– Позволь мне сказать все, как есть. Как ни странно, сейчас я чувствую себя в полной безопасности и хочу сказать все. Хорошо?

– Да. Я тебя слушаю.

– Когда ты написала мне в «Твиттере» на счет концерта, у меня появилась робкая надежда, что я могу быть тебе интересен. Но, когда я отправил личное сообщение и ты не ответила, я подумал, что ты хочешь общаться на дружеском или профессиональном уровне. Очевидно, что виной всему была моя собственная тупость.

– Да, я хотела тебе ответить, но ты не подписался на меня. Это было так обидно.

Его дыхание щекотало мою щеку, и я повернулась к нему. Наши глаза встретились.

– Я боялся, что ты не придешь на концерт, если не сможешь там снимать. Я думал, что мне нужно заманить тебя разрешением для прессы.

Я прижала его руку к своим губам и поцеловала в ладонь.

– Ты так и не задал мне вопрос.

Его нервный смешок прозвучал неестественно, в нем слышалась горечь и одновременно облегчение.

– Я просто хотел спросить: когда ты перестала видеть во мне человека, который может помочь тебе с карьерой, и начала видеть того, с кем можно просто проводить время? – Я прижалась губами к кончикам его пальцев – сразу ко всем. – Ты ведь увидела меня именно в таком свете, правда?

Я прекратила целовать его и привстала, опершись на локоть.

– Ты хочешь спросить, не использую ли я тебя прямо сейчас для карьерного продвижения?

– Прости. Я говорю, как Иден. Я хочу доверять всем с ходу и до сегодняшнего вечера не стал бы задавать этот вопрос. Но теперь я чувствую, что мне действительно может быть больно, поэтому должен спросить. Клянусь: я никогда больше не буду поднимать эту тему. Если ты скажешь, что я могу доверять тебе, то я буду. Целиком и полностью.

Я прислушалась к себе. Не будет ли внутренний голос отличницы возмущаться со словами: «Как он посмел?» Однако я ничего не разобрала, кроме: «Что подумают соседи?»

– Мика, вопрос вполне справедливый. Честно говоря, у меня были такие же опасения на твой счет. Сначала я подумала, что ты хочешь использовать меня ради собственной рекламы.

– Правда?

– Да, конечно. – Я залилась обезоруживающим смехом. – Попытайся поставить себя на мое место. Всем известно, как ты любишь пиар. Я думала, ты взялся за меня лишь для того, чтобы я фотографировала тебя на вечеринке.

– Ух ты. Я не просил тебя снимать мою вечеринку. Ты сама начала фотографировать, как только я отошел.

– Да. Это ты уже объяснил. Но всякий раз, когда приглашал меня куда-нибудь, ты предлагал мне это задокументировать. А уж разрешение для прессы, которым ты меня заманивал, убедило меня, что на концерте я нужна исключительно из-за моего фотоаппарата.

Он пробежал пальцами по моим волосам и потянул за прядь.

– Когда первый раз увидел тебя на улице, я мечтал, чтобы ты потеряла фотоаппарат. Тогда я смог бы рассмотреть тебя.

– А когда я впервые тебя увидела, то не справилась с заданием. Знаешь почему?

– Потому что ты ужасный папарацци?

Я ткнула его пальцем.

– Нет. Потому что ты застал меня врасплох. Ты меня чертовски смутил. А потом, когда ты поцеловал меня, мне уже захотелось узнать тебя получше.

– Значит, это было умно с твоей стороны.

Я снова ткнула его, на этот раз нежнее.

– Да, это было очень умно.

Он вытащил подушку откуда-то сзади и расслабился, улегшись на ней. Его мышцы обмякли, и он зевнул.

– Ты устала, я, пожалуй, заткнусь.

– Нет. Продолжай. Я хочу уснуть под звук твоего голоса. Расскажи мне какой-нибудь секрет.

– Секрет?

– Небольшой секрет. Что-то, что я не смогу найти в «Википедии».

– Хм-м-м. – Он обнял меня и поцеловал в макушку. – Ладно. Когда мне было пять лет, у меня была мягкая игрушка – горилла по имени Кларк.

– Кларк, – пробормотала я и зевнула.

– Я повсюду таскал его за собой, так что одна его рука стала длиннее другой. Родители пытались отвратить меня от испорченной гориллы Кларка, когда из зияющей дыры в боку стала вываливаться набивка. Но я не желал оставлять мою обезьяну. И я прятал его под подушкой. Позже, когда родители взяли нас в поездку по стране, Кларк путешествовал в моем чемодане.

