Галина резко повернулась к Алине, сжала кулаки, дескать, кто позволил вмешиваться во внутренний мир человека? И вдруг встретилась взглядом с наивными глазами Алины, они были радостными, чистыми, открытыми. И Ермолина дала себе отбой. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Здесь так принято. Коллектив – семья. Все на виду. Галина мягко улыбнулась добросердечной Алине.

– Что ты, Алина, какой жених? Так себе, кавалер – штаны прогорел, – отшутилась Галина. Ермолина набросила куртку, обмотала шею пестрым шарфиком.

От зеркала она отвернулась, ну его к ладану, там нет ничего интересного. Попрощалась с сотрудницами, понимая, что видит их в последний раз, и вышла на набережную. Кажется, начинался новый этап в жизни, в житейских кущах неожиданно для Галины появилась потайная тропинка, выводящая на другой путь, интересный, манящий, увлекательный. Ермолину не пугало отсутствие каких-либо чувств к Виктору, ведь он тоже не испытывал любви к Галине. Его страшит одиночество, а кого оно не пугает? Пугало из пугал. Но Ермолина знала, что дело не в одиночестве, она пыталась скрыть правду от самой себя. Галина понимала, что Виктор изо всех сил старается казаться простым и безыскусным, но в действительности все обстоит гораздо сложнее, ведь он сделал предложение не из-за того, что устал быть один. Его влечение – не искусственное чувство. Виктор увлечен серьезно. В его взгляде можно прочитать, что он чувствует на самом деле. Но страшно заглянуть в чужие глаза. Чужие ли?

Виктор уже ждал Галину на остановке.

– Я без руля, хочу отпраздновать твое решение, точнее сказать, наше общее решение, – сказал он.

– А что мы будем пить без руля? – Галина улыбнулась.

Ермолина чувствовала себя прекрасно. Горло не болело, связки работали, как прежде. Простуда прошла стороной. Можно праздновать.

– Шампанское, – сказал Виктор, – ненавижу шампанское, честно признаться. Но без него нет праздника. Нет, и все тут. Согласна?

– Даже очень! – воскликнула Галина.

Она понимала Виктора с полуслова, соглашалась с ним, ощущала проникновение в его внутренний мир. Раньше Ермолина считала, что подобные чувства могут проявиться лишь у влюбленной пары. Оказалось, что она ошибалась. А собственные ошибки нужно признавать, чтобы не повторять их.

Они перешли донельзя разбитую дорогу и медленно побрели по городу. Петербург был прекрасен в своей сумрачности. Чернильное небо почти задевало головы, так низко оно висело, на лица падали капли мороси, крупные, холодные, тяжелые. Галина не вытирала капли, ей все казалось, что это слезы «почти счастья».

– Виктор, а я почти счастлива! – воскликнула Ермолина, перепрыгивая через потоки воды на асфальте.

– Скоро ты станешь совсем счастливой, совсем, а не почти, слышишь? – крикнул Виктор, догоняя невесту.

– Так не бывает! – прокричала Галина и устремилась в темноту, туда, где не было фонарей.

– На свете и не такое бывает, – кричал, догоняя ускользающую тень, Виктор.

Они долго бродили по осеннему городу, поскальзываясь на мокрых листьях, наступая в лужи, поеживаясь от пронизывающего ветра. Наконец оба устали. Встали под козырек дома и громко засмеялись.

– Я давно не бегал по городу, как мальчишка, – сказал Виктор, стирая жестковатой ладонью капли дождя на лице Галины.

– Все на машин-на машин, да? – поддразнила его Галина, переиначивая фразу с кавказским говорком из известного комедийного фильма.

– Машина отнимает много времени и сил, половина рабочего дня уходит на пробки, если не больше, – в голосе Виктора прозвучали жалобные нотки.

– А на велосипеде не пробовали, господин жених? – засмеялась Галина и едва увернулась от серьезного тычка.

– Госпожа невеста, призываю к ответственности, мы опаздываем на праздник, – сказал Виктор и увлек Галину за собой.

Они ускорили шаги, почти побежали, пытаясь укрыться от дождя, и скоро уже стояли перед рестораном в центре города.

– Почему именно этот ресторан, что, другого не было поблизости? Мы же через весь город топали, – спросила Галина.

– Это самое лучшее заведение в городе. Называется «Личное счастье». А к личному счастью человека ведет долгая дорога, иногда даже не через весь город, а через всю жизнь. Этот ресторан принадлежит моему другу. Я здесь как дома. Уютно, тепло, комфортно, в общем, настоящее личное счастье.

Виктор чувствовал себя на седьмом небе от восторга. Рядом с ним симпатичная девушка, он больше не одинок. А Галина понимала его и мысленно соглашалась с ним: да, в одиночестве плохо живется, лучше быть вдвоем. Но она уже точно знала, что Виктор любит. Любит по-настоящему. А вот любит ли Виктора она? На этот вопрос Галина пока не могла ответить.

