Кэтрин Коултер - Сумасбродка

— Когда мне исполнилось десять лет, меня водил туда лорд Берли. Я предлагаю отправиться туда втроем на будущей неделе.

Тут вдруг Джорджи неожиданно открыла глаза.

— Я очень люблю лошадок, — сообщила она, после чего заснула окончательно.

На следующее утро Грей проснулся на удивление рано. Он чувствовал себя отдохнувшим и был переполнен энергией. С наслаждением потянувшись, он задел рукой чье-то горячее плечо и замер. Да как же он мог хотя бы на миг позабыть об этом!

Его жена. Джек. Всю эту ночь она спала рядом с ним!

Он осторожно привлек ее поближе и потом еще долго лежал, улыбаясь сам себе и следя за тем, как в комнату медленно проникает рассвет.

Наконец он решил встать, но постарался сделать это так, чтобы не потревожить Джек, которая, как он знал, очень устала после их бесконечной учебы. Еще бы, ведь он сам сделал все, чтобы довести ее до полного изнеможения!

На цыпочках Грей прокрался в гардеробную и позвонил своему личному слуге, Хорэсу, когда-то рекомендованному ему Райдером Шербруком.

Райдер спас Хорэса от ссылки на Ботани-Бей, когда его, десятилетнего оборванца, поймали с поличным: он пытался стащить золотые часы из кармана какого-то джентльмена. Мальчишку избили до полусмерти, и Райдер понимал, что он не выживет во время плавания к берегам Австралии. Тогда он подкупил надзирателя и вытащил воришку из Ньюгейтской тюрьмы прямо в ночь перед отплытием.

В день, когда Хорэсу исполнилось восемнадцать лет, Грей был в гостях у Райдера и Софи в Чедвик-Хаусе. Хорэс всегда благоговел перед благородными джентльменами; больше всего его восхищала их изысканная английская речь. В конце концов благодаря урокам Райдера он и сам стал говорить по-английски ничуть не хуже любого аристократа. «Почему бы и нет?» — подумалось тогда Грею, и он взял юношу к себе на службу. С тех пор они не расставались уже целых четыре года, ровно столько, насколько один был старше другого.

Хорэс без утайки выкладывал Грею буквально все: от подробностей последних похождений ловеласа Реми до настроения Дурбана и других лошадей в конюшне.

Когда Хорэс, заметно превосходивший хозяина в росте, тощий, прямой, как палка, с перебитым в детстве носом, вошел в гардеробную, в руках у него белели два изжеванных конверта.

— Это еще откуда? — удивился барон.

— Я наткнулся на них, когда чистил вашу одежду, — отвечал Хорэс, передавая конверты хозяину. — От мистера Куинси я узнал, что вы вчера изволили торопиться и не успели их прочитать, после того как ушел мистер Райдер. Мистер Куинси ужасно переживал, потому что мальчишка, доставивший одно из писем, передал на словах, что оно очень срочное. Теперь мистеру Куинси не терпится убедиться, что вы его прочли.

Грей развернул одно из писем, разгладил его ладонью и, не удержавшись, выругался. Это оказалось очередное угрожающее послание от настырного Клайда Барристера. Грей раздраженно подумал, что больше не стоит откладывать свое обещание вышибить из мерзавца дух. Он вдруг вспомнил предыдущее письмо, доставленное как раз перед тем, как приехали тетушки. Но тогда он еще не был женатым человеком.

— Милорд?

Хорэс, не спускавший с хозяина преданного взгляда, вопросительно наклонил голову.

— Что такое? Ах, это! Всего лишь очередная дурацкая записка от негодяя Барристера. Надо бы мне повидаться с ним и решить наши проблемы раз и навсегда. Давай сюда следующее письмо.

Быстро пробежав глазами послание, Грей облегченно вздохнул.

— Это от лорда Берли. Он хочет видеть меня по какому-то неотложному делу. — Барон покачал головой. — Хотел бы я знать, о чем идет речь. По крайней мере, хорошо уже то, что он снова пришел в себя! Но кажется, он все еще слишком слаб. Вот, взгляни на почерк — некоторые буквы едва можно разобрать.

Хорэс прочел послание один раз, второй, а затем поднял глаза и озабоченно заметил:

— Лорд Берли — ваш крестный отец.

— Да, — кивнул Грей. — Именно так. И кроме того, он опекун ее милости.

— Если лорд Берли все еще так слаб, то, по-моему, милорд, вам следует поскорее принять ванну и одеваться.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Грей. Его уже и самого начинала тревожить причина, по которой лорд Берли так срочно вызывал своего крестника.