Я прижалась к нему, а его тихий голос в темноте баюкал меня. Через мгновение зазвонил будильник и наступило утро.

* * *

Рука Мики лежала у меня на талии, а ладонь – ровно на животе. Я лежала, свернувшись, рядом с ним и не желала шевелиться, но Зайон уже встал и готовил завтрак. Он не стал бы ждать меня вечно, а ехать на работу в одиночестве мне не хотелось. И я аккуратно выскользнула из-под Мики и принялась искать, во что бы переодеться, чтобы вынести вещи из комнаты заранее.

Когда за мной щелкнула дверь, Зайон застыл с лопаткой для жарки в руках, как будто я застала его за магическим заклинанием.

– Ты одета так же, как и вчера?

За мной открылась дверь, и вышел Мика в ярко-синих обтягивающих джинсах с таким видом, как будто провел ночь в палатке. Из-за растрепанных волос вид у него был самый что ни на есть натуральный, с тех пор как я увидела его впервые, и я закусила губу в умилении. Надо же, как одна мелочь может изменить весь образ! Он зевнул и сказал:

– Доброе утро. Пора на работу?

На мгновение я застыла, парализованная, как при замедленной съемке. Поцеловать его или напустить холод? Но он протер глаза, потянулся и зевнул, почесал бок, а потом побрел на кухню.

Зайон спросил:

– Яичницу будешь?

– Не хочу беспокоить вас. Можно просто кофе?

Пока они разговаривали, я юркнула в ванную и проверила, как выгляжу. За ночь макияж сыграл со мной злую шутку, а волосы перестали поддаваться силе тяжести. Я почистила зубы и сделала все, что могла, чтобы хоть как-то сгладить жуткий утренний образ.

Кофе уже закипел, когда я вернулась на кухню, и я принесла кружки.

Мика скрылся в ванной, и Зайон полез в ящик, вытащил мой глюкометр и бросил его на стол.

– Садись. Ты слишком напрягаешься, – предупредил он.

– Странная выдалась неделька. Я в порядке.

– Слушай, твоя мама сказала: «Не бросай ее, Сэмуайз Гэмджи»[6]. – Он театрально ударил себя в грудь. – И я не собираюсь.

Я изобразила ирландский акцент так старательно, как только могла.

– В смысле ты хочешь разделить ношу?[7]

Он принял серьезный вид.

– Если бы я мог взять ношу на себя, я бы так и поступил, Джо. Мне ненавистна мысль о том, что тебе нужно так много работать, чтобы все было нормально. А на прошлой неделе ты меня напугала. А потом еще раз – вчера вечером.

– Я была в порядке, Зайон. Ты неправильно интерпретировал мою реакцию. – Я чуть понизила голос. – Если бы ты слышал, что Мика сказал мне…

Он вздохнул.

– Я слышал достаточно, пока мы ехали в машине. Ты уверена, что у него нет брата-гея? Красивого и заботливого?

– М-м-м… Да, он такой.

Звякнул тостер, и Зайон разложил по тарелкам завтрак. Я проверила уровень сахара в крови, пока он расставлял все на столе.

Вернулся Мика, вид у него был такой, как будто он пытался спасти свои волосы, но потерпел неудачу.

Я уже откусила кусочек тоста, когда он сел подле меня.

– Кстати, сегодня я обедаю с твоей сестрой. Передать ей привет?

Он мгновение помолчал, потягивая кофе, прежде чем ответить:

– Ты можешь не говорить ей об этом, пока я не найду такую возможность. То есть я думаю, что она выйдет из себя и лучше именно мне ее успокаивать.

– А она не разозлится, что я соврала, умолчав?

– Не волнуйся. Я ей все объясню.

Прежде чем я успела спросить что-нибудь еще, Зайон сел за стол и принялся подтрунивать над Микой, пытаясь убедить его приехать в офис вместе с нами.

– Только представь, какое лицо будет у Энди, если ты войдешь в офис вместе с нами. Он просто удавится.

Мика, поступая весьма мудро, отказался от этой затеи со словами:

– Это все равно что просить подозреваемого в убийстве явиться в полицейский участок и ответить на пару вопросов.

– Прямо уж и пошутить нельзя! – Зайон сменил тему: – Можно сфотографировать, как ты завтракаешь с Джози?

Я подавилась и закашлялась.

– Нет! О боже, нет!

Мика откинулся на спинку стула и заулыбался.

– Дай для начала пробраться к ней в постель.

Зайон засмеялся:

– Может, у тебя получится, если ты разденешься догола и обернешься ее одеялом.

