Мимо меня пронеслась юная девочка: она бежала за померанским шпицем, которого держала на поводке. Ее волосы были стянуты в тугие косички. Крошечная собачка в возбуждении тащила ее за собой, фыркая на все, что попадалось на пути. За ней, с равнодушным видом глядя в телефон, брела женщина и совершенно неубедительно говорила:

– Помедленнее, Сэди.

Мой телефон завибрировал. Я отложила фотоаппарат и проверила уведомления. Мне пришло новое личное сообщение, да еще и от Мики. Я опустилась на скамейку и поспешила развернуть сообщение, чтоб быстрее прочитать.

«Слышал, ты идешь на ланч с моей сестрой. Надеюсь, ты не обзовешь ее бездарностью в своей газете.: Р».

Я хотела ответить, что не я сочинила заголовок про Эль-Эль Стайлиза, но он так и не подписался на меня. Я осознала значение его комментария через мгновение – он читал мою статью. Быть может, он привык проверять таблоиды, выискивая статьи о себе. На «Твиттер» он явно тратил много сил. Во мне теплилась робкая надежда, что он прочитал статью лишь потому, что ее написала я. Безумие.

В порыве разочарования я написала ему публичный комментарий: «Эй, нравится разговаривать с самим собой? Подпишись на меня в ответ».

Потом я подумала, что это слишком навязчиво, и едва не удалила сообщение. Но я не могла изобрести иной способ объяснить ему мое молчание, поэтому оставила все как есть.

Ожидая ответ, который так и не пришел, я просматривала «Твиттер», надеясь найти упоминания о других звездах, которые решили выйти в свет. Устраиваясь на эту работу, я думала, что мне придется охотиться за интересными историями, но оказалась совершенно не готова к звериному оскалу этого бизнеса. К тому же поначалу Энди хвалил мои навыки в фотографии, когда обучал меня искусству боя. Потихоньку похвала испарилась, уступив место раздражению, которое меня беспокоило. Я не могла позволить себе потерять эту работу.

Сомневаясь, что нужно возвращаться в офис лишь с заявлениями о том, что я выследила Хемсворта в дикой природе, я решила отправиться дальше в центр, в «театральный» район. Караулить звезд на выходе с дневных спектаклей можно было только от отчаяния, но иногда большие знаменитости выходили поприветствовать поклонников. Мне не хотелось отравлять колодец собственным присутствием, но я работала в паразитической сфере. К тому же у меня была личная мотивация – я обожала Бродвей.

По дороге я встретила обворожительную стайку молодых буддистов, столпившихся у киоска с билетами и растерянно оглядывающих Таймс-сквер. Подняв личный фотоаппарат, я услышала в голове голос отца: «Illa[4], Анушка. Не нужно делать очевидный кадр». Я уставилась в видоискатель, откадрировав изображения так, чтобы он сказал: «Nalla[5]. Хорошо».

Этот снимок будет моим маленьким секретом – побочный эффект дневной работы.

Охота у театров увенчалась успехом, когда королева подмостков Мириам Блэквелл прямо в сценическом костюме вышла через запасный выход поприветствовать фанатов. Я стояла в нескольких футах, и она на мгновение замерла и попозировала мне.

Воодушевленная ее благосклонностью, я переключила камеру в режим видеосъемки и обратилась к ней:

– Миз Блэквелл. Я репортер из «Дейли фид» и большая ваша поклонница. «Кэнди» был первым мюзиклом, который я посмотрела, и месяц назад мне удалось попасть на него снова. Вы, как всегда, были великолепны. – Она поблагодарила меня, и я продолжала: – Это правда, что в конце сезона вы уходите из спектакля?

Она кивнула, размышляя, и произнесла таким известным хриплым голосом:

– Я создала эту роль, знаете ли. Я играла Кэнди, когда постановка родилась в 1992 году и потом в 2001-м. Для меня большая честь – вновь сыграть эту роль, но должна признаться, милочка, что я слишком стара для столь энергичной работы в театре. Хорошо, если придет кто-то помоложе. А я уже избалована и ленива. – Она невольно рассмеялась. Она была не из тех, кто говорит неразборчиво, и я поблагодарила звезды, что они навели меня на мысль заглянуть сюда сегодня. – Не поймите меня неправильно. Я никуда не ухожу. Я собираюсь сниматься в кино, пока не сморщусь и не умру. Но с театром мои дорожки разошлись. – Она подмигнула. – Во всяком случае пока.

