Удостоверившись, что за ним никто не наблюдает, он вошел в дом, миновал воняющий мочой длинный коридор и поднялся по ступенькам. Оставалось только взять порошок и сразу назад.

Гораздо раньше, когда Джонатан еще подавал какие-то надежды, к нему приходили дилеры — в его номер в отеле, в загородный клуб, даже домой в «Шепот ветров». Однако сейчас его финансовые возможности были ограничены, и его прежние дилеры — те, кому он был должен так много денег, — даже не подошли бы к телефону, позвони он им. Поэтому ему и приходилось связываться с подобными местами. Джонатан поднялся на второй этаж, перешагнул через обколотого подростка и тихо постучал в дверь. Через десять минут его впустили со всеми предосторожностями. Он вошел, стараясь не шуметь. Комната была плохо освещена, он не увидел ничего кроме карточного стола, четырех складных стульев и коробки с принадлежностями для употребления наркотиков.

Человек, открывший ему дверь, оказался темнокожим резковатым парнем, откликавшимся на имя Стрипер. Оттеснив Джонатана в угол, он осторожно приблизился к нему.

— Деньги принес? — Дуло миниатюрного пистолетика показалось в руке амбала. Медленно, стараясь ничем не вызвать подозрений, Джонатан опустил руку в карман джинсов.

— Да, конечно, не волнуйся. У меня наличные, — нервно проговорил он.

Негр расслабился и указал на кресло, такое старое и грязное, что невозможно было определить первоначальный цвет его обивки.

— Че надо? — В тусклом свете комнаты блестели белки темнокожего верзилы. Он оскалился в хамоватой улыбке и выхватил мятые купюры из руки Джонатана. — Скоро с фараонами трепаться будешь. Насколько я слышал, на тебя уже настучали.

Джонатана всегда бесило, как быстро эти уличные парни узнавали новости. Он подумал, что когда-нибудь его действительно выследят. Нет, надо гнать прочь эти мысли.

Получив то, зачем пришел, он покинул комнату. Уже в коридоре он развернул сверток и аккуратно насыпал белый порошок на складное зеркальце, помогая себе долларовой купюрой, и глубоко вдохнул. В ту же минуту образ Кэсс возник в его воспаленном мозгу. Его бы воля, эта стерва наконец получила бы по заслугам.

* * *

Джек вошел в нее еще раз. Когда стоны затихли, он откинулся на спину.

— Ах, дорогой, это было просто великолепно. — Она легла на живот и погладила его грудь. — Ты такой опытный любовник. Большинство парней, которых я знаю, такие эгоисты…

Джек знал, это были не просто слова. У Доми было очень много парней.

— Девушку можно ведь и избаловать. — Мягкими дразнящими поцелуями она покрывала его шею и грудь.

— А ты не останавливайся на одном, — пошутил он.

— А что плохого в том, что мужчина остепенится и заведет себе постоянную женщину?

Она с чувством посмотрела на него. Джек оттолкнул ее, резко встал и потянулся к халату, что лежал у изголовья кровати. Он знал, раз уж женщина заговорила о таких вещах, пора уносить ноги.

— Я есть хочу, — сказал он. — Будь лапочкой, позвони и закажи что-нибудь.

Выйдя в гостиную, он налил себе еще одну порцию бренди. У него просто мурашки бегали по коже от этого места. Присутствие Челси ощущалось во всем, каждая вещь напоминала о том вечере, когда ему пришлось отвезти ее домой из клиники для душевнобольных. Джек хотел вернуться в свою квартирку на студии. Он подумал о всех этих кипах бумаг, возвышающихся на его рабочем столе. Но вместо этого ему придется выполнять женские капризы. Доми выпорхнула из спальни в черном полупрозрачном пеньюаре, без сомнения, купленым на его деньги в одном из фешенебельных бутиков на Родео-драйв. Аромат ее дорогих духов неожиданно показался ему отвратительным.

— Еду доставят минут через двадцать. — Подойдя ближе, она обняла его за шею и нежно дотронулась губами до щеки.

— Почему бы тебе не вернуться в постель, пока мы ждем?

Джек вымученно улыбнулся и мягко, но решительно освободился от ее объятий. Взгляд его упал на газету, лежащую на стойке бара. На первой полосе «Дейли верайети» красовалось статья:

«Кэссиди Инглиш, дочь знаменитого Роджера Турмейна, чья жена, легендарная Лана Турмейн, была зверски убита около 20 лет назад, скоро дебютирует в качестве одного из самых сильных продюсеров. Как стало известно из внутренних источников, студия ожидает, что мисс Инглиш возьмет Голливуд штурмом, выпустив на экран “Опасные желания” — фильм, съемки которого были начаты еще ее знаменитым отцом. Профессионалы заявляют, что, несмотря на многие неудачи в работе над фильмом, в том числе и пожар, уничтоживший большую часть декораций, эту привлекательную голубоглазую брюнетку ожидает не только триумфальный успех у публики, но и номинация на “Оскар”.