В ресторане было малолюдно. Хозяин заведения радостно приветствовал приятеля. Он появился в зале с распростертыми объятиями.

– Виктор, рад тебя видеть, – сказал хозяин, причем несколько громогласно сказал, и мужчины шумно расцеловались.

Галина отвернулась. Ей нужно было привыкнуть к мужской компании, к громким словам, крепким объятиям, резким высказываниям.

– Алексей, познакомься, Галина, – сказал Виктор, горделиво выставляя на середину зала зардевшуюся Ермолину.

Галину передернуло. Алексей слегка отпрянул назад, он заметил состояние девушки. А Галина нервно отреагировала на это имя. Приятели замешкались, резкая реакция Галины насторожила обоих. Она почувствовала общее замешательство.

– Приятно познакомиться, – выдавила из себя Галина, протягивая лодочкой руку для приветствия. Ермолина справилась с внутренним состоянием, но так и не смогла произнести ненавистное имя.

– Да, весьма польщен, – буркнул Алексей и скрылся в ресторанных недрах.

Галина заинтересованно наблюдала за Виктором. Придется привыкнуть к мужским привычкам. Раньше Ермолина об этом не думала. Какое ей было дело, у кого какие привычки и принципы, разве можно было тратить драгоценное время на обдумывание разных глупостей, ведь раньше над всем главенствовала любовь. Жизнь принудила девушку к перемене образа мыслей. Она насильно заставила прислушиваться и приглядываться к посторонним людям и предметам, приучая Галину правильно жить в обществе. До сих пор Ермолина жила неправильно. Эпизод с Алексеем наглядно показал Галине, что общество принимает на веру лишь ясные жесты и правила, все остальное нужно оставить за бортом прошлого.

– Виктор, хочу извиниться перед твоим другом, кажется, я обидела его, – сказала Галина, присаживаясь на стул с высокой спинкой.

Дубовая мебель в ресторане соответствовала комплекции хозяина, такая же крепкая, как его рукопожатие.

– Ничего, он стерпит, Лешка мне как брат, все понимает, – сказал Виктор, вчитываясь в сложный текст меню.

Подавив в себе комплекс неполноценности, Галина потребовала кожаную папку с наименованиями дивных яств. Молодость требовала праздника. В ресторане Галина осознала, что, живя в Питере, она только и делала, что страдала, примерно и старательно, словно тяжело и нудно работала на чрезвычайно вредном производстве. К примеру, на «Треугольнике», есть на Обводном канале завод резиновых изделий с таким вот острым названием, он существует еще с царских времен, и до сих пор на заводе клеят резиновые калоши. Нельзя провести жизнь в страданиях, ведь молодость не может без карнавалов. Она всей душой просит любви и песен. И чтобы во всем было сплошное понимание, согласие, проникновение. И тогда молодость расцветает, благоухает, плодоносит. При мысли о плодоношении Галина вспыхнула. Но мысль осталась. Любая девушка мечтает о замужестве, о ребенке, о семье. Если мечта не сбывается, девушка чахнет и вянет, становится безжизненной. Основная функция сгорает на костре печали. Дотла. Виктор долго наблюдал за Галиной. Молчал. Думал.

– Предлагаю набрать целый стол разных блюд и напитков, – сказал он.

– Зачем нам столько еды? – удивилась Галина.

– У нас с тобой праздник, мы сегодня будем пить и есть до глубокой ночи. Нам спешить некуда. И еще нам нужно успеть сделать одно важное дело – мы должны узнать друг друга поближе. Застолье – самый лучший повод для знакомства. Проверено, – сказал он и подмигнул Галине.

– Согласна, – ответила Ермолина и опять покраснела.

Что-то слишком часто она соглашается с Виктором. Во всем нужно знать чувство меры. Но комплексы ей больше не мешали. И Галина отодвинула от себя меню. Гулять так гулять!

– Алексей! – крикнул Виктор, обращаясь в глубину зала. Алексей подскочил к столу. – Леш, нам бы все по первому классу. Чтобы с осетринкой, семгой, поросенком. У нас с Галиной праздник, понимаешь, Леш?

– А какой праздник-то? – спросил Алексей.

– Помолвка у нас, женюсь я, брат Алеша, – рассмеялся Виктор.

– Да ты что! – восхищенно выдохнул приятель. – Ну ты даешь стране угля!

Алексей украдкой осмотрел Ермолину, оценил, сделал выводы. Девушка ему явно понравилась. Галина это поняла, почувствовала себя увереннее. Официанты расторопно забегали вокруг столика, постепенно заполняя его тарелками и блюдами, стаканами и бокалами, стопками и фужерами.

– Не слишком ли по-купечески? – спросила Галина.

– По-купечески? Нет, не слишком, – ответил Виктор, оглядывая хозяйским взглядом стол.