Я вытаращила глаза.

– Ну вот, теперь ты издеваешься над парнем ради собственного удовольствия. – Я приняла возмущенный вид, но образ полуобнаженного Мики в моей постели заставил меня пожалеть о том, что вчера вечером я его отвергла. С другой стороны, мне понравилось, что он не пытался убедить меня передумать. И это окупало небольшие утренние сожаления. Уж лучше так, чем жалеть о том, что случилось.

Приехал бедный водитель Мики и увез его из моей жизни. Но теперь я была вооружена его телефонным номером, адресом и обещанием, что он свяжется со мной в течение дня.

Когда мы с Зайоном пришли в офис, Энди уже собрал всех на какую-то встречу. Не успели мы зайти, как он сказал:

– Всем все понятно?

Все закивали и разошлись по местам. Я посмотрела на Зайона.

– В чем дело?

Энди произнес:

– Зайди ко мне, Джо.

Каким-то образом меня разжаловали обратно в новичка менее чем за неделю. Я зашла к нему в кабинет, не имея ни малейшего понятия, о чем он собирается говорить.

– Да, сэр?

– Начиная с сегодняшнего дня я попросил Дерека заняться Микой и Иден Синклерами. Думаю, у тебя здесь конфликт интересов.

– Что? Почему?

Он подтолкнул ко мне «Айпад», и я увидела собственный затылок и сцену, как я поднимаюсь в бар по лестнице перед Микой Синклером.

– Ты рассчитывал, что я буду фотографировать? Это же было нерабочее время!

Он закатил глаза.

– Джо, ты папарацци. Ты всегда на посту.

Я нащупала фотоаппарат в сумке.

– Я сделала пару фотографий вчера на концерте.

– Ты шутишь? Мика симпатичный, и мы всегда можем использовать его провокационные фото. А вот его группа не особенно интересна публике.

– У меня есть пара кадров с фанатами, которые я сделала на закрытой встрече после шоу.

Он задумался.

– Твоя проблема, Джо, в том, что ты мыслишь как любитель. Фанаты на закрытой встрече? Да все, кто был в этой комнате, уже разместили в «Твиттере» полдюжины фотографий.

– Ты хотел, чтобы я подобралась ближе. У меня получилось.

– Именно это и огорчает. Ты именно там, где нужно.

– Так в чем проблема?

– В тебе, Джо. Ты слишком освоилась.

Я фыркнула.

– Освоилась? Серьезно?

Он ткнул пальцем на офис, где репортеры с налитыми кровью глазами вглядывались в мониторы в поисках хоть какого-то намека на стоящий материал.

– Ты сейчас в таком положении, о котором все они могут только мечтать, и не пользуешься этим. Ты тусуешься с Микой, но я не могу рассчитывать, что ты принесешь мне хоть что-нибудь интересное о нем. Или о его сестре. – Он щелкнул пальцами. – Я на грани того, чтобы отправить тебя на работу в аэропорту.

– Нет, Энди. Только не в аэропорту. Это сведет меня с ума.

– Я думаю, тебе нужно сделать шаг назад и вернуть себе умение фокусироваться. Ты бродишь, как слепая, и случайно натыкаешься на отрывки интересных историй.

– Я нашла для тебя историю Эль-Эль Стайлиза!

Он одарил меня взглядом под названием «с какой ты планеты».

– Ты принесла сырой материал. Мне пришлось слепить из него нечто провокационное. – Его плечи расслабились, что означало: он кое-что задумал. – Я даю тебе возможности для роста. Мне просто нужно, чтобы ты дала мне хоть что-то, с чем можно работать.

– Я пытаюсь, Энди. Я, правда, не знаю, что еще я могу сделать.

Он подтолкнул ко мне «Айпад».

– Ты это видела?

Это была фотография из серии, которую я сделала на вечеринке Эрве пять дней назад. Я подняла глаза, и наши взгляды встретились.

– Я просмотрела все фотографии.

– Точно. Но это ты видела? – Он положил большой и указательный палец на фотографию и увеличил ее. Как только он это сделал, я поняла, что это за фотография. Группа на первом плане не представляла никакого интереса, но Энди приблизил тех, кто стоял сзади, отрезав людей, на которых был нацелен объектив. В итоге мы увидели Адама, стоявшего за Иден, его рука лежала у нее на животе. У меня внутри все сжалось.

– Не уверена, что тут можно разглядеть. – Если он узнает о беременности Иден сейчас, она никогда больше не будет со мной разговаривать.