– Меня из списка подозреваемых можете исключить, – гордо провозгласила Юлька и, пошатываясь, побрела на выход.

– Объясните хотя бы, что вы делали в офисе вчера вечером, зачем вы ходили туда-обратно и потрошили ящик? – выкрикнул Вадим. Ответом его не удостоили.


…Нина страдала над переводом. Сведя красивые брови в страдальческий домик, она выискивала подходящие значения для слов из итальянского письма. Получалась абракадабра, но Нину это мало смущало. Технический текст, по ее мнению, именно так и должен был выглядеть.

Юлька, как памятник, восседала на своем синеньком стульчике. От осознания ужаса происходящего у нее все тело было словно парализовано. Руки повисли тяжелыми плетьми, ноги онемели, словно бутыли, наполненные водой. Она не могла шевелиться, не могла думать. Даже плакать не хотелось. Ее словно не было вообще. Ни чувств, ни мыслей, ни самой Юльки. Подсознание билось тоненькой пульсирующей жилкой, пытаясь разбудить мозг и заставить его искать выход из этой кошмарной ситуации. Юлька вяло повиновалась этому импульсу и попыталась сосредоточиться. Еще вчера она так легко говорила о своих подозрениях. Она, абсолютно не задумываясь, указывала на Нину как на возможную диверсантку. И вот теперь Юлька сама оказалась в точно таком же положении. Быть подозреваемой – ужасно. Особенно в глазах любимого человека. Спасти могло только одно – вычислить самой, кто читает конфиденциальные документы. Нина отпадала. Нужно было найти лазейку, но Юлька опять вошла в фазу «пробела». Логические построения не удавались. Она выхватила лист бумаги из принтера и стала чертить на нем схемки. Скрываться от Нины теперь не имело смысла.

К обеду «офисная фея» повеселела. Перевод был закончен. Помахивая бедрами, она прошла в директорское гнездо и отдала свое творение.

Пройдя мимо Юльки, она бросила:

– Я на обед.

Юлька сидела, запустив руки в волосы, и разглядывала изрисованные листочки. Периодически она перекладывала их, грызла ручку и снова вцеплялась в свой основательно растрепанный хвостик.


Сергей с Вадимом в изумлении таращились на письмо, принесенное Ниной.

– Ты что-нибудь понимаешь? – наконец произнес Вадим.

После перевода туда-обратно текст причудливо трансформировался, и в результате получился малопонятный опус не о «блокировочном реле», а о какой-то работе по сменам и о сети почтовых станций. Рядом с формулировкой «почтовая станция» Нина заботливо вставила пояснение в скобочках – «место, где меняют лошадей».

– Про лошадей там не было! – уверенно сказал Сергей. – Похоже, что это все-таки Нина. Юля знала, что текст липовый, соответственно, только Нина могла специально дать неверный перевод. Но это совсем уж ни в какие ворота… Лошади! Какие лошади? Зови «обморочную», пусть объяснит, что это значит.

Юля, которую оторвали от важного дела, перестроилась с трудом. Ощущала она себя так, словно ее разбудили и требуют спеть по памяти гимн Советского Союза. Когда до нее наконец дошло, что речь не о подозрениях, а о вчерашнем письме, она слегка оживилась.

Минут пять она пыталась вчитаться в эту галиматью, потом беспомощно посмотрела на Сергея:

– Текст похож, но это не он.

– Вы про лошадей что-нибудь писали?

– Нет.

– А про почтовые станции?

– Тоже нет.

Они смотрели на нее с недоверием. Конечно, после вчерашнего они имели право сомневаться в ее адекватности. Такая могла и про лошадей, и про что угодно…

– Мне надо подумать, – окончательно расстроилась Юлька и вернулась к компьютеру. На прояснение ситуации потребовалось полчаса. По истечении этого срока она радостно ворвалась к директорам, размахивая недавним шедевром фигуристой коллеги.

Весело подхихикивая, она стала объяснять:

– Реле – это «relay», а слово «relay» в английском имеет еще и другие значения, в частности, почтовая станция (место смены лошадей), а «блокировочное» – «interlocking» – при обратном переводе может трактоваться, как «взаимосвязанный», отсюда и получилось – взаимосвязанные почтовые станции, то есть «сеть». Понятно?

– Не очень, – осторожно сказал Вадим. – Это что, любой текст можно так изуродовать?

– Можно, – радостно согласилась Юлька. Ей было приятно, что хоть с каким-то заданием она справилась.

– Спасибо, Юля, идите.

