– И это все, что вы можете мне сказать? – капризно спросила она.

– Нет, конечно, нет! Я готов загладить нашу вину перед вами любой ценой! Такая красивая девушка обязательно должна стать нашей клиенткой, причем постоянной. Теперь, зная, что вы иногда будете нас посещать, я буду чаще бывать на работе в надежде встретиться с вами еще! – И он улыбнулся, как Чеширский кот, показав все свои безупречные зубы.

«Клеится, – опечалилась Анька. – И почему Юльку тянет на таких бабников? Угораздило же ее увидеть во сне этого супермена. Он ведь начал кадриться с ходу, даже не зная, что я за человек». Последняя мысль ее расстроила. Ей вдруг захотелось, чтобы этот «директор» узнал ее поближе. Да и она не до конца разобралась в нем. Нельзя бросать начатое на полпути, может быть, она сможет найти в нем крупицы хороших качеств, как старатель на золотом прииске. Но для этого придется поработать. Это воодушевляло. Поработать с «Сергеем» ей хотелось.

«Я делаю это ради Юльки. Ничего такого не будет. Это же ее Принц, а не мой. Отбивать кавалера у подруги низко. Даже учитывая тот факт, что кавалер этот, собственно, еще ничейный», – мысленно оправдывала Анька свои действия. Ничейным она его посчитала по той простой причине, что кольца у него не было. Если мужчина снял обручальное кольцо, значит, он готов к подвигам.

Она перешла ко второму этапу своего плана.

– Ну ладно! Вам повезло. Сегодня скандала не будет. Я устала и проголодалась. Сейчас я съезжу пообедать, а потом вернусь. Надеюсь, что к моему приходу это чудовище будет спрятано от глаз посетителей.

Вадим заглотил наживку:

– Какое совпадение, я тоже еще не обедал! Буду счастлив, если вы составите мне компанию, я угощаю!

– Я в состоянии оплатить свой обед сама, – решила покапризничать Аня.

– Ну доставьте мне удовольствие угостить вас. Кстати, я ведь еще не знаю вашего имени!

– Анна.

– Ну конечно, у такой потрясающей девушки должно быть невероятно красивое имя! Анна… Звучит как музыка. Анна, так я могу надеяться, что мы пообедаем вместе?

– Хорошо, только если мне не понравится ваше общество, я заплачу за себя сама, – кокетливо сказала она и с нажимом, просмаковав каждую букву, добавила: – Вадим.

– Вам понравится, – интимно прошептал он ей прямо в ухо.

– Мы что, едем в номера? – охладила его пыл Анька.

– А как пожелаете? – не остался в долгу Вадим.

– Если я говорю, что проголодалась, то имею в виду, что хочу есть, а не что-то там еще, – назидательно произнесла она.

– Вам понравится, – еще раз повторил Вадим, но уже нормальным голосом, и распахнул перед ней дверь.

По дороге к машине им встретился Сергей. Вежливо кивнув девушке, он с некоторым удивлением посмотрел на Вадима:

– Ты надолго?

– Мы поедем пообедать, – ответил тот и зашевелил бровями.

– А… – только и смог сказать Сергей. Не далее как полчаса назад они с Вадимом уже обедали.

«Вряд ли он не наелся, скорее всего, очередная незапланированная деловая встреча», – решил он и, помахав на прощание «голодной» парочке, пошел в офис.

Вадим тем временем старательно обхаживал Анну.

Сначала он попытался развеселить ее незатейливым анекдотом, но, получив в ответ лишь вежливую улыбку, с уважением отметил, что девушка, похоже, не из примитивных. Тогда он решил подойти с другой стороны:

– Анна, а как вы относитесь к поэзии?

Она посмотрела на него уже с интересом:

– О, а вы любитель поэзии?

– Да знаете ли, в наше жестокое и прагматичное время так устаешь от цинизма, от чернухи, которая все заполонила, что хочется вечером уединиться от всех с томиком Бальмонта и наслаждаться красотой его слога…

На самом деле Вадим, впервые услышавший про Бальмонта вчера, решил поинтересоваться, чем это увлекается загадочная «переводчица» в свободное от подвигов время. Придя домой, он до столбняка поразил маму, спросив у нее, есть ли дома Бальмонт. Задавая вопрос, он еще плохо представлял себе, что именно хочет получить. Не факт, что Бальмонт писал книги, вполне может оказаться, что это какой-нибудь художник, хотя… Юлька же собиралась почитать, значит – книга. Елизавета Львовна насторожилась, но требуемое принесла. Это оказались стихи.

Вадим, редко проводивший вечера дома, сегодня решил порадовать маму, напуганную визитом к Нине. Необходимо было успокоить старушку. Сообщив, что с Ниной он порвал, Вадим завалился на диван с маленьким томиком. Решив поднять свой культурный уровень, он прочитал не только стихи, но и предисловие. Мама ходила мимо комнаты на цыпочках и изнывала от любопытства. Вадим читал, но очень редко и только специальную литературу, необходимую ему для работы. Чтение стихов было равноценно вышиванию крестиком. Елизавета Львовна нервничала, но ничего не спрашивала, боясь спугнуть зарождающийся у сына интерес к поэзии. Она считала, что мальчик удручен разрывом с вероломной девицей, потому его и потянуло на лирику. Когда он наконец отложил книжку и с наслаждением включил телевизор, мама, затаившаяся на кухне, тут же примчалась на звук:

– А что случилось, почему ты заинтересовался символистами?

