Он аккуратно высыпал из мешочка белый порошок на крохотное зеркальце. Помогая себе маленьким перышком, он поочередно втянул порошок обеими ноздрями. Всего лишь один вдох произвел невероятный эффект. Адреналин заставил его кровь быстрее течь по венам, сердце забилось в бешеном ритме. Энергия так и била из него, капельки пота выступили на лбу.

* * *

Кэсс шла по коридору, ища комнату, где она могла побыть одна, спрятаться от всех. Она спустилась по лестнице на один пролет и оказалась на балконе. Дул свежий ветерок, и шум вечеринки был едва различим. Перед ней открывался поразительный вид — спокойные воды лагуны, как огромное черное зеркало, отражали разноцветные огни карнавала. Из-за множества частных яхт и пароходиков Кэсс не могла увидеть море, вдали чей-то смех неприятно нарушал тишину ночи.

* * *

Голоса становились громче, превращаясь в крик.

«Ты никчемная дура! Никогда не можешь сделать так, как надо!» — Голова раскалывалась, в висках стучало. Ее охватило непреодолимое желание убежать, где-то спрятаться. То выражение на лице Джека, ярость в его глазах и холодность в голосе… Боже, как могла она быть такой дурой? Было очевидно, что Джек любил Кэсс, и Роджер тоже предпочел ее!

Она выбралась из толпы, не в силах больше терпеть навязчивые взгляды. Что же будет теперь? Не одну ее это интересовало — все местные стервятники с радостью были готовы наброситься на нее. Похоже, нигде в мире так сильно не любили скандалы, как в Голливуде. События сегодняшнего вечера свяжут с той давней трагедией, происшедшей с ее отцом и матерью, и уже завтра все газеты запестрят заголовками об этом.

Челси быстро пошла прочь от болтовни, смеха толпы. «Слушай же их! Они смеются над тобой, дура!» — настаивали голоса.

* * *

После дозы ему иногда становилось плохо, но так тяжело еще не было никогда. Боль разлилась по всей груди, сдавливая легкие и мертвой хваткой сжимая сердце. Он весь вспотел, каждый орган, каждая клеточка тела испытывали мучительную боль. Он безуспешно пытался отдышаться. Распахнув дверь туалета, Джонатан выбрался в коридор. Голова кружилась. Он оперся о стену, пытаясь сохранить равновесие, затем медленно заковылял по направлению к залу. Неожиданно стены и пол слились в единый цветной хоровод. Джонатан открыл было рот, чтобы позвать на помощь, но не мог произнести ни единого звука. Он упал, разбив лицо о холодный твердый мраморный пол. Боль в голове и груди усилилась, как будто ток прошел через его тело. И с последним ударом сердца, делая последний вдох, Джонатан подумал о Кэсс: «Стерва».

* * *

Даже находясь у двери, он мог видеть, что она плачет. Ее тело сотрясалось от слез, боли и унижения. Кровь, которая текла в жилах Челси — кровь Ланы и Роджера, — еще не давала ей прав на наследство Ланы.

Крошки, лежавшие рядом друг с другом — одна, совершенно неподвижная, и другая, здоровая, ставшая настоящей дочерью Ланы Турмейн, — навсегда должны были поменяться местами, он позаботился об этом.

С самого начала Кэсс была красива, соблазнительна, очаровательна, точь-в-точь как ее мать. Лана была потрясающим учителем. Будучи еще маленькой девочкой, Кэсс впитала в себя стиль своей матери. Все, особенно мужчины, были совершенно очарованы ею. Она, как паучок, плела паутины из золотых нитей, и любой, кого она решила осчастливить своей улыбкой, навсегда был пленен ею. Никто не мог устоять перед ее очарованием.

Да, в Челси были гены Ланы. Она действительно унаследовала ее физическую красоту, но кто мог знать, почему наряду с этим она унаследовала все отрицательные черты своей матери? Резкие перепады настроения и непостоянство мнений, жестокость, тщеславие, неуважение к окружающим людям — вот было ее наследство.

На протяжении всей жизни девочек он наблюдал за ними. Он стал приемным отцом, любимым дядей для Кэсс — особенно когда Роджер был в тюрьме. При этом он неотрывно наблюдал за Челси. Находясь на расстоянии, он видел, как рожденная для власти и богатства жила в нищете и отчаянии. Он всегда считал, что Челси воплотила в себе все плохое, что было в Лане.

А Кэсс была по праву наследницей Ланы. Он удовлетворенно улыбался. Он не сомневался, что сделал правильный выбор в ту ночь, тридцать три года тому назад, в родильном отделении больницы.

