— Я говорю это ради твоего же блага, Мелани, но иногда ты бываешь поразительно наивна.

Так поведай мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

— Это… Конечно, это отличный повод устроить праздник, но здесь чертовски важна и практическая сторона дела. Замок нужно приводить в пристойный вид, и папа охотно вложит в это средства.

Мои глаза расширились. Вот она, улика. Но у меня тотчас возникло сомнение: а не слишком ли походя Аманда говорит об этом? Что, если Фрейзер с ней полностью согласен? Вдруг тысячи людей именно так и женятся? В конце концов, аристократия только этим целые столетия и занимается. Думаю, это в порядке вещей. Под воздействием изрядного количества шампанского я опечалилась.

— Разве ты не любишь его?

Аманда фыркнула:

— Он славный парень. Мы составим хорошую пару. Это будет фантастическая свадьба.

— Ага, ага! — поддакнул один из клонов.

Аманда отпила глоток и продолжила:

— Ты же не веришь во всю эту голливудскую чушь, правда? Ты ведь уже не раз сама убеждалась, Мелани, что все мужчины — законченные ублюдки. Посмотри, как поступил с тобой Алекс. Том Хэнкс так бы не сделал, верно? А здесь все остаются в выигрыше. Нас ждет красивый дом и красивая жизнь, и мы будем так счастливы, как только может быть счастлива супружеская чета в наше время, а все потому, что мы вступаем в брак с открытыми глазами. Фрейзер — чудный мальчик, и он ничего не будет иметь против того, чтобы каждый из нас жил своей собственной жизнью. — Она повернулась к официанту: — Извините, но я не понимаю, зачем тратить время и носить нам это все, если вы не можете как следует подать лимонный сок.

Я взглянула на Фран в поисках поддержки, но та согласно кивала головой, — конечно, может, просто подбивала Аманду продолжать разговор, хотя и не похоже. Ситуация выходила из-под контроля. Кровь прилила к голове. Я неуверенно поднялась на ноги.

— Мне все равно, — дрожащим голосом объявила я. Официант подумал, что я обращаюсь к нему, и шагнул ко мне, но тотчас подался обратно. — Я верю во всю эту чушь. Хорошо, пусть не во всю. Но во что-то — верю. В то, что можно по-настоящему кого-то любить. Да, так. И… и я думаю, ты проиграешь. Потому что ты отхватила такого чудесного парня, как Фрейзер, а на самом деле тебе наплевать на него, ты только и мечтаешь, что об этом чертовом замке (видела я его, кстати, так вот, это куча дерьма) да еще об этом долбаном титуле, и ты представления не имеешь, что заполучила и какой счастливой Фрейзер мог бы тебя сделать. Так что ты проиграешь!

Я повернулась и направилась к выходу из ресторана. Сообразив, что не захватила сумочку, я с достоинством свернула в туалет, и там, тяжело дыша, уставилась в тускло освещенное зеркало. Горло будто сдавило.

Какого черта я натворила? Если я хотела затеять войну с Амандой, это следовало сделать очень давно. И кого, вообще говоря, я защищала? Но если Фрейзер и шел на это с открытыми глазами (в чем я сомневалась), то с Энгусом дела явно обстояли иначе.

Фран ворвалась в дамскую комнату следом за мной с двумя бокалами шампанского в руках. Она была в полном восторге.

— Ну и лицо у нее было! Что тебя вдруг разобрало?

Я уронила голову на руки.

— Не знаю.

— Ты на нее наехала!

— Да. И теперь не пойму почему!

— Она сама напрашивалась, — решительно заявила Фран.

— Ни на что она не напрашивалась! Может, она даже была права и это лучший способ вступать в брак. Найди парня, с которым поладишь, и плюйте друг на друга следующие полсотни лет!

— Что ж, я слышала причины и поглупее.

— Например?

— Знаешь моего брата Брендана?

— Да.

— Он женился потому, что все время терял носки.

— Иди ты. — Я искоса посмотрела на Фран.

— Это правда. Он постоянно терял носки и в один прекрасный день сказал себе: «Все, я сыт по горло пропавшими носками. Женюсь на первой встречной женщине, если только она умеет считать носки». И женился.

— И как теперь поживают его носки?

— Ужасно, она развелась с ним, потому что Брендан — сексист, который только о своих носках и говорит.

Я хихикнула:

— Маньяк носочный.

— Законченный.

Мы улыбнулись, отпили по глотку, и мне полегчало. Этому немало способствовал и интерьер — туалеты здесь были элегантнее моего жилища.