Она вернулась в приемную и снова загрустила: несмотря на это небольшое достижение, подозревать ее не перестали. Кроме того, хотелось есть, но идти в кафе она не решалась. После милицейского нашествия она стала героиней анекдотов, наверное, только о ней сегодня и говорят.

«Не пойду», – подытожила Юлька и снова зашуршала листочками. Ответ должен быть, головоломка имела решение, просто надо поднапрячься и его найти.

В приемную заглянул Мишаня:

– Чего обедать не идешь?

– Не хочется, – соврала Юлька.

Дизайнер потоптался немного, а потом спросил:

– Про милицию правда?

– Правда, – мрачно подтвердила Юлька.

– И про форточку? – не поверил он.

– И про форточку. Я занята, у меня работа срочная, – завершила аудиенцию Юлька.

– Не переживай, – подмигнул Мишаня и исчез.

«Интересно, кто разболтал? Маруся? Может, техники или сисадмин? Стас… Стас!»

Она стала лихорадочно перебирать свои бумажки.

Вышедшие из кабинета шефы увидели уже ставшую обычной картину: безумная переводчица сидит с соответствующим выражением лица.

«Хорошо хоть не лежит под столом», – подумал Вадим.

«Ну почему она такая странная», – мысленно расстроился Сергей. Он больше ни на минуту не сомневался, что Юлька ни при чем.

– Юля, мы на обед.

– Ммм.

Вадим и Сергей переглянулись.

– Отпускает, – прокомментировал Вадим, и они ушли.

Через некоторое время вернулся Мишаня.

– Бананчик хочешь?

– Хочу! – ожила Юлька. – Ой, спасибо!

– Может, сходим пообедать? Ты ведь не можешь прятаться бесконечно.

– Могу, – успокоила его Юлька.

– Ну ладно, не скучай.

Юлька опять осталась одна. Все сходилось. Скорей бы вернулся Сергей!


…Аня, твердо решившая устроить личную жизнь подруги, приступила к осуществлению своего плана. Первым пунктом было знакомство с Принцем.

– Посмотрим, что за Принц, посмотрим! – азартно повторяла она, приближаясь к офису, где гнездились Юлькины ухажеры.

Легенда у нее была простенькая: раз это бизнес-центр, то она придет как клиентка, а сориентируется на месте.

Толкнув дверь, она вошла в просторный холл. Поозиравшись, решительно подошла к стойке с надписью: «Администратор». Навстречу ей расцвели сразу две улыбки. Одна принадлежала хорошенькой блондиночке, а другую демонстрировала странная девица, похожая на метлу, долго бывшую в употреблении у пьяного дворника. На голове ее топорщились два лохматых наэлектризованных хвоста, перетянутые у основания толстыми махровыми резинками. Примечательно, что резинки были разноцветными: одна красная, а другая зеленая.

«Ну и чучело», – подумала Анька, но вслух комментировать не стала.

– Я хочу сделать заказ, – обратилась она к блондинке.

– Слушаю вас, – моментально отреагировала та.

– У меня есть написанный от руки текст, очень объемный, его надо набрать на компьютере. Сориентируйте меня по цене и срокам.

– Одну секунду, я вызову девушку, которая занимается этими вопросами, – вежливо сказала блондиночка. Видимо, существовала какая-то особая система вызова, поскольку она никуда не позвонила и никому Анькину просьбу не продублировала. Но едва только «клиентка» собралась открыть рот и высказать удивление по поводу того, что ничего не происходит, как за спиной девушки открылась дверь и появилась высокая женщина средних лет, тоже приветливо улыбнувшаяся Аньке.

– Здравствуйте, я буду выполнять ваш заказ. Покажите, пожалуйста, текст, и мы сможем…

– Ой, девушка! А я вас первый раз вижу! – вломилась в диалог лохматая администраторша. Она обошла блондинку и жизнерадостно протянула руку машинистке. Та обалдело оглянулась, опасливо отодвинувшись от лохматой, и попыталась продолжить:

– …мы сможем оценить сроки и…

– Меня Ева зовут, а вас? – не смутилась лохматая и попыталась продолжить знакомство.

– Вика, – односложно обронила машинистка, сделав еще один шажок в сторону. Анька переместилась вслед за ней. Ева не отставала:

– А вы давно здесь работаете? Я новенькая.

Вика попыталась повернуться к ней спиной:

– …мы оценим сроки и размер…

– А вы в каком отделе работаете?

– Я вам не мешаю? – не выдержала Анька.

Лохматая с сомнением посмотрела на нее:

– Нет пока, а что?

Судя по подпрыгнувшим хвостам на голове, кто-то из стоявших за стойкой ощутимо пнул разговорчивую сотрудницу.