Облака, принесенные с бухты, затянули все небо над площадью, накрапывал мелкий дождик — великолепные декорации для спланированного им финала. Он не делал ни единой попытки дать ей знать, что он стоял сзади. Он просто молча стоял и наблюдал. Порыв ледяного воздуха ворвался сквозь распахнутые стеклянные двери балкона. Он увидел, как она поежилась. Руки ее были сложены на груди, как будто она пыталась обнять саму себя. Опустив глаза, девушка полностью погрузилась в себя.

— Ты правда верила, что могла вот так, пританцовывая, явиться сюда и забрать обратно свою жизнь?

Она резко повернулась и уставилась на него, но он не мог увидеть выражения ее лица. Золотая с белым маска скрывала ее глаза. Она молчала. Может, шок от его слов заставил ее онеметь. Она просто смотрела на него пронизывающим дерзким взглядом.

Джеймс сделал шаг вперед, вытаскивая из кармана пистолет.

Уличный фонарь над каналом отбрасывал нереальные блики. Казалось, ангельское свечение исходило от нее.

— О, Челси, — серьезно произнес он. — Я боюсь, ты сильно ошибалась!

Он поднял руку и нацелил пистолет ей в грудь.

— Ты совершила смертельную ошибку. Твоя мать — настоящая мать — тоже ошибалась. Дурочка. Она всегда слишком торопилась принять решение. За все то время, что я знал ее, я никогда не видел, чтобы она хоть что-нибудь тщательно обдумала. Ее поступки никогда нельзя было назвать рациональными. Она была слишком импульсивна, практически неуправляема.

Леденящим взглядом он уставился на нее. Джеймс видел, что она плачет, но то ли это были слезы страха, то ли шока, определить было невозможно из-за маски, скрывавшей лицо.

Джеймс задумался. Он взвесил каждое свое слово, каждое движение. Он знал, это было неизбежно. Он знал это с тех самых пор, как Челси явилась в офис Роджера. Ему было что рассказать, и ему надо было, чтобы его выслушали. Пусть уж это будет Челси. В конце концов, эта история касалась прежде всего ее.

— Я был актером — так, играл роли второго плана, стараясь пробиться. Я вел жизнь, полную греха и излишеств, но потом я переродился. Я встретил очень богатую женщину, адвоката. Она стала моей покровительницей. Она заставила меня получить профессию юриста, потом обучила меня всем тонкостям индустрии развлечений, законам этого бизнеса. Тогда-то я и познакомился с Ланой. Это было тридцать шесть лет тому назад. Я был очарован, она имела огромную власть над мужчинами, я уверен, ты знаешь это по ее фильмам — ни один человек, видевший их, не остался равнодушным, и уж тем более я. Это была любовь с первого взгляда.

Тон его смягчился. Он как будто бы забыл о пистолете в своей руке.

— Это длилось десять лет, с некоторыми перерывами. Она все никак не могла выбрать между Роджером и мной. Я никогда не знал, чего ожидать от нее. Когда она сказала мне, что беременна от Роджера, я думал, что умру от боли, сердце мое было разбито. Я ненавидел тебя еще до того, как ты родилась. И я ненавидел все, что твое появление повлекло за собой: если бы не ты, она бы бросила Роджера.

Он внимательно посмотрел ей в лицо. Несмотря на маску, он видел, как ее черты исказились от страха.

— Я думаю, самым простым решением было бы оставить все как есть и предоставить Богу решать наши судьбы. Но я не мог позволить тебе уничтожить ее. Я был убежден, ты родишься ненормальным ребенком из-за алкоголя и наркотиков, которые принимала Лана. Это бы убило ее. Заботиться и переживать, пытаясь поднять на ноги больного ребенка, было ей не по силам. К тому же она бы навсегда ускользнула от меня. Я не мог позволить этому случиться, нужно было что-то придумать.

Тяжело вздохнув, он чуть-чуть помедлил. Улыбка искривила его губы.

— Подмена была великолепной идеей, ты так не считаешь? Куча денег, немного уговоров и постоянное давление. Думаю, ты и понятия не имеешь, о чем я говорю, так что дай мне объяснить. Покойная мисс Хансон, акушерка, очень любила деньги, и за кругленькую сумму она подменила ребенка. Ты, наверное, уже догадалась, что мне пришлось убить ее. Конечно, когда я узнал, что тебе стало о ней известно и что теперь она собирается выболтать тебе все, мне пришлось позаботиться о том, чтобы она держала язык за зубами. Это не было большой потерей, у нее оставалось и так не особенно много времени — она была старая и больная. Я не мог позволить тебе добраться до нее.