— Так… гм… — Я вертела в руках бокал.

— Что я собираюсь делать с Энгусом?

— Телепатка хренова!

Фран ухмыльнулась:

— Думаю, рано или поздно он объявится.

— Мне казалось, что он уже объявился, — заметила я.

— Запала на него?

— Нет.

— Врунья.

— Да пошла ты!

— Все-таки я тебе настоятельно советую послать куда подальше мистера Тревельяна и заняться приземистым, но очаровательным мистером Маккональдом. Я тогда была бы самой счастливой из ныне живущих подруг. Ладно, чтобы успокоить твою душу — он позвонил мне, чтобы извиниться.

— Извиниться? За что?

— За то, что не собирался мне звонить. Я на это сказала, что все в порядке и ничего не имею против.

Стоп.

— Нет-нет, погоди. Я не въехала. Он позвонил и сказал, что не собирается звонить?

— Да. Так что если я ошиваюсь у телефона в ожидании звонка, то могу бросить это дело и заняться чем-то полезным. Но я у телефона не ошивалась. Поэтому мы мирно поболтали и распрощались. Весьма цивилизованный финал для случайной ночи, я бы сказала.

— Странно как-то. То ли это он очень вежливый, то ли это приговор нашему упадочническому обществу.

Фран поправляла макияж перед зеркалом, и я присоединилась к ней, все еще теряясь в раздумьях.

— Что собираешься делать? — поинтересовалась она.

Я поморщилась:

— О господи. Извиниться перед Амандой, надо полагать. У меня шарики за ролики заехали. Они там, наверное, от смеха описались.

— Единственный способ заставить их смеяться — это сказать, что Антея Тернер прибавила в весе двадцать кило. Хочешь остаться?

Я задумалась.

— А моя речь записалась?

— Если все работает, то да.

— Тогда, пожалуй, оставаться незачем.

— Действительно.

Я с тоской подумала о тележке с десертами и пудингом.

— Пудинг не только тут есть, — утешила Фран.

Я хлопнула ее по плечу.

— Будет ли пудинг всегда, Фран? — вопросила я с мрачной серьезностью.

— Пудинг будет всегда, Мел. Это я тебе обещаю.

Я набрала в грудь побольше воздуха и вышла в зал. Девицы сбились в кучку и, судя по всему, шушукались о нас, позабыв про свои неаппетитные салаты. Наши основные блюда держал наготове преданный официант.

Я подошла и для поддержки ухватилась за спинку стула.

— Извини, — обратилась я к Аманде со всей искренностью, на какую была способна.

— О-о, не бери в голову! — отозвалась она, жестом приглашая меня сесть. Я благодарно улыбнулась. — Ты ведь у нас такая инфантильная, верно, дорогулечка? Я и не ожидала, что это у тебя пройдет, хотя все мы, по идее, уже должны бы вырасти!

И она залилась своим патентованным смехом. Я увидела, как ощерилась Фран.

— А теперь еще шампанского всем! Я настаиваю!

— Да-да-да! — заголосили девицы.

Официант подал нам с Фран наши блюда, и мы занялись едой, предоставив блондинкам обсуждать автомобили их дружков. Неожиданно по залу прошелестел взволнованный шепоток. Оторвавшись от тарелки, я обернулась, чтобы посмотреть, в чем дело. Вдоль столов шла одна из самых красивых девушек, каких мне доводилось видеть, — высокая, отблески света играют на волосах цвета чистого золота. На ней был элегантный наряд из струящейся светлой материи, и казалось, будто она плывет, а не идет. Соотношение ног и остального туловища можно было оценить как два к одному.

— Вот так я хочу выглядеть, когда вырасту, — шепотом сообщила я Фран, и та энергично закивала. За девушкой шел великолепный, нет, потрясающий парень в дорогом — но не показушном — костюме. Парень казался смутно знакомым.

Аманда вскочила, изобразив на лице такое радушие, какое мы нечасто у нее видели.

— Лили! Дорогуля! — заверещала она светским голоском. Это была самая выразительная «дорогуля», которую мне доводилось слышать в ее исполнении. — Сюда!

Лебяжья шея Лили слегка изогнулась, и она скользнула взглядом по нашей немногочисленной компании. Свободные места заняли какие-то говорливые парни из Сити. На мне взгляд Лили не задержался: похоже, я не дотягивала до того барьера, после которого люди становятся видимыми.

