— Я могу сыграть это, Джек. Обещай мне, что не выкинешь меня. — Она села прямо и провела пальцами по растрепанным волосам. — Ты должен позволить мне продолжать, — упрямо произнесла она.

Скинув ноги с кровати, она потянулась за одеждой, лежащей рядом на стуле. Не стесняясь Джека, Челси сбросила с себя больничную одежду и кинула ее на пол. Одевшись, она пошла в ванную и захлопнула дверь.

Джек слышал, как она включила воду. Ему стало ее жаль. Но можно ли ей доверять? Он вспомнил о том, как она вела себя в последнее время. В прошлом Челси всегда могла настроиться на определенную ситуацию. Он поймал себя на том, что думает о Лане. Она тоже была способна измениться согласно ситуации. Надо рискнуть. Просто быть ближе к Челси, чтобы следить, как она играет. Она нужна ему на этих съемках, чтобы быть в курсе всего, чтобы следить за Кэсс.

Челси намочила полотенце в холодной воде, отжала его и приложила к лицу. В висках застучало, голоса вернулись.

Все рассыпалось на части, ее мечты рушились. Но на этот раз на карту поставлено слишком много: кинофильм, Джек, Кэссиди Инглиш. Надо было держаться, перестать вести себя как сумасшедшая. Она уставилась на свое отражение в зеркале и с ужасом увидела, что действительно похожа на сумасшедшую.

— Черта с два. — Она вернулась в палату и вплотную подошла к Джеку.

Они смотрели друг на друга. Казалось, тишину, повисшую между ними, можно было потрогать.

— Послушай, если я пообещаю, что буду принимать эти проклятые лекарства, ты не заберешь у меня роль? — спросила она.

Он опустил голову и начал разглядывать свои руки:

— А как насчет директора?

— Я с ним справлюсь. Не беспокойся, Джек.

* * *

Прошло уже почти десять дней, когда соседка, живущая над Патрицией Хансон, вызвала полицию. Зловоние было невыносимым, но у Патриции жили птички — африканские серые попугаи, — и иногда, когда она уезжала на несколько дней, от них начинало сильно пахнуть, из-за того что клетки никто не чистил.

Тело, накрытое чистой простыней, лежало прямо за входной дверью. Убийца забрал стреляные гильзы, а на звонке и дверной ручке оказалось слишком много отпечатков пальцев, чтобы в них можно было разобраться. Нашли только несколько светлых волос; кроме этого, судебные медики исследовали простыню.

Это было еще одно загадочное убийство, происшедшее в Лос-Анджелесе.

ГЛАВА 16

Роджер и Джеймс обедали в столовой «Шепота ветров». Перед ними был накрыт роскошный стол — в фарфоровой супнице суп из лобстеров и крабового мяса, рядом мясо ягненка, на блюде тушеный шпинат с чесноком, спаржа, воздушное овощное суфле, корзиночка с теплым хлебом.

Роджер уныло ковырял вилкой в тарелке. Все попытки вести непринужденную беседу не удавались.

Наконец Джеймс сказал:

— Что происходит? Почему ты такой тихий?

Роджер пожал плечами:

— Ничего грандиозного.

И два старых друга продолжили обед в тишине.

Потом горничная подала кофе в серебряном кофейнике, свежеиспеченный морковный пирог, вазочку со свежими фруктами, пирожные, взбитые сливки для пирога и бонбоньерку на ножках, полную сахарных трубочек и конфет.

— Мне не надо взбитых сливок. — Джеймс поднял руку в знак отказа.

Роджер тоже не захотел попробовать сладкое.

— Просто кофе, пожалуйста, — сказал он горничной.

Джеймсу не нравилось, как проходит вечер. С того дня, как погибла Лана, Роджер никогда не был таким замкнутым. Джеймс решил, что его поведение связано с отходом от дел в «Десмонд». Он знал, Роджер не привык иметь так много свободного времени. После того как его оправдали, Роджер восстановил «Десмонд» и работал без устали. Когда смерть Ланы уже стала историей, Джеймс наблюдал, как его друг продолжал бороться над собой. Только Джеймс знал, через какие муки пришлось пройти Роджеру. Он даже отказывался видеться с Кэссиди, решив, что встретится со своим ребенком только после того, как загладит вину за то, что ей пришлось пережить после убийства. Джеймс не одобрял решения Роджера. Хотя то, как Роджер справлялся со своим горем, вызывало у него уважение.

Человек, сидящий перед ним, теперь был почти неузнаваем, и это пугало. Правда, после сердечного приступа некоторые мужчины сильно меняются. Болезни, возраст не проходят бесследно. Джеймсу стало грустно. Сегодня в огромном доме было пусто, холодно, мрачно, и тишина становилась невыносимой. В камине потрескивали и шипели поленья, но тепло огня едва согревало неуютную, холодную комнату.

