Георг Борн - Султан и его гарем

Это была картина полнейшего счастья.

Сади наклонился и поцеловал молодую женщину.

Принцесса была не в состоянии переносить дольше это зрелище.

Ревность так сильно заговорила в ней, что она едва не выдала себя и Лаццаро.

Но она смогла победить себя, хотя это стоило ей большого труда.

Она отошла от отверстия.

– Возьми фонарь и посвети мне! – приказала она беззвучным голосом.

Лаццаро видел, как поражена всем виденным была принцесса, но не сказал ничего и молча исполнил ее приказание.

Принцесса не пошла в дом Сади, не бросилась между любовниками, но она решила во что бы то ни стало уничтожить и раздавить соперницу! Они не будут знать, кто их поразит, но тем ужаснее будет ее мщение.

Рошана жаждала мести, и всю дорогу обратно во дворец она только и думала об этом. В переживаниях провела она всю ночь…

Если идти из центра Константинополя, называемого собственно Стамбулом, по большому главному мосту на другой берег Золотого Рога, то прежде всего войдешь в часть города, именуемую Галату. Вслед за Галату идет населенный иностранцами, посланниками и христианскими путешественниками квартал Перу. Здесь европейский характер настолько преобладает, что даже большая часть улиц носит французские названия и все дома выстроены на европейский лад.

Впрочем, это можно сказать только про ту часть Перу, которая идет по берегу, внутренняя же часть так же грязна и состоит из таких же маленьких деревянных домиков, как и Галату, которая составляет центр торговли в Константинополе.

В Галату всего только одна мечеть, тогда как другие районы города имеют их почти сто, и это обстоятельство лучше всего доказывает, что в этой части живут в основном евреи, греки и различные иностранные торговцы.

В той части Галату, которая идет по берегу, в землянках живут различные фокусники, цыгане, укротители змей и веселые женщины всех наций, и иностранцу лучше избегать этих проклятых береговых улиц.

С одного до другого конца этого предместья проходит главная улица, от которой идет целый лабиринт узеньких, грязных переулков.

На главной улице Галату стоял сильный шум. Караульные на Генуэзской башне, старинной цитадели, увидели сверху огонь в Скутари и дали об этом сигнал барабанным боем; караульные стоявшей на другом берегу башни военного министерства, называемого сераскиератом, отвечали на этот сигнал.

Тогда с батареи было сделано семь выстрелов, чтобы дать всем знать, что в Скутари пожар. В Скутари же по улицам бегали гонцы и кричали: «Пожар! Пожар!»

Шум и суматоха на улицах еще больше увеличились, когда на пожар прибежали солдаты, неся с собой лестницы и ведра, и пожарные с ручными насосами.

Пламя, казалось, все больше и больше увеличивалось, зарево делалось все больше, и шум также усиливался.

Когда в Константинополе загораются деревянные дома, то никто уже не думает гасить их, а только отстаивают соседние, чтобы предупредить распространение пожара, который бывает ужасен в части города, застроенной почти одними деревянными домами – так за несколько лет перед этим выгорела вся Перу.

Однако на этот раз пожар ограничился только тем домом, в котором начался, и скоро весь народ, спешивший на пожар, начал возвращаться обратно.

В то время как толпа, шедшая с пожара, проходила по главной улице Галату, в темноте раздался громкий крик о помощи, похожий на крик ребенка или молодой девушки.

Вдруг в середине улицы появился какой-то человек с ножом в руках, угрожая им всякому, кто осмелился бы преградить ему путь.

Между тем снова раздался крик о помощи, и он звучал так горько и в то же время так угрожающе, что трудно было понять, в чем дело, тем более что окружающие с трудом могли видеть в темноте.

Можно было различить только то, что какое-то существо, покрытое кровью, лежало на земле у ног человека с ножом. Большинство думало сначала, что лежащий на земле просит о помощи, но вскоре все увидели, что, напротив, он хотел во что бы то ни стало удержать незнакомца с ножом.

– Помогите! – кричал лежавший на земле. – Помогите! Это он поджег дом! Схватите его! Он хочет меня убить!

– Ты сама этого хотела, – вскричал человек с ножом, – так умри же!

Он нанес сильный удар лежавшему у его ног существу, которое слабо вскрикнуло, и длинные руки, державшие, как в тисках, ноги незнакомца, бессильно опустились.

Проходившие хотели броситься к лежавшему на земле и остановить человека с ножом.

– Держите его! Позовите кавасов! – раздались голоса, и множество рук с угрозой потянулось к незнакомцу. – Он совершил поджог!