Белоснежные зубы сверкнули на мгновение, когда Лили снизошла до легкого намека на улыбку. Поразительно — Аманда была вся на нервах и буквально лебезила перед ней.

— Ты, конечно, знакома с Джасинтой из «Фрауд»… и с Араминтой из «Карлтона»… Пожалуйста, присаживайся. Я налью тебе шампанского… Вижу, ты пришла с другом, ха-ха. — Голос Аманды едва не срывался.

Лили элегантно наклонилась к ней; руки у нее были белые, точеные.

— О, мы не можем остаться, мы идем на банкет к Филлипе и просто заскочили, чтобы повидать всех… — Ее глубокий голос был таким волнующим. — А теперь убегаем!

Она одарила Аманду дюжиной поцелуев то в одну щеку, то в другую, потом повернулась и уплыла, оставив после себя облако изысканного парфюма. Плечистый молодой человек осторожно вел ее под руку.

Я подавила смешок. Не успеешь прийти к выводу, что далека от идеала, как обнаруживаешь новые высоты, да еще такие, о которых тебе и мечтать не приходилось.

— Это что такое было? — поинтересовалась Фран, дожевывая свою ягнятину.

— Она потрясающая, правда? — вымолвила Аманда; глаза ее были расширены.

— Что ж, из нашего свидания я вынесла, что самодовольства у этой коровы хоть отбавляй.

Невероятно, но одна из блондинок — кажется, Муки — проявила независимость и захихикала, но тотчас зарделась и уставилась в свое карпаччо.

Аманда высокомерно изрекла:

— Ты говоришь об одной из знаменитейших представительниц индустрии моды. И она пришла на мой девичник.

Мы с Фран переглянулись.

— Она не пришла на твой девичник, — удивленно заметила Фран. — Она только совершила здесь краткую посадку.

Я лягнула ее под столом. Но Аманду, похоже, слова Фран не задели.

— Дорогуля, она здесь показалась. Это главное. Остальное не имеет значения.

Фран посмотрела на меня, но я только пожала плечами. Аманду не поймешь.

Центральное событие вечера, похоже, миновало, и я увидела, как Аманда подает знак официанту. Мы с Фран как зачарованные следили за десертной тележкой.

— Пудинга никто не хочет, — четко прозвучал голос Аманды, — так что, пожалуйста, счет.

Мои плечи поникли, и я хлебнула шампанского.

— Теперь-то мы можем сваливать? — шепотом спросила Фран.

— И будьте любезны заказать нам пару лимузинов, — непринужденно распорядилась Аманда.

Боже правый, я и не думала, что такое возможно. И я никогда не ездила в лимузине…

Я устремила взгляд на Фран. Та вздохнула и кивнула.

— Ну что? — радостно воскликнула Аманда. — Мы готовы отправляться?

Блондинки закудахтали:

— Да-да-да!

— Я знаю, что лимузины — это примитивно, но у меня вечеринка перед свадьбой! Будем безумствовать!

Семь ангажированных английских девушек от души изображали безумство, пока Аманда ставила свою подпись с росчерком и махала золотой карточкой. Потом мы выбрались из-за стола. Снаружи, как по волшебству, стояли два нелепых, черных как смоль лимузина.

— Экипажи поданы! «Яннас», пожалуйста! — велела Аманда шоферам.

«Яннас» был немыслимо дорогим эксклюзивным клубом в Мэйфере. Пожав плечами, Фран забралась в первый автомобиль, я полезла следом. Снаружи возникла заминка: оказывается, всем девицам хотелось ехать во втором автомобиле вместе с Амандой, а не с нами, но в конце концов все утряслось и та, которую я запомнила как Муки, изящно скользнула на свободное сиденье.

Я разглядывала салон. Он был отделан в лучших традициях семидесятых: кожаная обивка цвета бургундского, белый меховой коврик на полу, телефон, телевизор и маленький холодильник, в котором — ура! — угнездилось шампанское.

— Мечта белой рвани, — процедила Фран, пока я откупоривала шампанское. — Интересно, сколько старых козлов перетрахало здесь белокурых девочек-подростков?

— Спросим у шофера? — предложила я, указывая на кнопку, поднимающую экран.

— А ты действительно хочешь знать? Тьфу!

— А вдруг Мик Джаггер поимел тут на полу пятнадцать девственниц!

— Наверняка обслуживает полторы сотни девичников в год, а также еще одну категорию придурков, — буркнула Фран. — Тачка для онанистов.