– Ой, – совершенно искренне удивилась та, – что это было?

– Тебя вызывают! – выпалила блондинка.

– Куда?

– В… в бухгалтерию, на четвертый этаж.

Если бы в офисе был десятый, она бы с удовольствием услала лохматую туда.

В другой ситуации Анька легко пережила бы подобный нелепый инцидент, но сейчас это был ее шанс.

– Что это такое? – возмутилась она. – Как у вас тут разговаривают с клиентами? Безобразие! Где ваш директор? – свирепо уставилась она на блондинку.

Как раз в этот момент в холл вошел пообедавший, а потому довольный Вадим.

– Я директор, – добродушно проговорил он, глядя на посетительницу. – К вашим услугам.

«Юлька спятила, – пронеслось у Ани в голове. – Зачем ей этот сердцеед? Боже, какой мужчина. Ему бы нижнее белье рекламировать, вон какой рельеф под пиджаком, так и видишь его в спортивной маечке…»

То, что он к ее услугам, ей очень понравилось. Анька продолжала рассматривать «суперменистого» директора.

Если бы Юлька сразу сказала ей, что и нахальный Вадим, который постоянно оказывался поблизости, и Сергей, по которому она страдала, были совладельцами центра, то не случилось бы ничего из того, что произошло дальше. Директором Юлька называла только Сергея, хотя Сергей был генеральным, а Вадим – коммерческим, что и внесло определенную путаницу в дальнейший ход событий.

– Вадим Сергеевич, – он по-гусарски мотнул головой и обольстительно улыбнулся.

Анна внимательно разглядывала красавца. Внешность говорила не в его пользу.

«Понятно, – презрительно размышляла она. – А я где-то слышала, что директора зовут Сергеем. Не иначе как к старости туга на ухо стала. Ладно, поглядим, кто кого!»

Подавив желание ехидно представиться в ответ Николаем Анновичем или, процитировав свою любимую Фрейндлих из «Служебного романа», назваться Прокофием Людмиловичем, дав понять, что, мол, мы тоже не лыком шиты, она решила принять его игру. Пусть думает, что он диктует правила. Мужчины, считающие свою спутницу глупее себя, расслабляются и раскрывают свои уязвимые места для атаки.

«Для наивных барышень, чтобы не путаться – Вадим Сергеевич, а в миру и для приличных людей, вероятно, Сергей Вадимович. Жаль, я у Юльки отчество не уточнила, – мрачно рассуждала Аня, разглядывая исследуемый объект. – Умно придумано, ничего не скажешь. Наверное, боится, что незамужние девицы в порыве страсти захотят вычислить адрес и припереться к его жене, дабы открыть «старой дуре» глаза. А там – ах, какой пассаж, промахнулись с адресом, у нелюбимой, покалечившей мужичку жизнь бабы мужа зовут Сергей, ошибочка вышла. Идите, девушка, ищите своего Вадима в другом подъезде. Глупо, конечно, но в некоторых случаях помогает».

Сама Анька тоже использовала в общении с кавалерами довольно распространенную тактику, называя их на первых порах «милыми», позже – зайчиками и сусликами, а на финишной прямой – кобелями. Так было проще и удобнее. Кроме того, у нее была чудовищная память на имена и фамилии. Похоже, что участок мозга, отвечающий за эту несложную операцию, отмер еще в детстве. С годами эта привычка укоренилась, и Аня филигранно научилась обходить грамматические построения, требующие упоминания имен собственных.

«Самонадеянный, самовлюбленный самец», – вынесла она окончательный вердикт и пошла в наступление:

– В вашем бизнес-центре хамят клиентам! Ноги моей больше здесь не будет. Просто возмутительно! Ваши сотрудники ведут себя кошмарно! Вы требуете справку от психиатра, когда берете человека на работу? Я сейчас имела несчастье пообщаться с совершенно неадекватной девицей. По ней давным-давно дурдом плачет! Почему она разгуливает среди нормальных людей без охраны? Это что, вы берете неполноценных в качестве жеста сострадания…

«Что она делала внизу, зачем цеплялась к этой бизнесменше?» – в ужасе соображал Вадим. Он ни минуты не сомневался, о ком речь: кроме Юльки, других придурковатых в радиусе километра быть не могло.

– Вы понимаете, – забормотал он на тон ниже бушующей клиентки, – случилась ужасная неприятность. Мы взяли девушку по рекомендации, а она оказалась абсолютно невменяемой. Мне так неудобно, что она вас расстроила, – он внимательно посмотрел на раскрасневшуюся Аньку, вошедшую в роль.