Мы присели на скамейку и стали ждать родителей и лечащего врача.

Тетя Маша что-то щебетала о том, какая она у нас молодец, что она скоро поправится, что вообще бабушка — эталон сильной и мудрой женщины.

Я кивала, особо не слушала, но не хотела показаться грубой.

Опустила взгляд, Женя держит меня за руку, поглаживая своим большим пальцем мои костяшки. Давно ли? Не знаю. Мне сейчас вообще кажется, что мое тело не принадлежит мне. Оно все натянуто, как гитарная струна.

Хоть они все и твердят, что все хорошо, мне нужно увидеть ее.

Нужно, чтоб сказать, что люблю ее.

Через полчаса приехали родители. Они были не такие растерянные, как я. Смогли поблагодарить Самойловых, добиться встречи с врачом, узнать какие лекарства нужны и все прочее. А я оставалась немым участником этой сцены.

Врач сказала, что можно навестить, но сейчас она спит. И нам обязательно сообщат, когда проснется.

В больнице находиться стало невыносимо. Стены сдавливали грудь, препятствуя вдоху. Всюду запах лекарств, от которых было не по себе. Хотелось выбежать, покинуть это помещение пропитанное духом болезней.

Но я должна поговорить с ней. Почему — то я чувствую себя очень виноватой.

Мы просидели около получаса, затем подошла медсестра и сообщила, что бабушка проснулась и можно на несколько минут зайти. Я заскочила первая, не давая никому даже возможности воспротивиться этому.

Бабушка лежала на кровати. Я не видела ее несколько месяцев, а она вдруг будто постарела лет на 10. Седые волосы стали еще пепельнее, кожа обесцветилась, ушел румянец с щек. Глаза не блестят, как всегда. От ее вида, сердце сжалось, как маленький ежик, почувствовавший опасность.

— Пышечка, — прохрипела она, увидев меня.

— Бабуль… — не спеша прошла к кровати и присела на край. Слова вдруг разбежались из головы. — как ты?

— Да, говорят еще поживу, а там кто знает, — она сделала попытку улыбнуться.

— Я знаю! Поживешь, ба! Точно поживешь! — слезы предательски сорвались с ресниц, падая на бабушкины руки.

— Ну, что за истерика? Все же хорошо, — она слегка коснулась моей руки, попыталась сжать ее, но видимо не хватило сил.

— Прости меня, бабуль. Прости, что не звонила, прости… Я люблю тебя. Очень люблю. — забыв про то, что ее просили не тревожить лишний раз, нагнулась и заключила ее в объятия. Не такие крепкий, как хотелось бы, но все же..

— Я тоже люблю тебя, пышечка. — бабушка коснулась моих волос, и стала слегка поглаживать их. — Я тут. И пока не собираюсь никуда уходить.

— Я боялась, что… Что не успею тебе это сказать, — снова всхлипы.

— Брось ты уже плакать, а то я промокну. — снова попытка улыбнуться. — Знаешь, все ситуации нам даны, чтоб мы поняли что-то. Ничего не дается в жизни просто так. Из всего нужно выносить урок. Думаю, эта ситуация тоже может помочь в чем-то.

— В чем?

— Ну, например, ты понимаешь, что все мы смертные. И теперь будешь чаще звонить своей старой бабушке.

— Буду, — виновато закивала я.

— И Алле бы тоже надо позвонить. Она знаешь сколько спрашивает о тебе…

Меня будто окатило холодной водой. Ведь я тоже очень часто вспоминаю о ней, жалею, что не попрощалась. Но просто не хватает смелости набрать номер. Боюсь, что будет осуждать, обижаться.

На минуту представила, что с ней может что-то случиться, а она так и не узнает, что стала моим лучшим летом.

— Эй, мы вообще-то тоже хотим навестить больную, — в дверях появляется папа.

Киваю, уступаю место им на кровати. Потом целую бабушку и выхожу.

Палата слишком маленькая, чтоб там было комфортно находиться всем.

Вся в мыслях выхожу во двор, сажусь на лавку и заглядываю в небо.

Иногда ответы на все вопросы приходят одним единственным случаем. Пусть даже и не самым приятным.

— Можно? — передо мной появляется Женя. Киваю, он садится рядом и тоже закидывает голову вверх. — Странная штука жизнь, да?