Я была поклонницей Мириам Блэквелл с тех пор, как отец привез меня в Нью-Йорк и сводил на три разных мюзикла. Он разрешил мне выбрать одну постановку, в то время как они с мамой выбрали две другие. Мне было девять, и я не хотела ходить ни на какие мюзиклы. Я выбрала «Кэнди» лишь потому, что подумала: возможно, речь о шоколаде. Мои родители были в шоке от не самой приличной рецензии, зато я на всю жизнь запомнила это зрелище и за время нашего пребывания в Нью-Йорке с радостью посетила еще два шоу.

Я решила, что Энди придет в восторг от интервью с актрисой уровня Мириам, и поспешила в кафе на углу, чтобы загрузить фото и видео. Я не хотела рисковать тем, что могу каким-либо образом это потерять. Я включила наушники в камеру, чтобы проиграть аудио и сделала расшифровку в телефоне в приложении для электронной почты, жалея, что не взяла с собой ноутбук.

Вернувшись в офис, я ожидала, что меня встретят с фанфарами примерно в таком же духе, как было с утра, но Энди в ярости выскочил из кабинета:

– Это, черт возьми, что такое? Кому интересна старая уродина – театральная актриса? Если ты подобный мусор называешь контентом, то, быть может, тебе следует пройти в отдел «Искусство и досуг» и поискать работу там!

– Я думала, это новости из сферы развлечений, Энди. Театр – тоже форма развлечения. – Мой голос дрожал. Иногда ни с того ни с сего в самые неподходящие моменты я начинала говорить так, как будто я на грани нервного срыва, хотя я полностью контролировала себя и ситуацию. Зайон сказал это потому, что я все держу в себе, но я подозревала, что дело исключительно в усталости. Чего я точно не хотела – это того, чтобы Энди считал, как будто ему удалось залезть ко мне в душу. Он либо постоянно будет пытать меня, либо найдет способ меня уволить. Его губы изогнулись в ухмылке, и я задалась вопросом, почуял ли он вкус крови. – Позволь объяснить это тебе так, чтобы ты поняла, скаут. Наши новости – это и есть развлечение.

И так я снова стала козлом отпущения. К счастью, Энди пришлось уехать из офиса и как раз вернулся Зайон, так что весь следующий час я провела у него за столом в жалобах на то, что никогда не смогу добиться успеха в этой ужасной работе.

– А если бы я смогла найти другую работу… – Мой телефон звякнул, и я бросила на него равнодушный взгляд, намереваясь закончить предложение, но, увидев уведомление от Мики, который подписался на меня в «Твиттере», я потеряла нить.

Он тут же прислал еще одно сообщение: «Можешь дать свой номер телефона? Мне легче писать СМС».

Я отправила ему номер, и через минуту телефон завибрировал, оповещая о новом сообщении. «Что делаешь?»

«Работаю». Я оставила Зайона и побрела к своему столу с улыбкой на лице. Я пошевелила мышкой, чтобы оживить мониторы, и попыталась сосредоточиться на редактировании документа, который прислала сама себе раньше. Быть может, Энди не захочет печатать статью про Мириам Блэквелл, но в других местах ей могут заинтересоваться.

Меня снова отвлекло жужжание. «Ты собираешься это напечатать?» «Возможно». «В таком случае тебе нужно знать, что я читаю «Войну и мир» и провожу операцию бездомному щенку».

Я прикусила большой палец и захихикала. «А картинки есть?»

Когда мой телефон зажужжал, я затаила дыхание в ожидании фотографии, но это оказалось даже лучше. «К черту СМС. Когда я могу тебе позвонить?»

Зайон и Леонард подняли головы, когда я взвизгнула. На работу у меня осталось не больше часа, но я написала: «Сейчас!»

Я отложила телефон, чтобы просмотреть дневные снимки, но меня распирало от счастья, как будто в животе порхали бабочки с разноцветными крыльями. Я не смела надеяться, что он собрался звонить, потому что его интересую я, а не моя камера. В последний раз, когда мы виделись, он вел себя по-деловому. Но разве сейчас он не флиртовал?

Через пару минут зазвонил телефон, и я схватила его, но заставила себя ответить как минимум после второго гудка.

– Алло?

– Джо? Это Мика. – Услышав его голос, я с трудом сглотнула.

– Привет, Мика. Чем занимаешься?

– Сижу у себя на заднем дворе и болтаю с хорошенькой девушкой.

Я подпрыгнула на стуле.

– Да?

– Сможешь прийти на концерт сегодня вечером?

– Собираюсь.