— Джонатан и Кэсс должны были присоединиться к нам. Как ты думаешь, что случилось? — Роджер завороженно и отчужденно смотрел на огонь.

Джеймс опустил глаза.

— Уверен, этому должно быть объяснение. — Он размышлял вслух, зная, как сильно задето самолюбие Роджера.

— С Джонатаном все давно ясно. — Он пожал плечами. — Но на Кэсс это не похоже. — Роджер взглянул на часы у себя на руке еще раз. — В это время она обычно уже дома. — Он взял сотовый телефон, лежавший рядом с тарелкой, и набрал номер киностудии. Коммутатор переключил его на линию Кэсс. На другом конце прозвучал автоответчик. Роджер бросил трубку, оттолкнул тарелку и поднялся со стула.

— Черт побери. Почему она не слушает меня? — Он несколько раз прошелся из стороны в сторону и остановился посередине комнаты. — Я только прошу, чтобы она следовала моим указаниям — очень простым указаниям, — раздраженно сказал Роджер.

Джеймс предпочел промолчать.

Раздался звонок в дверь, и они оба вздрогнули. Спустя мгновение появилась Рей. Выражение ее лица говорило, что что-то случилось. В воздухе повисло напряженное молчание.

— Там у двери полицейский, мистер Турмейн. Он хочет с вами поговорить.

— Что-то… с Кэсс? — В его глазах появился страх.

— Нет, — ответила Рей, и двое мужчин одновременно с облегчением выдохнули.

— Это Джонатан, — продолжала Рей. — Он попал в автомобильную катастрофу.

Лицо Роджера побелело. Он опустился на стул.

— Джонатан в порядке, его немного встряхнуло, и он весь в синяках. Скорее всего, заснул, вел машину нетрезвый, так говорит офицер. Он в порядке. — Рей опустила глаза. — Но, боюсь, девушка, которая была в машине, погибла.

Джеймс закрыл глаза, почувствовав сильную тошноту. Он с трудом взял себя в руки.

— Офицер хочет поговорить с вами, мистер Турмейн… — Она говорила едва слышным шепотом. — Молоденькая девушка, дочь сенатора и миссис Вильямс.

* * *

Кэсс снова работала допоздна. Она взглянула на свои часы от Картье: Рудольфо должен был заехать за ней в офис, они собирались пообедать вместе. Уже почти восемь, а его все нет. Возможно, он до сих пор дуется из-за того, что Челси будет играть Офелию.

Олли представила Кэсс расписание дел на следующее утро. Кэсс не могла сосредоточиться. Она думала над тем, что сказал Рудольфо: «Или она, или я». Но Джек настаивал на своем.

Если Рудольфо уйдет, ей могут навязать любого директора. Тогда ей будет очень сложно закончить съемки фильма в срок. Рудольфо привык работать сверх нормы и в рамках жесткого бюджета. На телевидении директора работают именно в таких условиях. Если он уйдет, неизвестно, что будет с фильмом.

Прежде она витала в облаках, а теперь ее мучили сомнения. Придется заставить одного из них изменить свое решение. Она подумала о Джеке, таком упрямом и самонадеянном. Это бесполезно, у него в руках все козыри. Ему принадлежит фирма, у него деньги и студия. Кроме того, на замену директора уйдут недели, а проигрывать пари Кавелли ей не хотелось. Стало быть, придется давить на Рудольфо. Ради нее он сделает все что угодно, если она даст ему хоть малейшую надежду. Кэсс не любила манипулировать людьми, но положение было отчаянным.

Она подняла трубку телефона и набрала номер Рудольфо.

— Рудольфо, нам надо поговорить. — Кэсс пыталась говорить спокойно, но ее переполняло отчаяние.

— Расслабься, Кэсс. Все не так плохо, — сказал он успокаивающим тоном.

— Я не могу допустить, чтобы ты ушел из этого фильма. Ты мне нужен. Может быть, мне удастся заставить Джека изменить решение.

После короткого молчания Рудольфо сказал:

— Послушай Кэсс, возможно, я слишком поторопился с выводами. Мисс Хаттон справится с ролью Офелии. Пусть попробует.

Кэсс не могла поверить своим ушам:

— Ты… ты уверен? Сегодня ты был непреклонен, что заставило тебя изменить свое мнение?

— Я долго думал. Не хочу подводить тебя. Я хороший директор. Я заставлю ее сыграть так, как надо, Кэсс. — Снова молчание. — Эй, мы же команда, верно?

Кэссиди была уверена, что за этим скрывалось что-то еще, но ей было все равно. Она с облегчением вздохнула.

