– Тормози! Тормози! – кричал на Мотю шеф. – Нам нельзя привлекать к себе внимание гаишников! Не превышай скорость! А! Так ты, гад, еще и не пристегнут?!

– Шеф, в самом деле, – оправдывался Мотя, – будто на водительские права сдаю, а не катаюсь с дружбаном.

– Сегодня менты – твои дружбаны. Если они нам не помешают, дело сделаем быстро и тихо. А нарушишь, поймают, разборок не оберешься! Опоздаем – пеняй сам на себя. Убью!

Мотя снизил скорость большого навороченного джипа до сорока километров в час.

– Сбрендил? Чего пешком тащишься? – Снова недовольно проворчал шеф.

– На тебя не угодишь, – буркнул Мотя и нажал на педаль газа.

– Тормози! Тормози! Чуть не проехали. Сейчас за поворотом будет ее офис.

Черный джип, медленно тормозя, брюхом заехал на тротуар и остановился, замигав аварийной сигнализацией. С другой стороны проезжей части, как раз напротив джипа, остановилась серебристая иномарка, за рулем которой сидел сжавший зубы Забелкин. Больная нога, которой приходилось давить на тормоз, дала о себе знать, хотя он проехал всего несколько кварталов.

На шумной улице среди бела дня остановка двух машин осталась практически незамеченной. Не считая того, что направляющейся на рынок за квашеной капустой Раисе Егоровне не понравилось то, что джип занял ее законную пешеходную территорию. Она приблизилась к нему, но из-за старческой слепоты и затемненных окон машины ничего внутри не увидела. Неведение ее только подстегнуло, и она разразилась такой бранью на владельца джипа, что Мотя внутри чуть не перевернулся.

– Откуда эта тетка знает столько матерных слов?

– Продвинутая тетка, – сказал шеф, втягивая голову в плечи, – несет по фене, как реальный кореш.

– Может, мы ее того, – предложил Мотя, – умертвим?

– Тормози, – зашипел шеф, – не привлекай внимания! Пусть идет куда шла. Не век же она будет околачиваться рядом с пустой машиной.

– Она нас точно не видит? – поинтересовался Мотя.

– А ты высунись, – усмехнулся шеф.

– Нет уж, – хмыкнул Мотя, глядя, как Раиса Егоровна с энтузиазмом колотит костлявым кулаком по бамперу, – я лучше посижу.

Старушка и впрямь не стала дожидаться, пока джип уберется с пешеходной дорожки. Она побоялась, что капусту с клюквой разберут до того, как она придет на рынок. И ей снова придется покупать капусту лишь с морковкой. Она еще пару раз пригрозила железному монстру, уткнулась лицом с его номерные знаки и собралась идти дальше.

Василиса обычно переходила проезжую часть по пешеходному переходу. Но сегодня, в связи со своим душевным состоянием, она не переходила, а перелетала дорогу. Оттого и не заметила, как с одной стороны обочины взревел джип, с другой стороны – серебристая иномарка. И оба автомобиля понеслись прямо на нее. Она встала посреди дороги, не зная, куда бежать спасаться: вперед – под иномарку с жуткой лошадиной мордой на капоте, или назад – под черный джип. «Лучше под джип, – решила Василиса. – По крайней мере, никто не скажет, что я, как господин Бендер, попала под лошадь!» Василиса закрыла глаза и сделала пару шагов назад. Тут же завизжали тормоза, послышался скрежет металлических внутренностей, и машины остановились в нескольких сантиметрах от нее. Василиса открыла глаза и дико удивилась. Такого раньше с ней не было. Еще никогда ни на одном пешеходном переходе ее не пропускала ни одна машина. А здесь, в запрещенном для пешеходов месте, остановились, чтобы ее пропустить, сразу две машины!

– Спасибо, господа! – крикнула им Василиса, споткнулась и упала на дорогу.

– Пожалуйста, кушайте на здоровьечко, – Мотя, кряхтя, поднял обалдевшую девицу на руки и понес к джипу.

– Постойте! – пискнул из серебристой иномарки Забелкин, который из-за своей больной ноги опоздал выскочить раньше Моти.

– Мужик, ты что-то имеешь против?! – высунулся из окна джипа шеф.

В ужасе, опознав обоих бандитов, Забелкин махнул им рукой и срочно захлопнул дверцу.

– Благодарю, – мягко сопротивлялась Василиса, – не нужно меня подвозить. Мне здесь совсем недалеко.

Мотя усадил ее на заднее сиденье, достал из кармана куртки смоченный в клофелине платок и заткнул девицу. Василиса поняла, что уплывает в дальние дали, и потеряла сознание.