— Милорд! — Грей почтительно пожал руку лорда Берли. Ему нелегко было сохранять невозмутимый вид: изможденный, расслабленный старик лишь отдаленно напоминал прежнего крестного — властного, энергичного джентльмена, которого барон знал всю жизнь.

— Грейсон. — Берли ласково улыбнулся. — Я слишком тебя люблю, чтобы заставлять без надобности любоваться на того, кто не может донести ложку до рта! Присядь пока, а Анджела угостит тебя чаем.

Леди Берли, верная подруга лорда Берли на протяжении тридцати восьми лет, подала Грею чашку чаю и, ответив молчаливым кивком на его благодарность, снова уселась на другом краю кровати.

Больной прикрыл глаза, словно хотел набраться решимости для не слишком приятной беседы.

— Его здоровье восстанавливается, но очень медленно, и приходится экономить силы, — пояснила леди Берли. — Нет-нет, вы напрасно так испугались, он действительно идет на поправку. Пейте же ваш чай, Грейсон, пока он не остыл!

— Милорд, ваше письмо я прочел только нынче утром.

— Да, — все так же не открывая глаз, откликнулся лорд Берли, — и ты сразу пришел сюда. Я не сомневался в этом. Моя дорогая, не могла бы ты попросить Снелла, который наверняка подслушивает сейчас у двери, немного передохнуть и оставить нас с Грейсоном наедине?

— Но, Чарлз…

— Нет, Анджела! И не трясись надо мной так, будто я уже одной ногой в могиле! Это слишком важное дело, пойми!

Произнеся эти слова, лорд снова бессильно умолк. Грей следил, с какой неохотой леди Берли покидает комнату больного. Также ему бросилось в глаза и то, что все шторы были раздвинуты, а на полу лежали яркие пятна солнечного света. Неужели никому здесь нет дела до того, что лорд Берли не переносит такого освещения? Едва подумав об этом, барон тут же встал и старательно задернул все три широких оконных проема. В спальне воцарился мягкий полумрак.

— Ах, благослови тебя Господь, мой мальчик! Ненавижу слишком яркий свет — он выжигает мне мозги! Не пойму, отчего моя дорогая жена вбила себе в голову, что, только если в комнате будет светло, я смогу поправиться! — Тут лорд Берли негромко рассмеялся. — Если бы она только знала, о чем говорит! — Тут он снова закашлялся.

— Это мистер Харпол Дженнер напомнил мне о том, как вам неприятен солнечный свет. Но что все-таки случилось, сэр, и чем я могу вам помочь? Не сомневайтесь, я сделаю для вас все, что в моих силах.

— Твоя свадьба, — прохрипел лорд Берли и дотронулся до руки Грея. — Мой мальчик, я и понятия не имел, что ты неравнодушен к Уинифред Леверинг Бэскомб! — Он снова замолк и дышал так слабо, что казался почти неживым; руки его разжались и безвольно опустились на одеяло.

Грей поглядел на дряблые складки кожи на этих старческих руках, а затем невольно перевел глаза на свои руки — сильные, с твердыми, ловкими пальцами. Ожидание всегда давалось ему с трудом, и он нетерпеливо нахмурился. Что же все-таки случилось и при чем тут Джек? Пока он ничего не мог понять.

Наконец, когда лорд Берли снова открыл глаза, Грей поспешно напомнил:

— Милорд, вы были слишком больны, а нам срочно нужно было оформить брак, и поэтому мистер Дженнер и лорд Брикер позволили себе составить брачный контракт. Оба они были уверены, что, поскольку речь идет о вашем крестнике и вашей подопечной, вы будете счастливы узнать о нашем союзе.

На щеках лорда Берли проступил слабый румянец, но Грей, ничего не замечая, продолжал:

— Я познакомился с Джек, то есть, простите, с Уинифред, всего три с половиной недели назад. Вы хотите знать, как все вышло?

— Нет, теперь это уже не важно. Харпол Дженнер и лорд Брикер рассказали мне о твоей свадьбе сразу, как только я пришел в себя. То был настоящий удар, смертельный удар.

— Ну, мне тоже вся эта история далась недешево, милорд, но я очень люблю вашу подопечную. Вы, конечно, понимаете, что я женился на ней не ради денег, а прежде всего для того, чтобы спасти ее репутацию. Это удивительная девушка, милорд, такая отважная, любящая, преданная, и она не даст мне скучать! Я уже забрал к себе ее младшую сестренку, Джорджи. Клянусь вам от всего сердца, что постараюсь сделать ее счастливой!

— Нет, Грей! — Глаза старика вдруг закрылись, бледное лицо покрылось испариной. Увидев на столике чистую сухую салфетку, Грей осторожно промокнул ею лоб лорда Берли.