В настоящее время представители международной прессы обивают пороги съемочного павильона в надежде раздобыть хоть крупицу информации и приоткрыть завесу над личной жизнью Кэссиди Инглиш, но пока все их старания ни к чему не привели, и эта девушка продолжает для всех оставаться загадкой».

Удачная фотография Кэсс, сделанная в одном из шикарных ресторанов Лос-Анджелеса, завершала статью. Даже на этом грубом снимке лицо ее казалось удивительно красивым. Он хотел поразить ее своим прибытием в Венецию под предлогом деловых интересов. Интрижка Кэсс с режиссером, о которой он узнал от Челси, тревожила его. Ему очень хотелось, чтобы их отношения прекратились как можно скорее. Служебные романы дурно влияли на съемочную команду и создавали напряжение на площадке, какими бы ответственными и профессиональными влюбленные себя ни считали. Джек уже жаждал разговора с Кэсс, предвкушая схватку с ней один на один, им многое надо было обсудить.

— На самом деле, Доми, у меня есть важное дело, которым я хочу немедленно заняться. Почему бы тебе не заскочить в Родео и не разменять ту новую кредитку, которую я недавно дал тебе?

Поставив стакан, он поднял телефонную трубку:

— Мой шофер у входа. Скажу ему, что ты сейчас спустишься.

Она надула губки:

— Знаешь, я могла бы подумать, что ты хочешь отделаться от меня.

Не обращая никакого внимания на ее слова, Джек позвонил шоферу, затем заказал международный звонок. Посмотрев на часы, он засек время — 10 часов вечера, а в Венеции сейчас шесть утра. Ему было все равно, спит Кэсс или нет. Ему нужно поговорить с ней немедленно. В конце концов, кто здесь босс?

Ему хотелось, чтобы Доми поскорее убралась куда-нибудь из его номера. Девушка схватила одежду и убежала в ванную, громко хлопнув дверью. Джек услышал, как она включила душ.

Вскоре его соединили с отелем «Киприани». Связь была отвратительная, Джек был не из тех, кто привык ждать. Вскоре послышался писклявый голос:

— Дополнительный 3716, номер люкс.

Ему опять пришлось подождать. Тихая итальянская классическая музыка послышалась в трубке, затем еще один щелчок и, наконец, гудки. Мысль о том, что он разбудит ее, уже вдохновляла. Его мысленному взору представилась Кэсс, раскинувшаяся на кровати в простом черном пеньюаре. Она была такой спокойной, такой естественной и так отличалась от тех женщин, которых он знает.

— Алло? — ответил мужчина, по голосу которого было слышно, что он только что очнулся от крепкого сна.

Джек напрягся.

— Алло?

— Кто это? — Джек сжал трубку.

— Это Рудольфо, а с кем я говорю?

Джек в ярости бросил трубку.

* * *

Кэсс и Белла сидели на полу и смотрели фотографии Челси. Кэсс была одновременно удивлена и немного напугана, что фотографий и вырезок из газет, которые малышка достала из коробки в комоде Челси, так много. Только одних фотографий Ланы было несколько сотен, не считая пожелтевших от времени газетных статей: молодая Лана на своей свадьбе в 1965 году; Лана, недавно ставшая матерью — вырезка шестьдесят шестого года; снимки с премьер; вот она в Браун Дерби и в Поло Лундж, в китайском театре «Грауман». Здесь было даже несколько критических заметок об ее игре, вырезанных из «Верайети» и «Голливуд репортер», пара детских фотографий Кэсс.

Все это казалось неестественным и очень странным, заметка о смерти Ланы даже заставила Кэсс вздрогнуть, но особенно потряс ее один снимок. На цветной фотографии из журнала «Лайф» была изображена Лана, получающая «Оскар» за лучшую женскую роль в фильме «Красота». Рядом с ее элегантной матерью стояла Челси, которая выглядела так же, как и сейчас, в платье, которое было на ней на вечеринке у Роджера. Челси было недостаточно просто приклеить свою фотографию рядом с изображением Ланы, ей пришлось нанимать профессионала, чтобы ввести и подретушировать изображение через компьютер, так чтобы никто ни о чем не догадался. Холодок пробежал по телу Кэсс, когда она рассматривала двух стоящих рядом женщин с почти одинаковыми улыбками. Женщина, которую она привыкла видеть каждый день, неожиданно показалась ей слишком странной, даже сумасшедшей. Могла ли Челси знать Лану? Нет, точно не могла, решила Кэсс.

