Я улыбнулся:

– Готов поклясться, Элли оценила ваши труды.

– О да. По крайней мере поначалу. А потом попросила свести весь розарий под корень.

Я подумал, что ослышался, но выражение лица у Ноя было недвусмысленное. Я вспомнил, как грустно мне порой было смотреть на картины Элли, изображавшие сад.

– Но почему?

Ной вздохнул.

– Она любила сад, но ей было слишком больно его видеть. Стоило Элли выглянуть из окна, и она начинала плакать, как будто у нее сердце разрывалось.

Я не сразу понял почему, а потом произнес:

– Из-за Джона…

Джон, их сын, умер в четырехлетнем возрасте от менингита; Джейн, как и Ной, редко упоминала о нем.

– Она чуть не умерла, когда потеряла его. – Ной помолчал. – Я сам чуть не умер. Джон был такой прелестный малыш – и именно в том возрасте, когда дети начинают познавать мир, когда им все кажется новым и прекрасным. Он всегда пытался играть со старшими и бегал за ними по двору. Джон никогда не болел. Ни воспаления уха, ни серьезной простуды. У нас был настоящий шок. Вот только он играл во дворе, а через неделю его похоронили. После этого Элли не могла ни есть, ни спать, если она не плакала, то бродила по дому как лунатик. Я сомневался, что она оправится. Тогда жена и попросила меня уничтожить розарий.

Ной замолчал. А я даже не мог вообразить, каково это – потерять ребенка.

– Почему же вы не выкорчевывали розы? – спросил я наконец.

– Подумал, что в ней говорит горе, – негромко ответил Ной. – Я не был уверен, действительно ли она этого хочет или же у нее просто очередной приступ. Поэтому я ждал. Попроси она еще раз, и я бы сровнял розарий с землей. Или хотя бы одно из сердец, если бы Элли предпочла сохранить остальные. Но она так и не попросила. А потом? Элли, конечно, часто их рисовала, но начала относиться к ним по-другому. Когда мы потеряли Джона, розы перестали приносить ей радость. Даже когда мы праздновали там свадьбу Кейт, Элли испытывала смешанные чувства.

– Ваши дети знают, почему сердец пять?

– Возможно, подозревают в глубине души, но, во всяком случае, додумались они сами. Мы с Элли не больно-то любили об этом рассказывать. После смерти Джона стало приятнее считать розарий одним подарком, а не пятью. Так и повелось. Когда дети стали старше и принялись задавать вопросы, Элли говорила, что я посадил розы для нее. Поэтому дети думают, что это романтический подарок.

Краем глаза я заметил, как к нам плывет лебедь. Странно, что он не появился раньше. Интересно, где он был. Я думал, Ной сразу же бросит ему хлеба, но старик подождал, пока лебедь не подплывет ближе. Когда между ними осталось всего несколько футов, птица как будто насторожилась, а потом, к моему удивлению, вышла на берег.

Лебедь заковылял к нам; Ной протянул руку, погладил его, тихонько заговорил, и меня вдруг поразила мысль о том, что птица всерьез скучала. Ной покормил своего любимца, а потом я в изумлении смотрел, как лебедь улегся у его ног.


Через час небо затянуло облаками. Густые, тяжелые, они предвещали летнюю бурю – столь обычное на Юге явление. Проливной дождь минут на двадцать, а потом снова чистое небо. Лебедь ушел обратно в воду, а я уже собирался намекнуть, что пора вернуться в дом, когда услышал позади голос Анны:

– Привет, дедушка! Привет, папа! Мы так и думали, что вы здесь.

Я обернулся и увидел сияющую дочь. Джейн устало брела следом. Она натянуто улыбалась – ей было неприятно видеть отца на пруду.

– Привет, милая, – улыбнулся я и встал. Анна крепко меня обняла.

– Как дела? – спросил я. – Вы купили платье?

Анна не скрывала восторга.

– Тебе непременно понравится, – сказала она, стискивая мне руку. – Оно великолепно.

Когда Джейн подошла, я выпустил Анну из объятий и обнял жену. Она была теплая и мягкая, ее присутствие успокаивало.

– Поди сюда, – попросил Ной внучку, похлопывая по скамье. – Расскажи, как вы готовитесь к свадьбе.

Анна села и взяла его за руку.

– Это потрясающе, – восторгалась она. – Я даже не представляла, что будет настолько весело. Мы перебывали в двадцати магазинах. Ты бы видел Лесли! Для нее мы тоже подобрали платье, просто сногсшибательное!