Киваю.

— Если бы у нас был пульт, способный перемотать время назад, было бы легче, не считаешь?

Кивок.

— Ты прекрасный слушатель, Паш.

— Знаю.

— И человек тоже прекрасный.

— Давно это понял?

— Вообще-то недавно, — улыбается.

— А до этого кем считал?

— У-у-у, уверена, что хочешь знать? Видите ли Павлина, там такие скачки, что я порой сам не понимал кем тебя считаю. Запутался.

— Давай распутаемся, — перевожу взгляд на него.

— Хорошо, — он уселся поудобнее. — Когда я увидел тебя на дороге, сразу понял, что ты не из наших. Слишком помпезно оделась, еще эта твоя красная шляпа. В общем, решил удостовериться, что прав. Подъехал, а ты меня…

— Отбрила, — помогаю я ему.

— Да. А вместе с этим разожгла во мне злость, усыпленную не так давно. Но я надеялся, что больше не увижу тебя. Молился, чтоб тебя унесла какая-нибудь ворона-великан.

— Добрый, — усмехнулась.

— А теперь представь мое удивление, когда самым званным гостем тети Любы, любимой внучкой и самым ожидаемым человеком в Ромашково становишься ты. Думаю, я был близок к тому, чтоб тебя ненавидеть. Твое поведение, слова, взгляды, жесты — все кричало, что ты не такая. Я не мог вписать тебя в нашу жизнь.

— Поэтому решил выжить?

— Да, что-то типа того. Только более точнее — испытать. И, кстати, был приятно удивлен, когда вместо того, чтоб дуть свои прелестные губки и возмущаться, ты полезла на тарзанку.

— И я была удивлена. Дальше ты вдруг понял, что был слепым бараном?

— Нет, дальше я понял, что ты так же рьяно пытаешься доказать мне, что такая же как и мы, как и я тебе, что ты лишняя.

— И кто победил?

— Было поздно доказывать что-то, я уже начал влюбляться в тебя «не такую». - сердце пропустило удар. — Сопротивлялся, отрицал, пытался объяснить себе, что это глупость и абсурд, но когда видел тебя, понимал, что это безнадега. Напился. Поцеловал. Думал, напугаю, скроешься из моего окружения, но ты сделала точно наоборот. Стала появляться везде. В мыслях, в сердце, да и наяву. В общем, я понял, что уже не смогу сделать шаг назад. Если бы не видел в твоих глазах взаимность, наверно бы просто попробовал пережить это лето, скрипя зубами. — он выдохнул. — Я правда старался держаться от тебя подальше. Насколько мог — держался.

— Я в это время старательно держалась как можно ближе.

— А тут ты победила. — он посмотрел на меня с грустью в глазах. — Тогда, я попросил маму узнать твой адрес городской, купил цветы, романтик, сука, — усмешка. — ехал четыре часа, собирался сказать тебе, что хочу поступить в твой универ, чтоб быть с тобой. Представляешь, собирался поехать за тобой, как жена декабриста. Когда приехал — понял, что забыл телефон. Стоял под забором, даже не надеялся, что увижу. Лучше бы сразу уехал. — снова шумный выдох. — Я знаю, что Артем рассказал тебе о… О моих бывших отношениях.

Кивок.

— То, что я увидел, один в один… Как и много лет назад. Я думал, что не смогу сдержаться. Хотелось выйти, разбить его рожу о капот машины. Хотелось взглянуть в твоих глаза.

— Лучше бы так и сделал, — еле слышно произношу.

— Ты не представляешь, каких усилий стоило просто нажать на педаль газа, а не на шею этому ублюдку. Приехал домой, собрал в кучу все учебники и сжег. Не знаю, в чем провинились они, но стало легче. Потом Света, — он поморщился. — она пела о том, какая ты плохая. В этот момент, мне казалось правильным то, что я делаю. Я видел в окно, что ты выбегала из дома. Я хотел, чтоб тебе было так же больно.

Сердце по-моему вообще забыло, как нужно биться, а вдыхать воздух стало тяжело.

— Потом я понял, что даже изменившая ты — лучше чем кто-либо другой. Деньги я стал копить уже давно на учебу. И их хватило, чтоб оплатить год, снять квартиру и перебраться в город. Не знаю, чем я думал. Чего ждал? Не понятно.