– Огромный черный джип марки «Граф из Чероки» номерной знак УЕ… – Раиса Егоровна сообщала ценные сведения импозантному мужчине в черном пальто, – я сказала двадцать три, а не тридцать три. Такой ответственный работник органов госавтоинспекции, а правильно писать не научились. Стоял тут на тротуаре в течение сорока минут двадцати одной секунды. Запишите точное время, я – свидетель.

– Потом, что случилось потом?

– Потом он сорвался с места, задавил девицу, чрезвычайно похожую на мою соседку Василису Семенову. Бандит, честное слово! Его за что привлекут? А можно мне, как свидетельнице, присутствовать на суде? Я бы могла стать присяжной заседательницей, все равно дома делать нечего…

– Куда делась девица?

– Он утащил ее в машину. Такой огромный, как паук, который сплел коварную паутину, склонился над ней, зацепил ее своими ручищами и потащил. – Знала бы Раиса Егоровна, как недалека она была от истины! – Она даже пискнуть не успела. Пискнул тот, другой, что сидел в серебристом автомобиле. Марку я не разглядела, очки дома забыла, но впереди у него на капоте лошадь-людоед.

– Спасибо, Раиса Егоровна, остальное несущественно.

– Как это несущественно, – возмутилась старушка, – он тоже собирался наезжать на девицу, но в последний момент его что-то остановило!

– В какую сторону поехал джип, вы не поглядели?

– Как не поглядела? Конечно, поглядела, в ту, – и старушка указала правильное направление.

Мужчина в черном мотнул головой и исчез в офисном здании, где работала Василиса Семенова.


Забелкин грыз зубами подушку и выплевывал пух. Он снова лоханулся! Василису увели из-под самого его носа. Эти двое сейчас вытрясут из нее все, что им нужно, и сами отправятся на встречу с клиентом. А она уже завтра! Забелкину ничего не светит, ни копейки. Деньги получат они, эти бандиты с большой дороги, на которой они его так ловко обставили. Василиса, хоть и преобразилась внешне, все еще осталась дурой и тетехой, раз дала себя так обмануть. Или она это сделала специально, спасаясь от него? Вероятно, что она с ними в сговоре. Завтра они втроем отдадут товар и получат бабки. Если разделить эту огромную сумму на троих, то получаются бешеные деньги! Одного они не учли, одного – Забелкин знает, где должна произойти встреча с покупателем. Он придет туда и потребует разделить все на четверых!


Василиса очнулась в маленькой тесной каморке без единого окна и двери. Одинокая лампочка, освещающая погребок, была лучиком света в этом темном царстве. Василиса огляделась и увидела кругом себя банки с домашними заготовками, занимающие все настенные полки. Помидорчики в собственном соку, маринованные огурчики. Она разглядела в одной из банок плавающую тучей гвоздику.

– Слишком много положили, – покачала она головой, – я бы добавила к огурчикам листья смородины. – Ой! – всплеснула она руками. – И я о чем это?!

Василиса попыталась найти выход, внимательно изучая стены погреба, но ничего не нашла. Но как-то люди должны сюда спускаться за огурчиками, сдобренными огромным количеством гвоздики?! Василиса зацепилась за слово «спускаться» и поглядела наверх. Действительно, там находился люк, через который, по всей вероятности, ее сюда и спустили. Она попыталась допрыгнуть до люка, но без лестницы думать об этом было смешно. Тем более банки с заготовками от ее прыжков сотрясались и норовили свалиться с полок. А этого допустить домовитая Василиса не могла. Столько трудов и любви вложено в каждую банку! Она-то знает.

Василиса села и подумала про любовь. Но не к домашним заготовкам, а к Федору. Теперь, когда он совершенно свободен, она рассиживается по погребам и любуется банками с огурцами. Вместо того чтобы делать маникюр и соглашаться на вечернее свидание. Василиса вздохнула, в ее душе закипала злость. Она должна что-то сделать. Ей нельзя потерять драгоценное время. Тотчас найдется еще одна Анфиса, которая захочет прибрать к рукам ее Федора. Да, именно ее. Ведь то, что они целовались на пороге дома, что-то значит. Просто тогда она неправильно воспринимала действительность. Впереди маячил образ якобы невесты, беременной Анфисы. Сегодня никто не маячит, одни только банки с заготовками. И те двое, которых она запомнила в самый последний момент. Один из них, Матвей Подберезкин, мстит ей наверняка за то, что она вернула ему кошелек без денег. Вот так и делай добрые дела. Ну, ничего, она ему отдаст все, до копейки, пусть только выпустит ее отсюда.