– Назад, если вам жизнь дорога! – вскричал, сверкая глазами и с угрозой размахивая ножом, тот, кого обвиняли в поджоге. – Кто первый подойдет ко мне, простится с жизнью.

Толпа попятилась, все окружающие были испуганы не столько угрозами незнакомца, сколько его взглядом, похожим на взгляд змеи.

– Это грек! Убитая – дочь гадалки! Держите его! Он не должен убежать! – кричали одни.

– Что вы верите гному! Оставьте в покое грека, – кричали другие, и в одно мгновение толпа разделилась на две партии.

– Схватите его! Ведите под арест!

– Я – Лаццаро, слуга принцессы Рошаны, – сказал тогда незнакомец. – Неужели вы больше поверите сумасшедшей, чем мне?

– Какой у него злой взгляд! – шептали некоторые.

– Это черный гном? – говорили некоторые, глядя на лежавшее на земле существо, в котором читатель, вероятно, уже узнал бедную Сирру, – стоит ли поднимать из-за нее шум?

– Жива ли она?

– Пусть она лежит, старуха-гадалка придет взять ее, – говорили другие.

В эту минуту по улице проезжал экипаж.

Толпа разделилась, чтобы пропустить карету.

Когда грек взглянул на ехавших, он сейчас же узнал, кто едет, и воспользовался этим случаем, чтобы спокойно уйти.

В карете сидели две женщины под покрывалами, и толпа, расступившаяся, чтобы дать дорогу, стала кричать, что это султанша Валиде со своей прислужницей. А так как султанша раздавала много денег бедным и устроила для них кухню, то у нее было довольно много приверженцев среди бедняков, которые находились в толпе и бросились на колени по обе стороны экипажа, низко наклонив головы и приложив руки к груди.

Между тем лошади, увидав лежавшую на земле Сирру, бросились в сторону.

– Что такое случилось? – с неудовольствием спросила султанша Валиде, когда карета остановилась. – Селим, посмотри, что там такое, – приказала султанша негру-лакею, сидевшему рядом с кучером.

Селим поспешно соскочил с козел, увидел Сирру, лежавшую на улице, расспросил стоявших вокруг и, подняв окровавленную девушку, подошел с нею к карете султанши, зная, что подобное зрелище не может испугать его повелительницу.

– Черный гном, – сказал он, – кажется, мертвая. Это дочь Кадиджи!

– Это дочь гадалки? Иди за мной, я хочу отнести к ней дочь, – сказала султанша, выходя из кареты. – Знаешь ты, где живет Кадиджа? – продолжала она, обращаясь к своей спутнице, тогда как следовавшие за каретой кавасы в одно мгновение разогнали палками окружающую толпу.

– Я знаю, где живет Кадиджа, могущественная повелительница, – отвечала прислужница, – но ее жилище отвратительно, и я боюсь твоей немилости, если провожу тебя туда.

– Это воля судьбы. Я хочу идти к Кадидже. Я хочу отнести к ней дочь и переговорить с ней. Веди меня!

– Как прикажешь, повелительница, – отвечала невольница.

Султанша сделала знак Селиму следовать за ней с бесчувственной Сиррой на руках.

Прислужница повернула на набережную, где только изредка тут и там горели фонари.

С иностранных кораблей слышались песни матросов, а издали, из какой-нибудь кофейни, доносились музыка и пение.

Но султанша Валиде была не такая женщина, чтобы из-за таких пустяков отказаться от задуманного ею плана.

Когда султанша приблизилась к первому перекрестку, до нее донесся раздраженный женский голос.

– Где она, змея, ядовитый гном? Где она, негодная дрянь? – кричала раздраженная Кадиджа, приближаясь к султанше и не подозревая, кто эта знатная турчанка. Только подойдя к ней и увидя кавасов, черного невольника и блестящий экипаж, следовавший за султаншей, гадалка узнала, кто идет к ней навстречу, и ее крики мгновенно смолкли.

– Это ты, Кадиджа? – спросила султанша.

Гадалка бросилась на колени.

– Какое счастье выпало мне на долю! – вскричала она. – Повелительница правоверных стоит передо мной, да будет благословен этот час и пусть пропадет моя отвратительная дочь!

– Я шла к тебе. Проводи меня к себе в дом! – приказала султанша Валиде.

– Какое счастье, какая честь и милость выпадают на мою долю! Сама могущественная султанша пришла к своей рабе! – вскричала гадалка, протягивая к султанше свои костлявые руки. – Но мой дом беден, и наши полы не покрыты коврами, достойными твоих ног!

– Однако ты могла бы жить обеспеченно, так как я знаю, что ты богата. У тебя есть дочь?