— Приехал портить жизнь, — напоминаю я его главную версию.

— Да, какой там… Думаешь, будь это правдой, я бы не начал прямо с той минуты, как мы встретились?

— Ты ехал сюда, уверенный, что я изменила тебе?

— Да.

— И ты бы смог простить?

— Думаю, я простил ещё до того, как приехал. Как только понял, что… — он поднимает глаза на меня, — я люблю тебя. И я сделал огромную ошибку. Прости. Я понимаю, что вряд ли какие-то слова смогут оправдать меня, но, пожалуйста, дай мне шанс. Я правда не могу без тебя.

С трудом сглотнула ком, нарастающий в горле. Сердце ускорило темп, удары пульса отдавали эхом в голову. Минута молчания, кажется, затянулась на долгие часы.

— Я тоже люблю тебя, — выдыхаю я. С души падает огромный камень, который мешал мне жить уже долгое время.

Невзаимные чувства — это плохо. А невысказанные — ещё хуже. Женя притянул меня к себе, заключая меня в свои объятия. Утыкаюсь носом ему в шею. Родной запах заполняет мои лёгкие, и его не хочется выдыхать из себя.

В его руках мне хорошо. Мне спокойно и так тепло. Я хочу остановить время и наслаждаться этой минутой ещё долго-долго.

Женя слегка отстраняет меня от себя.

— Но желание прихлопнуть твоего друга ещё по — прежнему сильнее меня.

— Не стоит, — улыбаюсь. — ты верно сказал, что он только друг.

— Я скучал, Паш. Я так скучал, — он накрывает мои губы своими, и все чувства, которые я пыталась похоронить оживают вновь. С новой силой заставляют все внутри трепетать, ликовать и дрожать от волнения.

А я что? Я тоже скучала. Больше, чем могла представить и подумать.

Пыталась отметать эти мысли, не думать о том, что скучаю по глазам, по уверенным рукам, по крепким объятиям. Но не думать — не значит не скучать.

____________________

Эпилог

После того, как бабушка выписалась, Я все-таки уговорила ее переехать к нам хотя бы на пол годика. Конечно пришлось прибегнуть к нечестным методам: шантажу, вранью, слезам. Зато там мне стало спокойнее. Видеть ее каждый день и быть уверенной, что все хорошо.

Женя отвез меня в Ромашково, чтоб я собрала кое- какие вещи бабушке. Не зайти к Алле я не смогла. Оказывается, она совсем не злится на меня, а очень даже скучала и ждала звонка. Еще Алла больше не сохнет по Славику, а очень даже счастлива с Артемом. Чего я не могла ожидать совершенно.

С малышкой Кариной мне тоже удалось увидеться. И пришлось отвечать на ее не совсем детские вопросы по поводу: почему уехала? Почему не попрощалась? Почему Женя звал меня "стервой"? И кто же такие "стервы".

Все трое мы сошлись на том, что стервы — очень эмоциональные девочки, склонные к побегу без долгих прощаний.

Кстати, в Ромашково мы с Женей теперь наведываемся каждые выходные. Гостим у них пару дней, а потом опять на учебу.

Женя совмещает учебу с работой. Взял в арену собственный автосервис и очень даже преуспевает в этом. Вот только мне приходилось попотеть, чтоб у такого нерадивого ученика не было проблем с успеваемостью. В машине ему нравится колупаться, а вот учиться — не очень. Но оставить меня одну в этом универе кишащем милыми парнями он не может, поэтому учиться ради диплома и нашего счастья.

С Данияром, Стасе и Ильей мы продолжаем общаться, как и общались. Скрипя зубами, но Женя позволяет мне проводить с ними время, иногда даже присоединяется сам. Пару раз даже было очень весело. Но напряжение в воздухе все-равно чувствуется. Думаю, все станет легче, когда у Дана появится девушка. Этим мы со Стасей уже активно занимаемся.

О наших отношениях родители узнали как-то сами собой. Никто ничего не рассказывал, но все были в курсе. Самое главное — не были против.

Наше лето мы больше не вспоминали. Оставили его прошлому всецело. Но если бы у меня спросили: хочу ли я его пережить еще раз, непременно бы ответила, что хочу. Ничего не меняя, оставляя все так как есть. Хочу.