Мы с Джейн стояли рядом, пока Анна перечисляла, чем она занималась в последние два дня. Рассказывая, она то игриво толкала дедушку локтем, то хватала его за руку. Невзирая на шестьдесят лет разницы, они отлично ладили. Хотя у стариков нередко складываются особые отношения с внуками, Ной и Анна были настоящими друзьями, и я ощутил прилив родительской гордости при мысли о том, какой прекрасной женщиной выросла моя дочь. Судя по выражению лица Джейн, она чувствовала то же самое; я тихонько обнял ее за талию, хотя не делал этого уже давным-давно.

Наверное, я и сам не знал, чего ожидать, на мгновение Джейн как будто испугалась, а потом расслабилась; мир показался мне практически идеальным. В прошлом язык частенько подводил меня в такие моменты. Возможно, я втайне боялся, что слова умалят мои чувства. Но теперь я понял, что был не прав, скрывая собственные мысли. Склонившись к уху Джейн, я прошептал то, о чем никогда не следует умалчивать:

– Я люблю тебя. Я самый счастливый человек на свете.

Джейн молча прижалась ко мне. Это был именно тот ответ, которого я ждал.


Через полчаса послышался гром – низкое эхо, прокатившееся по небу. Проводив Ноя в комнату, мы с Джейн отправились домой и распрощались с Анной на стоянке.

По пути через город я любовался тем, как солнце пробивается сквозь сгущающиеся тучи, отбрасывая тени и заставляя реку отливать золотом. Джейн была на диво молчалива, она смотрела в окно, и я поймал себя на том, что поглядываю на нее краем глаза. Волосы у нее были аккуратно заправлены за уши, розовая блузка придавала коже нежный оттенок, как у маленького ребенка. На руке жены поблескивало обручальное кольцо с бриллиантом, которое она носила уже тридцать лет.

Мы подкатили к дому, и Джейн утомленно улыбнулась:

– Прости, что молчала всю дорогу. Я действительно устала.

– Ничего страшного. Это была нелегкая неделя.

Я внес в дом ее чемодан. Джейн положила сумочку на столик у двери.

– Хочешь вина? – предложил я.

Джейн зевнула и покачала головой:

– Не сегодня. Если выпью хоть немного, то сразу засну. Лучше воды.

Я наполнил два стакана, добавив льда из холодильника. Джейн сделала большой глоток и облокотилась на столешницу в своей излюбленной манере, упершись ногой в дверцу шкафа.

– Ноги адски болят. За весь день мы ни разу не присели. Анна перемерила сотню платьев, пока не нашла подходящее. Точнее, его нашла Лесли. Наверное, к тому моменту она уже просто разозлилась. Анна – самый нерешительный человек на свете.

– И хорошее платье?

– Видел бы ты его!.. Анна в нем похожа на русалочку, фигура подчеркнута самым выигрышным образом. Его, конечно, еще придется подгонять, но Киту непременно понравится.

– Готов поклясться, Анна – красавица.

– Да уж.

Судя по мечтательному выражению лица, Джейн вновь переживала эти минуты.

– Я бы показала тебе платье, но придется подождать до субботы, так решила Анна. Пусть это будет сюрприз… – Она помолчала. – А как дела здесь? Рабочие приезжали?

– Да, – ответил я.

– Прекрасно. – Джейн подлила себе воды. – Времени ведь и впрямь немного.

С кухни нам было видно французское окно, выходившее на веранду. На улице сгустились сумерки, по стеклу, сперва легонько, забарабанили первые капли дождя. Река сделалась серой и зловещей, в следующее мгновение сверкнула молния, раздался раскат грома, и начался ливень. Джейн посмотрела в окно, за которым бушевала буря.

– А что, если в субботу пойдет дождь? – спросила она. Голос у нее был на удивление спокойный; я ожидал от жены большей тревоги. Потом я вспомнил ее молчание в машине и то, что она ни словом не обмолвилась насчет лебедя. Наблюдая за ней, я заподозрил, что нынешнее настроение Джейн каким-то образом связано с Анной.

– Дождя не обещали, – ответил я. – Говорят, будет ясная погода. Похоже, это последний ливень в году.

Мы вместе в молчании смотрели в окно. Взгляд у Джейн был отсутствующий, на губах играла легкая улыбка.

– Как замечательно смотреть на дождь, – произнесла она. – Помнишь, мы часто это делали в старом доме, сидя на веранде.

– Помню.

– Было так здорово.

– Да.

– И так давно.

– Ты права.

Джейн погрузилась в собственные мысли. А я молился, чтобы это благословенное спокойствие не сменилось хорошо знакомой и такой пугающей грустью. Впрочем, выражение ее лица не менялось, наконец Джейн взглянула на меня.