— Спасибо. Я у тебя в долгу.

— Спокойной ночи. Увидимся утром.

* * *

Челси лежала на огромной кровати, повернувшись на бок и подперев голову рукой. Бежевую шелковую ночную сорочку от «Диор» ей подарил Джек. Она посчитала, что в этой вещи вполне можно показаться перед мужчиной, который поможет ей уговорить Джека оставить ей роль Офелии. Пока Рудольфо разговаривал с Кэссиди по телефону, она гладила его голую спину. Теперь, он повернулся к ней, и она наполнила его бокал шампанским, которое охлаждалось в серебряном ведерке рядом с кроватью.

— Все в порядке? — спросила она.

Рудольфо выпил бокал почти до дна, затем опустил палец в вино, чтобы уронить капельку между ее грудей.

— Теперь все отлично.

* * *

Около половины десятого Кэсс вышла из кабинета усталая и опустошенная. Направляясь к машине, она оглядела парковку. Черный «мерседес» Джека все еще стоял на месте. Свет в его кабинете горел, и ей захотелось подняться к нему и сообщить о новом решении Рудольфо, но она передумала. Пусть это подождет до утра.

Сев в сверкающий черный «порше», полагающийся ей от фирмы, в соответствии с ее новым положением, она поехала вниз с холма мимо проходной.

Сэм улыбнулся ей широкой белозубой улыбкой:

— Счастливо добраться домой, мисс Инглиш.

Кэсс в ответ кивнула ему и улыбнулась.

* * *

Он наблюдал, как она уходила, как шла по тротуару к своей машине, как опускались на асфальт ее длинные ноги. В черных волосах, зачесанных и убранных вверх, играли блики от парковочных огней. Даже в темноте было видно, как она красива. Спустя пять минут после того, как ее роскошный черный автомобиль проехал мимо охраны, он направился по коридору к ее кабинету.

Проникнуть внутрь было гораздо легче, чем он думал, потому что в дверях были все те же старые замки, которые можно было открыть даже кредитной карточкой. Он остановился посреди большой красиво обставленной комнаты, раздумывая, с чего лучше начать.

Эта красотка, должно быть, важная штучка, если судить по обстановке ее кабинета. Небедное местечко, столько шикарных вещей. Ужасно, такое красивое существо, и кто-то хочет уничтожить ее. Но с его стороны в этом не было ничего личного. За такие деньги можно легко забыть о чувствах. Тот, кто его нанял, был очень осторожен и аккуратен во всех мелочах. Заказ поступил по телефону, деньги переведены на его счет. Встречи не было, только короткие инструкции по телефону.

Он скинул с плеча спортивную сумку, расстегнул молнию и вынул компактную камеру и пару кожаных перчаток. Надев их, он приступил к работе, просматривая каждый листок бумаги на ее столе, затем порылся в папках. Он фотографировал все, что имело отношение к «Опасным желаниям». Убрав камеру в сумку, он установил крошечное подслушивающее устройство внутри телефонной трубки и прикрепил микрофоны к ящику стола, тщательно спрятав тонкий проводок. Когда все было закончено, он убедился, что «жучки» работают, выскользнул в коридор и по сотовому телефону набрал нужный номер:

— Все сделано. Фотоснимки у меня, «жучки» на месте. Все как заказано. Копии документов могу переслать вам по факсу немедленно, как вы просили. — Он ждал ответа, но слышал лишь дыхание на другом конце провода. — Похоже на то, что леди собирается снимать весь фильм в студии. На декорации они тратят миллионы. Уже почти все готово, — продолжил он.

Ответ был краток:

— Вы знаете, что делать.

* * *

Это были дикие семидесятые годы, когда все сходили с ума по диско. Толпы двойников Джона Траволты в белых пиджаках наводнили голливудские клубы и бары. Ансамбль «Би Джи» снова оказался на высоте после успеха кинофильма «В субботу вечером на дискотеке».

Война закончилась. Никсона выгнали из города, новички вроде Спилберга, Геффена, Терренса Малика, изо всех сил карабкались наверх.

Днем он посещал театральную студию «Экторз Вест», а по ночам слонялся по горячим местам. Девочки просто липли к нему. Некоторые, что постарше — обеспеченные вдовы и скучающие первые жены, чьи бывшие мужья дали им сумасшедшие деньги за развод, — даже платили ему за то, чтобы он сопровождал их на званые обеды и вечеринки. Он жил двойной жизнью, и это его устраивало. Жечь свечку с двух концов было захватывающе. Днем он входил в образ целеустремленного парня. Он много учился, отрабатывал каждую роль на сцене и тесно общался со студентами и преподавателями.