Василиса крикнула. Никто не отозвался. Она набрала воздух в легкие и крикнула громче. Снова тишина. «Я веду себя, как домовитая дурочка, – решила Василиса. – А что бы сделала настоящая стерва?» И Василиса, зажмурившись, схватила первую попавшуюся банку с помидорами. Сквозь прищур она разглядела, что помидорчики красавцы – один к одному, и вернула банку на место. Но тут же схватила огурцы с гвоздикой, бросила банкой по люку и отскочила в сторону. Раздался треск стекла, сверху посыпались освобожденные плоды. Василиса подняла один из них и откусила.

– Так я и знала, – поморщилась она, – гвоздики явно переложили! – И выбросила огрызок.

Теперь по люку били только огурцы. «Все равно, – думала Василиса, – нормальные люди их есть не станут!»

– Ты чего?! Взбесилась? – Люк распахнулся, и Мотя получил огурцом по носу. – Шеф! – закричал он в сторону. – Она дерется!

– Вытащите меня отсюда! – заявила Василиса. – Немедленно! А то я все банки переколочу!

– Черт с ней, – махнул рукой шеф, переживая за заготовки, сделанные его мамой, – тащи ее наверх! Пусть будет под контролем.

Мотя спустил лестницу, и через минуту Василиса предстала перед бандитами.

– Времени у нас мало, – говорил шеф, меряя шагами просторную светлую комнату родительской дачи.

– А у меня его совсем нет, – тараторила Василиса, сидя на диване со связанными руками, – бандиты, голубчики, отпустите меня с миром, я вам все деньги верну.

– Где товар?! – заорал шеф. – Уже реализовала?! Завтра приедет покупатель, а продавать ему нечего! Ты соображаешь, что сделала?!

– Нет, – честно призналась Василиса.

– Он нас всех, – шеф приблизил к ней свое перекошенное от злости лицо, – всех, и тебя в том числе, уничтожит!

– Мамочка! Я боюсь! – взвизгнула Василиса и вскочила на диван.

– То-то, – обрадовался шеф, – бойся. И говори, куда дела товар.

– Шеф, – Мотя указал пальцем на пол, – она грызунов боится.

У дивана пробежала серая мышка. Шеф только зыркнул на нее глазами, как Мотя ловко накрыл мышь своим могучим телом.

– Бойся, бойся, – приговаривал шеф, тряся перед носом Василисы повисшим на своем хвосте грызуном. – И говори, где товар!

Мышь и Василиса извивались в безжалостных руках бандитов. Причем обе не знали, чего от них требовали два здоровенных мужика. Как только шеф поднес мышь к ее лицу, Василиса поняла, что сейчас свалится в глубокий обморок, и мысленно попрощалась и с жизнью, и с Федором.

Сквозь пелену тумана рухнувшая на пол Василиса услышала до боли знакомый голос, он звал ее по имени и выкрикивал ругательства в адрес ее мучителей. Федор?! Откуда здесь взялся Федор? Это ей кажется, она принимает желаемое за действительное. Василиса попыталась чуть приоткрыть глаза, совсем немного, чтобы не столкнуться взглядом со страшным оскалом серого грызуна. Она с трудом разлепила дрожащие веки и увидела перед собой, нет, не мышиную морду, а взволнованное лицо Федора:

– Василиса, милая, что они с тобой сделали, сволочи?!

– Сволочи, – прошептала она с упоением.

На этот раз любимое забелкинское слово прозвучало в ее ушах, как серенада Солнечной долины. Василиса обняла Федора, помогая ему взять себя на руки.

– Василисушка, – шептал тот, – я давно хотел тебе сказать, что люблю…

Она ответила ему нежным поцелуем. Федор принялся шептать ей на ухо еще какие-то страстные слова, она ему отвечала… Они стояли посреди безбрежного океана на маленьком островке своего огромного счастья.

На самом острове вокруг целующихся Федора с Василисой шел настоящий мордобой. Мотя, ни за что не желавший сдаваться, полез врукопашную с мужиком в форменной одежде сотрудника внутренних органов. Когда явный перевес оказался на стороне противника, Мотя с криком «Банзай!» выпрыгнул из окна. Рецидивист шеф не кричал, он отбивался от мускулистого человека в черном костюме. Тот использовал приемы карате, а шеф, ни разу в жизни не сделавший утренней зарядки, решил отказаться от применения физической силы и не сводил с него дула пистолета, тупо соображая, куда ему нужно ныкаться. Увидев выпрыгнувшего из окна подельника, он решил сделать то же самое и сиганул следом за Мотей. Внизу, на грядках с озимыми, их и повязали окружившие дом оперативники.