Галина представила его в роли мужа. Домовитый, заботливый, рачительный. Все у него продумано, выверено, крепко сколочено. Дело осталось за малым, Галина должна, обязана его полюбить. Ведь для совместной жизни одной рачительности мужа явно маловато. Наконец стол был накрыт. Галина и Виктор приготовились к банкету, будто пришли на плаху, и оба сделали этот шаг добровольно, без принуждения. Так оно и было в действительности. Два человека вдруг решили жить вместе, по сути, не зная друг друга. Подобное решение – все равно что смертный приговор. Но они так не считали, пытаясь заглушить голос разума. Виктор любил Галину. А она принимала его любовь. И оба держали лицо, не выдавая своих чувств, храбрились изо всех сил.

– Позовем Алексея? – предложил Виктор.

– Угу, – кивнула Галина, она уже попробовала некоторые яства, по кусочку, тихонько, под сурдинку.

Алексей вежливо присел на краешек стула. Большой мужчина, а робкий и пугливый, будто ягненок. Галина с интересом поглядывала на него, и что это она надумала испугать этого великана? Имя как имя. Разумеется, красивое имя, достаточно распространенное. И нечего падать в обморок при знакомых до боли звуках.

– Выпьем? – предложил Виктор.

Вино полилось в бокалы, сок – в фужеры, коньяк – в пузатые бочонки, водка – в стопки с острыми гранями. Стол искрился и сверкал, будто его осыпали бриллиантами.

– Я за рулем, – вяло отнекивался Алексей, отказываясь от угощения.

– Ничего, на такси доедешь, – успокоил его Виктор, и друзья негромко чокнулись, послышался хрустальный звон, праздничный, мелодичный.

Галина молча подняла бокал с вином. Вот и закончилась свободная жизнь. Галина Ермолина больше не будет свободной женщиной. Она станет замужней дамой. Хозяйкой домашнего очага. Королевой маленького государства. А Виктор искоса поглядывал на счастливую девушку. Он не верил своим глазам. Вместо испуганной пичужки за столом восседала хозяйка пиршества. Красивая и свободная женщина, яркая и пламенная, способная покорить мужское сердце.

Обычно все застолья заканчиваются плачевно; на столах рвано гнездится грязная посуда, краснеет недопитое вино, где попало валяются окурки. Галина брезгливо вздернула губу, представив себе, чем завершится праздник, но ничего подобного не случилось. Официант незаметно убирал пустые тарелки, подставляя гостям свежую снедь, пепельницы стояли девственно чистые, сияющие. Алексей покинул веселую компанию. Галина загрустила, трудно прощаться со свободой. Можно было еще немного пожить вольной жизнью. Чуть-чуть. Те три зловещих слова стали ясными, ничего страшного в них не заключалось, дело было в интонации, в тоне, каким они были произнесены. Вот что поразило тогда. Галина задумалась. Виктор немедленно прервал ее воспоминания.

– О чем думаешь, Галина? – спросил Виктор.

– О жизни, о нас, о прошлом, – ответила Ермолина.

– Не надо думать о прошлом, ничего хорошего в нем нет. Прошлое оно и есть прошлое. Что было, то было. Нельзя жить ушедшими чувствами. Успешный человек живет будущим. И мы станем жить будущим, – уверенным тоном заявил Виктор.

– А будущее, как я понимаю, связано с мансардой? – сказала Галина, мягко улыбаясь.

– В будущее надо смотреть с высоты птичьего полета, это я еще в детстве понял, всегда мечтал стать летчиком, – пояснил Виктор.

– И почему не стал? – полюбопытствовала Ермолина.

– Не до этого было, рано пошел работать, потом дело открыл, так и завертелась карусель, ничем не остановишь ее, – сказал Виктор, покручивая сигарету, ему не хотелось курить, есть, пить, вести беседы, он смотрел на девушку и был счастлив. Не почти. А полностью и целиком. Трапеза подошла к концу. В ресторане было шумно и весело, постепенно подошли посетители, заполнили пустой зал. Но Галина и Виктор не замечали никого вокруг. Они наслаждались покоем и тишиной внутри себя. После долгих мытарств и страданий Галина вдруг ощутила себя защищенной, окруженной заботой и вниманием. Женщина не должна жить одна. Ее покой обязан охранять мужчина. Для этого его создала природа. Виктор расплатился по счету, и они вышли из ресторана. Галина заметила, что он оставил щедрые чаевые: «Не жадный, не скупердяй», – подумала Ермолина. Со стороны Виктор выглядел вполне достойно. Хорошее воспитание с первого раза можно определить. Галина сроднилась с Виктором всей душой, с ним было тепло и комфортно, его присутствие придавало уверенности. «За надежным мужем, как за каменной стеной, проверенная веками истина», – думала Ермолина, застегивая молнию на куртке.