– Есть еще одна новость, – вдруг сказала она.

– Какая?

В глазах Джейн стояли слезы.

– На свадьбе я не смогу сидеть рядом с тобой.

– Не сможешь?

– Да. Я должна сесть впереди, с Анной и Китом.

– Почему?

– Анна попросила меня быть подружкой невесты. – Голос у нее слегка дрогнул. – Она сказала, что я для нее самый дорогой человек. И потом, я столько сделала для них с Китом… – Джейн тихонько шмыгнула носом. – Странно, но я так удивилась, когда Анна это сказала… Даже не знала, что ответить. Мне и в голову не пришло… Это действительно очень важно для нее.

Жена вытерла слезы, и я ощутил комок в горле. Отец в роли шафера – традиция на Юге, но мать крайне редко выступает в качестве подружки невесты.

– Милая, – пробормотал я, – это чудесно. Я так рад за тебя.

Снова грянул гром, но мы даже не обратили на него внимания. Безмолвно ликуя, мы стояли на кухне, а на улице бушевала гроза.


Когда дождь перестал, Джейн открыла дверь и выбежала на веранду. Из водосточных труб по-прежнему текла вода, от досок поднимались струйки пара. Последовав за ней, я почувствовал, как у меня болят руки и спина от недавних усилий. Я поводил плечами, пытаясь их расслабить.

– Ты ел? – спросила Джейн.

– Пока нет. Не хочешь поехать куда-нибудь перекусить?

Джейн покачала головой:

– Не хочу. Я страшно вымоталась.

– Давай закажем еду на дом, чтобы отпраздновать? Что-нибудь… простое. И забавное.

– Что, например? – поинтересовалась Джейн.

– Пиццу?

– Мы не заказывали пиццу с тех пор, как уехала Лесли.

– Да. Пицца – это неплохо, по-моему.

– Конечно. Но у тебя, кажется, после пиццы всегда болит живот.

– К сожалению. Но сегодня я не боюсь последствий.

– Может быть, я лучше приготовлю ужин? Наверняка в морозилке что-нибудь есть.

– Да брось, – возразил я. – Мы не ели пиццу уже давным-давно. То есть только я и ты. Сядем на кушетку и будем есть прямо из коробки. Как раньше. Это же весело.

Джейн с интересом взглянула на меня:

– Ты хочешь… развлечься?

Это было скорее утверждение, нежели вопрос.

– Да, – невозмутимо ответил я.

– Кто будет заказывать?

– Я. Какую пиццу ты хочешь?

Джейн задумалась.

– С мясом.

– Почему бы и нет?


Пиццу привезли через полчаса. К тому времени Джейн переоделась в джинсы и темную футболку; мы ели пиццу, прямо как в студенческие времена. Хотя совсем недавно она отказалась от вина, в итоге мы выпили холодного пива.

За едой Джейн поделилась еще кое-какими подробностями. Утро они провели, выбирая платья для нее и для Лесли, невзирая на все протесты (Джейн утверждала, что вполне обойдется и самым простым). Анна не сдавалась: мать и сестра должны выбрать то, что им понравится и что они смогут носить потом.

– Лесли выбрала очень элегантное платье длиной до колена. Оно так хорошо на ней сидит. Слава Богу, Анна за ставила ее померить… – Джейн вздохнула. – Девочки стали настоящими красавицами.

– У них твои гены.

Жена засмеялась с набитым ртом и махнула рукой.

Небо тем временем обрело цвет индиго, облака засеребрились в свете луны. Доев пиццу, мы сидели неподвижно и слушали, как шумит ветер. Джейн откинулась на спинку стула, закрыв глаза; вид у нее был необычайно соблазнительный.

– Какая замечательная идея, – сказала она. – Я была голоднее, чем думала.

– Ты не так уж много и съела.

– Иначе в субботу я не влезу в платье.

– Не беспокойся. Ты так же прекрасна, как и в день нашей свадьбы.

Судя по ее сдержанной улыбке, мои слова не произвели должного эффекта. Внезапно Джейн обернулась ко мне:

– Уилсон, можно кое о чем тебя спросить?

– Конечно.

– Только скажи мне всю правду.

– О чем?

Она помедлила.

– О том, что сегодня случилось на пруду.

Лебедь, немедленно догадался я, но не успел объяснить, что Ной сам попросил отвести его на пруд (с моей помощью или без нее он бы все равно туда пошел); Джейн продолжала:

– Что ты имел в виду, когда сказал мне эти слова?

Я нахмурился.

– Какие слова?

– Что ты любишь меня. Что ты самый счастливый человек на свете.

Я удивленно посмотрел на нее.