Данелла Хармон - Сущий дьявол

— Вы действительно так думаете? — пробормотал он. Рука его на мгновение замерла.

— Я думаю, что душевные раны по-прежнему причиняют вам боль, — продолжала Гвинет. — И эти раны необходимо залечить. — Она закрыла глаза. — Но вы не можете их залечить, потому что не верите в исцеление.

Рука его снова замерла. Он затаил дыхание. Воцарилась зловещая тишина — затишье перед бурей. И Гвинет с ужасом ожидала этой бури.

Однако никакой бури не последовало. Маркиз даже не рассердился — во всяком случае, так ей показалось.

— Да вы с ума сошли, — сказал он без всякой злобы. — Вы просто сумасшедшая.

— Я не сумасшедшая, и вы это знаете. Когда вы чувствуете, что вам… что-то угрожает, у вас начинается приступ. Вы боитесь правды, Деймон, боитесь, что кто-то подберется к вам слишком близко.

— Ответьте в таком случае на мой вопрос, — пробормотал Деймон, снова поглаживая ее шею. — Если эти странные приступы возникают от боязни правды, то почему приступ начался сразу же после того, как я впервые встретил вас? Похоже, это не увязывается с вашими смехотворными теориями.

— Может быть, ваша душа знает нечто такое, чего не знает разум. Возможно, вы почувствовали, что я проникну под вашу броню и раскрою ваши секреты.

Послышалось шуршание материи. Деймон выпрямился, и его обжигающие пальцы коснулись ее груди.

— Очень интересно… — пробормотал маркиз. Его пальцы поглаживали ее грудь, затем прикоснулись к соску. — А вы хотите знать, что думаю я? — спросил он наконец.

— Что же вы думаете?

— Я думаю, что ваша теория — это полнейшая чушь. Сущий вздор. Игра воспаленного воображения.

Гвинет судорожно сглотнула — указательный палец Деймона стал описывать круги вокруг ее соска. Лишь усилием воли ей удалось подавить стон.

— Я не безумна, и вы это знаете, — сказала Гвинет, по-прежнему глядя прямо перед собой, чувствуя сладостное томление и жар между ног.

— Вы не безумная, но думаете, что безумен я, разве не так?

— Еще одно заблуждение, из-за которого вы страдаете. Вы не безумный, вы раненый.

— Раненый? — удивился Деймон.

Его ладонь накрыла ее грудь, и Гвинет со вздохом опустила веки.

Прошло несколько секунд, и она поняла, что уже не в силах держать себя в руках. Прижавшись к спинке стула, Гвинет тихонько застонала. И тотчас же почувствовала, как платье вместе с нижней рубашкой соскользнуло с ее плеча.

Гвинет закусила губу, сдерживая стон.

— А что, по вашему мнению, может исцелить эту так называемую рану? — неожиданно спросил маркиз.

— Понимание… и любовь.

Он рассмеялся и надавил пальцем на ее отвердевший сосок. Гвинет в восторге вскрикнула.

— Любовь и понимание… Господи, да это просто смешно!

— Каждый нуждается в любви и понимании. А вы — особенно, Деймон. Ваша душа… умоляет об этом. А вы упрямитесь.

— Я желаю лишь одного, — проговорил Деймон с деланной беспечностью, от которой у нее сжалось сердце. — И вы хотите того же. Причем вполне откровенно и бесстыдно. Только посмотрите на свою грудь, дорогая леди Симмз. Ваши соски — как розовые бутоны…

— Перестаньте, Деймон.

Он усмехнулся, словно пытаясь скрыть смущение.

— Ваша грудь…

— Перестаньте!

— Она хочет, чтоб ее любили.

Он снова принялся поглаживать ее грудь, осторожно теребить сосок. Гвинет ахнула, ощутив, как огненные стрелы испепеляют ее живот, как пылает ее лоно.

Гвинет стонала, ерзая на стуле. Наконец прижалась щекой к руке Деймона. А он снова принялся поглаживать ее грудь, заставляя замирать в восторге. Потом склонился над ее плечом и прижался горячими губами к ее ключице. Затем стал целовать ее грудь.

— Надеюсь, мы покончили с этим смехотворным обменом мнениями? — спросил он с вызовом в голосе.

— Только в том случае, если вы отойдете в сторону и позволите мне уйти. Не забывайте, что козыри сейчас в моих руках.

— Они в ваших руках лишь потому, что я это допустил, — проворчал он, дыша ей в затылок. — Я могу овладеть вами прямо здесь, прямо сейчас.

— Вас подпитывает ярость! Но я знаю, каковы причины вашей ярости.

— Я могу овладеть вами… прямо на стуле. Наброшу на голову юбки и свяжу руки за спиной.