— Все в порядке, сэр! Вы только не волнуйтесь так!

— Увы, мне больше не видать покоя, Грейсон! Слишком поздно!

На этот раз тон лорда Берли был настолько мрачным, что у барона мурашки поползли по спине.

— Что-то я вас не совсем понимаю, сэр.

— Ты не должен был стать мужем Уинифред Леверинг Бэскомб! У меня нет слов, чтобы описать весь ужас этого события!

— Ужас? Просто чертовщина какая-то! Но скажите же ради Бога, сэр, почему?

Лорд Берли снова схватил Грея за руку. От напряжения его глаза потемнели так, что казались почти черными.

— Выслушай меня, Грейсон. Мне жаль, мне ужасно жаль, что так случилось, но у тебя действительно нет иного выхода. Ты обязан расторгнуть этот брак. Это единственный способ не дать совершиться несчастью.

— Сэр, я вас умоляю! Вам нужно успокоиться. Я совершенно ничего не понимаю. При чем здесь мой брак?

Пальцы лорда Берли с неожиданной силой сжали Грею запястье.

— Дело в том, мой мальчик, что ты не имеешь права жить с ней как с женой! Такие вещи противны Господу, потому что Уинифред Леверинг Бэскомб — твоя сестра!

— Нет! — Голос Грея прозвучал словно выстрел в мрачной пустоте спальни.

Грей добрался до дому уже далеко за полдень. Слава Богу, он не попался на глаза Джек.

Хорэс был на месте и ждал хозяина. Взглянув в его застывшее, бледное лицо, он с тревогой сказал:

— Присядьте поскорее, вот сюда, милорд. Надеюсь, вы узнали, что хотел от вас лорд Берли?

Грей рухнул в кресло и сидел, зажав руки между колен и бессмысленно уставившись на запертую дверь спальни.

— Ее милость выехали прокатиться с тетушками, — словно предупреждая его вопрос, заторопился Хорэс. — Тетя Матильда выразила желание взглянуть на могилу королевы Елизаветы в Вестминстерском аббатстве, и они взяли с собой Джорджи…

Хорэс беспомощно замолк. Он не знал, о чем говорить дальше, и теперь терпеливо ждал указаний своего хозяина. Наконец Грей поднял на него глаза.

— Лорд Берли — мой крестный отец.

— Да, я это знаю.

— Тебе также известно, что он опекун ее милости.

— Верно.

— Так вот, сегодня он сообщил мне, что ее милость — моя сестра по отцу.

Хорэс так и застыл на месте с раскрытым ртом. Его взгляд натолкнулся на пушистые теплые полотенца, которые он грел у камина на тот случай, если барону вздумается принять ванну.

— И как это я забыл! — Хорэс смотрел на эти полотенца, как утопающий смотрит на соломинку, надеясь с ее помощью вернуться к жизни. — Вы ведь уже мылись сегодня утром, а я стал их греть…

Тут он, видимо, наконец что-то сообразил и быстро произнес:

— Побудьте здесь, милорд, я сейчас же вернусь…

Когда слуга через несколько минут вошел в комнату, Грей по-прежнему сидел, скорчившись в кресле, бессмысленно глядя в пространство.

— Пожалуйста, выпейте вот это, вам сразу станет легче. — Хорэс протянул хозяину бокал с бренди.

Грей послушно сделал несколько глотков, но на этот раз огненный напиток показался ему ледяным.

Тем временем Хорэс подхватил теплое полотенце и накинул его барону на плечи. Он не пытался заговорить, просто стоял и ждал.

— Это не может быть правдой, Хорэс, не может — и все! — неожиданно выпалил Грей. — Лорд Берли наверняка ошибся.

Барон Клифф выглядел как человек, получивший смертельную рану. В свое время Хорэс собственноручно нанес своему хозяину немало тяжелых ударов в боксерском клубе, но ни один из них не мог сравниться по силе с тем, который Грей получил на этот раз.

Прошло уже немало времени с тех пор, как барону было сообщено страшное известие, а он все не находил в себе сил взглянуть в лицо реальности. Когда ему сказали, что Джек переодевается в вечернее платье, он попросту сбежал из дома — сбежал украдкой, как вор. Он еще смутно помнил, что вроде бы обещал повезти ее на какое-то представление, однако название спектакля начисто вылетело у него из головы.

Добравшись до ресторана, Грей уселся за отдельный столик и заказал обед, но так и не притронулся к еде — от одной мысли о необходимости что-то глотать ему делалось тошно. Он смог лишь выпить бокал отборного французского коньяка, и снова напиток показался ему ледяным. В конце концов, покинув ресторан, барон пошел бродить по улицам, даже не замечая, как кончается день.