– Да, есть, повелительница! Аллах обрушил на меня свой гнев! Моя дочь урод! И, на несчастье, она не умирает! К тому же у нее черное сердце, и она больше привязана ко всякому встречному, чем ко мне.

– Селим! – позвала султанша своего слугу, потом, обратясь к Кадидже, продолжала: – Посмотри сюда, твоя ли это дочь?

– Да, это она! Это Сирра! Она умерла! Покрыта кровью! – вскричала гадалка, – Вот рана от удара ножом!

– Возьми свою дочь, я встретила ее лежащей в этом положении на дороге, – сказала султанша.

– Она умерла! Велик Аллах! – вскричала старая Кадиджа. – Никто не знает, что с ней случилось! Она умерла, и я, наконец, освободилась от нее! Ты приказала поднять мертвую и принести мне ее, это хороший знак!

– Уверена ли ты, что она умерла? – спросила султанша старуху, которая взяла Сирру из рук Селима.

– Да, умерла, конечно, умерла!

– Ты, как я вижу, желала этого.

– Она была несчастное создание, для чего было ей жить на свете? Теперь же все кончено! Аллах велик!

– Мне надо поговорить с тобой! Проводи меня к себе!

Старуха еще несколько раз повторила о своем счастье и радости видеть у себя султаншу и повела ее, сгибаясь под тяжестью безжизненной Сирры, пока наконец не привела к маленькому, низенькому домишку, одна стена которого совершенно опускалась в воду.

– Вот дом Кадиджи, которая удостоится сегодня такой неслыханной чести, – сказала старуха.

В одном из окон дома виден был свет. Дверь была заперта. Кадиджа отперла ее и, положив Сирру на землю у порога, поспешно вошла в дом и принесла лампу, чтобы посветить султанше.

Кадиджа ввела ее в комнату, вся обстановка которой состояла из старого дивана и круглого стола, стоявшего посередине комнаты. Затем она принесла из другой комнаты старый ковер, который разостлала перед султаншей.

Селим и прислужница не вошли в дом, а карета медленно двигалась взад и вперед по берегу.

– Ты знаешь, что я хотела захватить в свои руки Саладина, сына принца, который по закону не должен был иметь сыновей, – сказала султанша, оставшись вдвоем с гадалкой. – Ты сказала мне, где находится ребенок, но он уже исчез оттуда.

– Ты опоздала, повелительница!

– Принц находится теперь в другом убежище.

– Я надеюсь, что на днях смогу указать тебе, где он теперь, – отвечала старуха. – Я неустанно разыскиваю его! Я знаю, что принц Саладин не должен жить, но против нас действует какая-то сила!

– Про какую это силу говоришь ты? – подозрительно спросила султанша Валиде.

– Нет силы более могущественной, чем твоя власть, повелительница, – отвечала Кадиджа, – но против тебя действует кто-то, чье могущество тем ужаснее, что он действует во мраке. Никто не знает, кто это, но тем не менее это сопротивление существует.

– И ты думаешь, что эта сила противится моим планам?

– Да, повелительница, ты угадала! И эта таинственная сила велика!

– Что же это за сила?

– Несчастье угрожает тебе и всему государству! – вскричала Кадиджа. – Золотая Маска показалась снова!

– Селим говорил мне об этом, но не знаешь ли ты, что это за привидение?

– Оно тебе враждебно, и всюду, где ни появляется, приносит с собой несчастье…

– В таком случае, его надо схватить и уничтожить.

– Это значило бы только увеличить несчастье! Золотую Маску нельзя убить! Уничтожь ее сегодня, завтра же она появится снова! Когда, десять лет тому назад, в Каире свирепствовала черная смерть, похищая каждый день тысячи людей, то перед этим на улицах города появилась Золотая Маска – я была в Каире и видела ее! Чума пощадила меня и Сирру, и я бежала в Константинополь. Когда, около семи лет тому назад, Перу сделалась добычей пламени, уничтожившего тысячи домов, перед этим опять-таки появилась Золотая Маска.

– И теперь привидение снова появилось?

– Да, всемогущая повелительница, и это существо неуловимо и бессмертно! Когда, больше чем двадцать лет тому назад, была большая война в Стамбуле, перед ней видели Золотую Маску! Тогдашний Шейх-уль-Ислам Армид-эфенди велел схватить ее, и преследователям удалось даже убить ее, но это только казалось, потому что после того, как она была похоронена, она снова появилась. Сам Армид-эфенди видел ее и приказал вырыть тело, где оно было похоронено, но земля была напрасно перерыта – Золотая Маска исчезла!