— Я знаю, что все ваши угрозы имеют лишь одну цель — вы хотите скрыть правду, скрыть подлинное лицо Деймона Морнингхолла.

— А я знаю, что овладею вами. Сегодня. Сейчас. А говорите вы все эти глупости только потому, что боитесь отдаться мне. Но сколько я могу терпеть? — проговорил Деймон и принялся гладить другую ее грудь.

— Проклятие, почему вы думаете, что я не хочу вам отдаться? Да чем скорее это произойдет, тем лучше! Я уже сказала, что схожу от вас с ума!

— Отлично. В таком случае перейдем к делу.

— Я не закончила…

— Я тоже.

Снова наклонившись над ее плечом, он прижал ее к спинке стула. И Гвинет вновь ощутила исходящий от него пряный аромат. Она сидела, чуть прикрыв глаза, но все же видела его волнистые черные волосы, длинные ресницы и дьявольский блеск серых глаз. Его губы коснулись ее груди, и Гвинет снова застонала.

Ей казалось, она вот-вот задохнется, а он по-прежнему целовал то одну ее грудь, то другую. Он проводил по ним языком, однако избегал касаться набухших сосков.

Гвинет уже не владела собой — ее стоны перешли во всхлипывания. Наконец Деймон прервал эту сладостную пытку — его губы сомкнулись вокруг твердого розового соска. Гвинет глубоко вздохнула ^и закрыла глаза, наслаждаясь сладостными ощущениями. Если бы ее не поддерживала рука Деймона, она наверняка рухнула бы со стула.

— Видишь, Деймон, я не могу устоять перед твоими ласками. Ты это хотел услышать?

— Я восхищаюсь твоей откровенностью.

— Сделай так, чтобы я тоже восхищалась тобой. Признай, что все сказанное мной о тебе — правда. Признай это — и перестань бояться своих чувств.

— Ты считаешь меня трусом?

— Ты вовсе не трус, ты просто человек в маске дьявола, который боится самого себя.

— И ты решила избавить меня от страха?

— Я считаю, что ты достоин того, чтобы тебя спасти.

Деймон засмеялся и легонько прикусил ее сосок. Почувствовав, как по телу ее разливается огонь, Гвинет вскрикнула, и зонт выпал из ослабевших пальцев.

— Думаю, что ты достоин… понимания, — пролепетала она. Оторвавшись от ее соска, Деймон пробормотал:

— А достоин ли я любви?

В этом вопросе было все — и вызов, и робкая надежда, и тревога.

— Да, — выдохнула Гвинет. — Ты достоин любви, Деймон. Видит Бог, достоин. А теперь докажи это — и себе, и мне. Докажи… Возьми меня нежно, без ярости, без стремления покорить меня. Бросаю тебе вызов. Способен ли ты на это?

Деймон вновь принялся ласкать ее груди, и Гвинет забыла обо всем на свете — было лишь ощущение жара между ног, и был огонь, разливавшийся по всему телу.

Деймон провел ладонью по ее животу. Затем поднял подол ее платья.

— Не разочаровывай меня, Деймон, — выдохнула Гвинет, прижимаясь щекой к бархатной спинке стула. — Прошу, не разочаровывай.

Он ее не разочарует. Деймон видел, как Гвинет трепетала, слышал, как она стонала от нарастающего желания. И он понимал: войне между ними пришел конец. Порывистым движением он еще выше задрал ее юбки, обнажив длинные стройные ноги и крутые бедра.

Деймон прикоснулся к шелковистому треугольнику между ее белоснежными бедрами и с трудом перевел дух.

«Вы сошли с ума, леди Симмз. Определенно сошли с ума. Но вы бросили мне вызов, и я его принимаю. Я подарю вам то, чего вы хотите. И потом увидим, не оттолкнете ли вы меня, как прежде отталкивали все остальные».

Он провел ладонью по шелковистым завиткам и услышал, как Гвинет тихонько застонала.

«Посмотрим, действительно ли вы отличаетесь от всех прочих».

Деймон склонился над ней и снова припал губами к ее груди. Рука же его скользнула между ее ног.

Снова застонав, Гвинет пробормотала:

— Ради Бога, Деймон, докажите…

Довольно! Прочь сомнения!

По-прежнему целуя ее груди, он раздвинул пальцами влажные лепестки женской плоти… И тотчас же погрузил большой палец в горячее и влажное лоно.

Гвинет вскрикнула и затрепетала, забилась в экстазе.

Деймон подхватил ее на руки и понес к кровати.

Гвинет медленно возвращалась к действительности. Наконец она поняла, что лежит на пышных шелковых подушках и воздушной перине. Рядом топорщились простыни.