Кэсс с усилием оторвалась от этой безумной коллекции, осознав, что девочка что-то говорит ей.

— Мамочка держит их в запертой коробке. Она, правда, очень рассердится, если узнает, что я их тебе показала. Мне нельзя… их трогать. Но иногда мне нравится смотреть на эту красивую леди.

Заметив беспокойство ребенка, Кэсс вспомнила репортаж о психологической зависимости, который она делала для «Момента истины». Эта бедная малышка проявляла все черты зависимого ребенка. Белла была в опасности, и Кэсс опять начала злиться на Челси. Кэсс протянула руку и погладила дрожащую и холодную как лед ручку Беллы. Ласковая улыбка озарила лицо малышки.

Закрыв коробку, Кэсс положила ее обратно в ящик и опять присела рядом с девочкой, пытаясь разговорить ее, но при этом не испугав. Ей необходимо было выяснить правду.

— Мама часто оставляет тебя одну? — спросила она. Белла уставилась на яркую картинку на стене. Кэсс повторила вопрос, но ребенок не отвечал. Она как будто отключилась, теребя рюшечки своей ночной рубашки, и голос Кэсс не мог проникнуть в ее сознание.

Кэсс так долго смотрела Белле в лицо, что ее изображение на какой-то миг исчезло. Вместо этого она увидела себя — страшно напуганного ребенка, малышку, неосознанно участвующую в аресте отца. Чувства, которые ей пришлось пережить, когда ее расспрашивали — скорее даже допрашивали — о событиях той ночи, снова нахлынули на нее. Страх, тревога и одиночество вернулись к Кэсс.

Теперь и ее руки затряслись. Она старалась подавить отчаяние, охватившее ее. Ей надо было сосредоточиться на малышке. А чего бы ей хотелось, будь она на месте Беллы? Чувства покоя, безопасности и любви, не ставящей условий…

— Ты хочешь, чтобы я посидела с тобой, пока твоя мамочка не вернется? — Кэсс старалась не давить, этот ребенок был как дикий раненый зверек, и любое неосторожное движение могло еще больше напугать ее.

Возможно, это была та самая фраза, которую Белле так хотелось услышать. В глазах девочки засветилась благодарность, на личике появилась слабая улыбка.

— Пойдем, ты, наверное, очень устала. — Поднимаясь, Кэсс протянула ей руку. — Ну-ка, забирайся обратно в постельку и постарайся заснуть.

Кэсс по личному опыту знала, что такое в десять лет искать спасения во сне. Она хорошо помнила, как все страхи и волнения испарялись, когда ребенком она натягивала на себя одеяло и погружалась в волшебный мир своей фантазии, забыв обо всех ужасах реальной жизни.

Она проводила Беллу до постели и заботливо подоткнула одеяльце.

— Закрой глазки и подумай о чем-нибудь хорошем. — Склонившись, она нежно поцеловала лобик ребенка. Улыбка озарила лицо девочки, Белла закрыла глазки и спустя несколько минут крепко заснула. Кэсс посидела с ней, пока дыхание малышки не стало тихим и размеренным, затем прошла в гостиную и устало откинулась на диване. Причина, вынудившая ее явиться в номер Челси в такое время, казалась ей теперь очень мелкой по сравнению с тем, что она увидела. Она посмотрела на часы — было уже почти шесть. За окном всходило солнце, чирикали птички, и постепенно нарастал гул транспорта внизу. А Челси все еще не было. Что это была за женщина? Даже после нескольких недель совместной работы и внимательного изучения характера Челси, чтобы добиться от нее приличной игры, Кэсс все еще не знала о ней ничего, кроме того, что у них был общий любовник. Но даже это представлялось таким не важным теперь. Оказалось, что Кэсс работает бок о бок с женщиной, жизнь которой окружена секретами. Ее спрятанный ребенок, ведь ей даже пришлось доставлять дочку с няней в Венецию отдельным рейсом, ее привязанность к Лане — все это было загадкой, от которой у Кэсс в горле сжимался комок.

Звук поворачиваемого в замке ключа и скрип двери вернули ее к реальности. На пороге стояла Челси, и по ее виду было понятно, что она что-то принимала. Как только она заметила Кэсс, лицо ее удивленно вытянулось.