«Он сказал, что кого-то убил?» — Она почувствовала тошноту.

— Потом, когда тебе было около десяти лет, из больницы мне прислали жалобу Марии Хаттон. Я действовал от имени Роджера и ничего ему не сказал. А зачем? Он бы не понял, о чем они говорят. Я думал, что мне удастся скрыть это. Как же я ошибался!

Джеймс заметил, что Челси тут же отвела взгляд. Как же ему хотелось хоть на мгновение увидеть ее лицо, узнать, понимает ли она, что происходит. Ему необходимо, чтобы она поняла это, для того чтобы он мог покончить со своей тайной раз и навсегда.

Но, обдумав все еще раз, он отбросил идею снять с нее маску. Это было опасно: он мог выстрелить в нее в маске, но, если бы он увидел ее лицо, лицо ребенка, за которым он так долго издали наблюдал, возможно, он не смог бы довести свой план до конца. Он не мог позволить себе так рисковать, потому что теперь он уже слишком много сказал.

— Так что, Челси, все твое детство могло быть совершенно другим. Я, правда, старался договориться с Марией. Но твоя мать — я имею в виду ту, которую ты считала своей матерью, — была богобоязненная женщина. Она рассуждала, как простая крестьянка. — Он хмыкнул от отвращения. — Мария не хотела ни в чем быть замешанной, она хотела вернуть своего ребенка. Но конечно же, это было невозможно — глупая баба! Ведь у нее совсем не было материальной поддержки — как могла она нанять адвоката? Все же, когда она заартачилась, я понял, что мне надо подстраховаться. Я посылал твоей матери чеки, которые она никогда не использовала, мне даже не приходилось отчитываться перед Роджером за расходы, ведь я отвечаю за все бумаги.

Если бы Мария действительно наняла адвоката, Роджер был бы главным подозреваемым. Я рад сообщить тебе это. Я чувствовал себя виноватым за то, что сделал, виноватым не только перед тобой, но и перед твоим отцом. Если бы Мария смогла довести дело до суда, все улики указывали бы на него. Я же был его лучшим другом, при этом не только трахая его жену, но и подставляя его в деле о подмене младенцев, а он и понятия ни о чем не имел!

Джеймс подошел ближе, и холодок пробежал по его спине.

— Мы всегда был близки, Лана и я. Это ко мне бежала она, когда Роджер не понимал ее. Я был ее рыцарем на белом коне.

Джеймс уже устал от этого монолога. Почему она молчала? Он больше не улыбался, холодная ухмылка застыла на его губах.

— Конечно, я знал и о других ее любовниках. Но, в отличие от Роджера, я не пытался это отрицать — я просто принимал все как есть. Я знал, что она любила меня больше всех. Добрый старина Джек даже написал целую пьесу для нее, но она отказалась, предпочла меня.

Она судорожно вздохнула.

— Ах, так ты не знала? Они работали вместе над фильмом — это был гигантский проект. Все видели в них еще одних Тейлор и Вартона. Режиссером был Роджер, и, когда он увидел искру, пробежавшую между нами, он был вне себя. Он делал все возможное, чтобы уничтожить Джека. Твой отец так и не узнал, что Лана отвергла Джека, и я не стал открывать ему на это глаза. Какое унижение испытывал он по поводу ее увлечений — так это называли газетчики в то время. Заметив, что между Ланой и Джеком что-то есть, они пытались выяснить все до последней детали. Но, конечно, им не удалось найти что-либо особенное — ни один из ее фаворитов не был знаменитостью: пилот, с которым она познакомилась на Гавайях, бармен в «Вальдорф-Астории», инвестор в «Фаунтайнблю» в Майами…

Голос Джеймса звучал задумчиво — он погрузился в воспоминания давно минувших дней.

— Роджер знал, что об изменах Ланы никому не известно… пока не появился Джек. Роджер был в бешенстве, но даже этого было недостаточно, чтобы он смог позволить ей уйти. Поэтому ему надо было отделаться от Джека. — Джеймс немного помедлил, затем продолжал: — И тут подоспел я с удачным предложением разорвать контракт Джека со студией по причине расхождения во мнениях по поводу работы. Как оригинально!

Девушка вскинула руки. Он отпрянул:

— Полегче, мисс Хаттон. Ты ведь не хочешь, чтобы этот пистолет случайно выстрелил?

Ее пальцы медленно ухватили края маски и сорвали ее с лица. Шок заставил Джеймса замолчать на полуслове. Перед ним стояла Кэсс. На какой-то момент он почувствовал себя совершенно беспомощным, он был не в силах двинуться с места.