И она видела прямо перед собой прекрасное лицо Морнингхолла, она чувствовала тяжесть его тела. Вот рука его скользнула к ее бедрам. Развязав сначала одну подвязку, затем другую, он принялся медленно стаскивать с нее чулки. Ей стало радостно и жутко; в эти мгновения она могла думать лишь об одном — о его прекрасном лице. Туфель на ней уже нет, и она не помнит, где их потеряла. И она все еще трепещет в сладостной истоме. Но ей хочется все новых и новых ласк, и она устремляется ему навстречу, обнимает его за шею, отвечает на его жаркие поцелуи.

Рука Деймона ложится ей на грудь, и его пальцы гладят, ласкают ее. От этих ласк, от страстных поцелуев у нее начинает кружиться голова.

— Погоди, — говорит Гвинет. — Я должна тебе кое-что сказать.

— Хватит болтать! Иначе я сойду с ума!

Засмеявшись, Гвинет обнимает его за плечи, привлекает к себе и страстно целует.

— Ты прекрасно знаешь, что ты добрый и ласковый, и сейчас ты это докажешь, — шепчет она.

Деймон приподнимается и смотрит на нее с недоумением.

Гвинет снова привлекает его к себе, и Деймон не противится, похоже, он готов ее выслушать.

— Ты должен признать это, и тогда я открою тебе один маленький секрет, касающийся меня.

— Говори все, что считаешь нужным. Я признаю.

— Хорошо. Дело в том, что я девственница, и я хочу, чтобы ты был со мной предельно деликатен.

— Девственница? — воскликнул Деймон, отстраняясь от нее.

— Да, девственница.

— Но ведь ты была замужем!

— Была, но осталась нетронутой. Я верю, что ты проявишь деликатность.

Деймон побледнел.

— О нет! Это меняет дело. Я не стану заниматься любовью с девственницей, как бы ты меня ни обольщала.

— Деймон!

— Пойми, ведь я лишу тебя невинности.

— А разве не это требуется сделать?

Деймон молча уставился на Гвинет; он был явно обескуражен. И тут она прочитала в его взгляде нечто новое — уважение к ней и к самому себе. Ибо, отказавшись тронуть ее, Деймон доказал и ей, и себе, что он вовсе не чудовище.

Гвинет протянула к нему руки, но увидела в его глазах нерешительность. Затем, сделав над собой усилие, он все же обнял ее.

И тут они услышали какой-то странный шум. Потом послышались выстрелы и душераздирающие вопли. Деймон с громкими проклятиями вскочил с постели. В следующее мгновение в руке у него уже был пистолет. И тотчас же дверь распахнулась, и толпа грязных, оборванных, разъяренных людей ворвалась в каюту.

Их было человек тридцать, не менее.

Гвинет закричала.

— Назад, Гвинет! — заорал маркиз, закрывая ее своим телом.

Деймон выстрелил, и один из бунтовщиков рухнул на пол. Однако это не остановило его сообщников — они надвигались на маркиза, крича и вопя, словно вырвавшиеся из преисподней черти. Гвинет на долгие годы запомнит эту ужасную сцену: толпа обезумевших людей штурмует каюту, а за их спинами мечутся караульные, пытающиеся усмирить мятежников. Гремели выстрелы, звонили колокола, слышались стоны, крики, вопли.

Лорд Морнингхолл пытался оттеснить Гвинет к окну, но толпа смела его. Маркиза молотили кулаками и пинали ногами. Гвинет попыталась выскочить из каюты, чтобы позвать на помощь, но ее схватили и прижали к стене. Она громко закричала от боли — ей едва не вывихнули руку. Затем передней возникло искаженное гримасой лицо лейтенанта Редли, который каким-то образом сумел вытащить ее из толпы. Он увлек Гвинет на палубу, к поручням. Она снова закричала, звала Деймона. Рядом просвистела пуля. Затем еще одна.

И вдруг Гвинет почувствовала, что летит за борт.

Оказавшись в ледяной воде, Гвинет вскрикнула. А затем стала погружаться все глубже и глубже — намокшие юбки тянули ее вниз, в холодную черную пучину. На мгновение промелькнула мысль: сдаться и умереть. Но уже в следующее мгновение Гвинет рванулась вверх и вынырнула на поверхность. Она закашлялась, закричала…

А потом что-то больно ударило ее по ребрам. Наконец Гвинет поняла, что кто-то забросил ее в лодку. Она открыла глаза и узнала красавца-матроса, который недавно переправлял на берег труп.

— Плывем отсюда, мэм, дела приняли дурной оборот, — проговорил матрос и взялся за весла.

— Я не могу! Я должна вернуться! Там лорд Морнингхолл! Он хотел спасти меня, но заключенные захватили судно. Они убьют его! Верните меня обратно!

Матрос на мгновение выпустил весла и крепко сжал руку Гвинет, пытаясь успокоить ее. Он пристально посмотрел ей в глаза.