– Круто.

Он замолчал, и я никак не могла придумать, чем заполнить паузу.

Он вставил:

– Эй, я могу сделать пропуск для прессы за сцену, если ты хочешь снимать. Думаю, в противном случае у тебя заберут камеру.

Он нанес мне удар под дых, обнаружив свои намерения.

– Ты хочешь, чтобы я фотографировала?

– Это было бы здорово. Но только если ты сама хочешь.

– Да, это будет отлично. – Я задумалась, знает ли он, что я не взяла с Иден плату за фотографии. Теперь он будет рассчитывать, что я буду появляться везде, где и он, и делать ему бесплатную рекламу. Я хотела было сказать ему, что я думаю на этот счет, но он произнес:

– Так у тебя будет время после концерта погулять с нами? Ничего особенного не планируется, но мы хотим пойти куда-нибудь поесть и расслабиться. В основном там будут ребята из группы, но мы будем очень рады тебя видеть.

– Это тоже нужно фотографировать? – Нотки раздражения в моем голосе заставили Зайона посмотреть на меня с любопытством.

– Что? Я не подумал… То есть это всего лишь…

Зачем я все порчу? Я сменила тон.

– Да, я буду рада к вам присоединиться. А Зайон может с нами пойти? – Зайон поднял брови и продолжил с упоением копаться в своем компьютере.

– Зайон? Ах да. – Он выдохнул. – Зайон – это просто твой сосед по квартире. То есть он не…

Я захихикала.

– Ты знаком с Зайоном? – Тут до меня дошло, о чем он спрашивает. Я убрала прядь волос за ухо. – Он просто мой сосед по квартире. И мой лучший друг. Но он не…

– Прости. Это было слишком бесцеремонно.

– Ты извиняешься передо мной за бесцеремонность?

Он рассмеялся:

– Да, вот так поворот. Но все же можно задать тебе личный вопрос?

– Разумеется.

Он откашлялся и немного подождал.

– Ты с кем-нибудь встречаешься? – Его голос сорвался посередине вопроса.

– Сейчас нет. – Я поджала губу, чтобы не испустить победный вопль, который уже вертелся на языке. Я перешла в наступление: – А ты, насколько мне известно, тоже?

– Что еще ты обо мне знаешь? – Он заговорил тише, заставив меня чувствовать себя так, словно мы должны были остаться наедине.

Я встала и подошла к окну, как будто так я могла уединиться. Я опустила взгляд на улицу и заговорила тише.

– Что ты читаешь все комментарии о себе в «Твиттере» и отвечаешь на каждый.

– Это легче, чем отвечать на письма фанатов.

– Полагаю, да. – Я обернулась. Зайон следил за мной из-за монитора.

Мика произнес:

– Теперь ты должна рассказать мне что-то, чего я не знаю о тебе.

– Ладно. – Я на мгновение облокотилась о подоконник подумать о том, чем лучше поделиться.

– Давай, Джо-Джо. Я же не могу подсмотреть в газетах.

Я ломала голову, что бы такое ответить и не попасть впросак.

– Я как бы… без ума от театра.

– Да? Любишь мюзиклы или пьесы?

– В основном мюзиклы. Узнаю все саундтреки и сами постановки тоже люблю. Это старомодно?

– Ага, – сказал он. – Ты же никогда не видела выступление моей группы?

Мне не понравилось, что он перевел тему на себя, даже не послушав, что я говорю.

– Нет.

– Окажи мне услугу. Не ищи ничего на эту тему до того, как придешь к нам сегодня. Обещаешь?

– Конечно. – Я не понимала, как продолжать разговор. Было бы странно возвращаться к театру, да и вопросы о его группе оказались под запретом.

Он тоже замялся, а потом сказал:

– Господи, у меня плохо получается говорить по телефону. Я в полном замешательстве.

Нужно было отдать ему должное. И все же я не смогла удержаться от издевки.

– Эй, ну это же ты настоял.

Он рассмеялся, но прозвучало это так, как будто он вздохнул с облегчением.

– Мне нравится твой голос.

На улице появился Энди и уверенно зашагал к нашему зданию. Я вспомнила, что мне нужно переделать кучу дел, если я хочу уйти пораньше.

– Слушай, мне нужно бежать. Мы же увидимся вечером?

Он тут же вставил:

– И не забудь заглянуть, куда я сказал.

– О да, пропуск за сцену.

– Точно. И пропуск для прессы.

Мои романтические надежды увяли.

– Да. Я обязательно возьму фотоаппарат.