались на этой дороге ограбления и убийства путешествующих.

– Я придумала план освобождения твоего Сади, моя дорогая, бедная Реция, – сказала Сирра, возвратившись в дом старой гадалки, где Реция давно уже с нетерпением ожидала ее.

– Ты была в башне Сераскириата, Сирра?

– Да, я все там высмотрела. Очень трудно попасть в башню, так как она охраняется часовыми день и ночь. Весь Сераскириат похож на маленькую крепость; с дороги в него не легче проникнуть, чем с моря. Даже если и удастся пробраться во двор, то еще не значит, что можно пройти и в башню!

– Была ты на дворе?

– Да, но дальше меня не пустили.

– Как же удалось тебе попасть туда?

– Я спросила старого капрала Ифтара, имя которого я прежде слышала, и часовые пропустили меня. Дальше было невозможно пройти, и я осталась на дворе. Вскоре я увидала Сади-пашу, который гулял по двору в сопровождении караульного.

– Ты видела его!

– Он был печален и мрачен, но нисколько не изменился и смотрел гордо и спокойно, как и прежде. Бог знает, чего бы я ни дала, чтобы только подойти к нему или подать ему знак, но это было невозможно. Я выдала бы этим себя, а ему не принесла никакой пользы. Вскоре его отвели назад, в башню, и тут я заметила, что там стоит еще караул. Так старательно стерегут твоего Сади!

– Это доказывает только, что его враги замышляют что-то недоброе!

– Будь спокойна, моя дорогая Реция, мы сегодня освободим твоего Сади.

– При такой тройной страже, Сирра?

– Поверь мне, что нам удастся!

– Но когда? Мое сердце говорит мне, что Сади грозит страшная опасность.

– Но ведь он жив! Сегодня же вечером мы попытаемся освободить его!

– Я знаю твою ловкость, твое мужество, Сирра, но тут я сомневаюсь…

– Верь только моей любви, она сделает все возможным! – прервала Сирра. – Возвращаясь сюда, я все время думала и нашла, каким путем нам освободить Сади. Путь этот опасный, но хороший! Сегодня вечером мы пойдем обе в Сераскириат.

– Но как мы попадем туда?

– Мой отец торговал розовым маслом и опиумом, там, наверху, стоит еще ящик, в котором он возил свои товары. Этот ящик так устроен, что его можно разделить на две части, одну очень большую, а другую маленькую.

– Но к чему же нам этот ящик, Сирра?

– Выслушай, сейчас узнаешь! Ты наденешь персидский халат моего отца, повяжешь голову платком и будешь настоящим торговцем розовым маслом из Тегерана. Маленькое отделение ящика мы наполним баночками розового масла, мешочками с опиумом, янтарем, бальзамом, а в большое отделение сяду я. У меня есть маленькая двухколесная тележка, так что тебе будет легко везти меня. Когда мы проберемся в Сераскириат, я незаметно вылезу из ящика и попытаюсь пробраться к Сади и освободить его. Если это удастся, он сядет вместо меня в ящик, и ты вывезешь его из башни.

– Но что будет с тобой?

– Не беспокойся обо мне, я и одна сумею выбраться со двора.

– Это очень опасный план, но я готова, так как другого средства нет! Мы должны испытать все! Если даже нас поймают, то нам угрожает только заключение вместе с Сади.

– Я говорю тебе, что нам удастся! – вскричала Сирра, горя радостью и надеждой. – Никто и не заподозрит, кто скрывается под одеждой персидского торговца. У матери есть ключи, которыми можно открыть любые замки. Я возьму их и еще хорошую пилу, тогда легче будет освободить Сади из его темницы. Если мы вынем из ящика и последнюю перегородку, бросив все товары, то Сади легко поместится в ящике.

– Только бы он согласился бежать, Сирра! Ты знаешь, какой он гордый. Может быть, он не захочет искать спасения таким путем.

– Значит, он предпочитает быть убитым своими врагами, которые не так горды, как он? Нет, Реция, нет! Ради тебя и твоего ребенка он должен бежать.

– Дай бог, чтобы это было так! Сади слишком прямодушен, он не верит в хитрость и низость его врагов.

– Я надеюсь, что наш план удастся! Разреши мне только действовать! – отвечала Сирра, уверенная в успехе.

Не теряя ни минуты, она поспешила на галатский базар и накупила там опиуму, янтарю и розового масла. Затем она достала старый ящик ее отца и, очистив его от пыли и грязи, установила на двухколесной тележке.

Действительно, ящик был настолько велик, что Сирра легко могла в нем поместиться, и еще оставалось свободное место, где можно было устроить отделение для товаров.

Устроив ящик, Сирра достала пестрый халат и завязала голову Реции платком, так что большая часть лица ее была скрыта.

Труднее всего было с обувью, красные туфли отца Сирры были слишком велики для Реции, но и это затруднение было скоро устранено Сиррой, догадавшейся обернуть тканью ноги Реции.

– Ты теперь настоящий персидский торговец розовым маслом! – вскричала Сирра, подводя Рецию к старому небольшому зеркалу. – Теперь тебя никто не узнает.

– Ты права! – согласилась Реция, разглядывая себя в зеркале.

Сирра была полна надежды на удачу и с нетерпением ожидала наступления вечера. Что же касается Реции, то мысли о Сади придавали ей мужества и гнали все страхи. Она готова была идти навстречу опасности!

Наконец наступил вечер. Сирра и Реция поставили ящик с тележкой в лодку старой Кадиджи и поплыли на другой берег Босфора к Сераскириату.

Было еще довольно светло, и море было покрыто судами и лодками. В первый раз решилась Сирра показаться при свете. До сих пор, опасаясь преследований Мансура, она выходила из дому только ночью.

Вот лодка достигла берега, солдаты и лодочники, бывшие на берегу, с изумлением и любопытством стали рассматривать безобразного Черного гнома, но это нисколько ее не смутило.

– Розовое масло, янтарь, опиум, бальзам! – закричала Сирра, подражая крику торговцев.

Втащив тележку на берег, Реция покатила ее к Сераскириату, Сирра шла рядом с ней, так что стоявшие у берега часовые могли видеть их обеих, но едва они завернули за поворот дороги, как Сирра поспешно вскочила в ящик, так что к воротам Сераскириата подъехал один персиянин со своей тележкой.

Странствующие торговцы имеют в Турции доступ повсюду, поэтому появление Реции нисколько не удивило солдат, стоявших на часах у ворот Сераскириата. Они были очень этим довольны, так как у перса должен был быть любимый ими опиум или гашиш.

– Что, есть у тебя опиум и табак? – спросили они, когда Реция подкатила свою тележку к самым воротам.

Реция кивнула утвердительно головой и открыла маленькое отделение ящика, наполненное опиумом, бальзамом и янтарем, и подала солдатам небольшие мешочки с опиумом.

– А где же табак? – спросили те.

Реция пожала плечами и покачала отрицательно головой.

– Что ты – нем? – спросил один из солдат.