Вадим, до ознакомления с предисловием считавший, что «символисты» – это подростки, баллончиками с краской выписывающие на стенах загадочные нечитабельные знаки, теперь чувствовал себя культурным человеком.

– Да так, – делано равнодушно ответил он. – Просто стало интересно.

Елизавета Львовна не поверила, но приставать с вопросами перестала.


И вот теперь он решил блеснуть перед Анной полученными знаниями.

– Да-а, – неопределенно протянула Анька.

Это уже было похоже на Принца. Хрупкая и ранимая душа под маской уверенного супермена… Сама она поэзией не интересовалась, а в свободное время с интересом изучала журнал «Главбух». Но ударить в грязь лицом не хотелось.

– Я иногда тоже почитываю, очень помогает расслабиться в конце рабочей недели. Просто, знаете, душой отдыхаю, – лицемерно вздохнула она, вспомнив, что, когда заканчивается рабочая неделя и она еле живая приходит домой, как раз начинается бокс. Вид двух взрослых мужиков, самозабвенно мутузящих друг друга, всегда поднимал настроение. Видимо, это было следствием каких-то скрытых комплексов и формирующейся склонности к феминизму.

– Я мечтою ловил уходящие тени… – продекламировал Вадим единственное, что смог запомнить.

– Вот-вот, очень люблю это место, – поддакнула Анька.

Так они некоторое время повыпендривались и остались довольны друг другом.

«Надо же, – думала Анька, – а с виду дуб дубом. Как это Юлька его разглядела или он сразу со стихов начал?»

«Да, – размышлял Вадим, – эта мне не по зубам. Ее камушками не купишь, хотя, может быть, есть шанс, если подучить еще стишков».

Терять Аньку не хотелось. У него и в мыслях не было просто добавить ее к списку своих побед. С ней просто приятно было пообщаться. И еще… Красавицей она не была, но почему-то хотелось на нее смотреть и смотреть…

Это тревожило. Уже вторая девушка, с которой хочется просто общаться.

«Надо бы взять отпуск, – подумал Вадим. – Рефлексы притупляются».

Но, представив пляж, полный полуголых доступных красоток, он понял, что отдыхать хочет на необитаемом острове. И чтоб никакого Пятницы, никого…

Вдалеке прямо на бордюре стояла бабка с тележкой. Посмотрев направо, а потом налево, прямо на приближающуюся машину Вадима, она решительно шагнула на проезжую часть.

Вадим машинально вывернул руль, «Опель» закрутило, вынесло на разделительную полосу и слегка стукнуло об осветительный столб.

Аня сидела белая как полотно, вцепившись руками в ремень безопасности.

Любая из его девиц визжала бы как резаная, попав в аварию, эта же не издала ни звука.

– Вы как, целы? – Они ударились легко, крылом, поэтому вопрос был дежурным.

– Нормально, – прошептала Аня. – Мы бабку не задели?

Они переглянулись и, не сговариваясь, схватились за двери. Анька выскочила первой. Со стороны Вадима оказался столб, поэтому ему пришлось перелезать через пассажирское место. Аня стояла, в ужасе глядя на лежащую метрах в пятидесяти старушку.

Вадим обежал девушку и на подгибающихся ногах подошел к телу. Никаких признаков жизни. Тележка с нелепо торчавшими колесами валялась на обочине. Он нагнулся и с облегчением увидел, что веки бабульки дрожат.

Непослушными руками он начал тыкать кнопочки мобильника. По «03» ему звонить еще никогда не приходилось.

Женский голос на том конце что-то сказал, но пульс в ушах грохотал так, что Вадим практически ничего не слышал:

– Скорее, я человека сбил, скорее. Старушка, лежит… Она жива еще!

– Возраст?

– 38…

– Да не ваш, пострадавшей!

– Я ее впервые вижу, откуда я знаю! – в отчаянии завопил он. – Что вы допрашиваете меня, она же с минуты на минуту умереть может!

– Какие повреждения?

– Я не медик! – бушевал Вадим. – Вы что, предлагаете мне ее осмотреть? Она лежит на дороге и не шевелится!

– Адрес?

Продиктовав адрес, Вадим обессиленно опустился на бордюр рядом с пострадавшей. Крови не было. По обрывочным воспоминаниям он пытался восстановить в памяти, что делают с ранеными в таких случаях. Аня присела на корточки рядом с женщиной.

– Трогать нельзя до приезда медиков, – деловито сказала она, но голос подрагивал, под глазами запали голубоватые тени. – Кровотечения нет, могут быть внутренние травмы, мы можем навредить, – неуверенно добавила она.

Вдалеке завыла сирена. Они в надежде вскинули головы, но это была не «Скорая», а милиция.

– Где же «неотложка»? – Вадим раскачивался, как маятник. Аня осторожно погладила его по плечу.

«Скорая» подъехала одновременно с милицией, обогнав паркующиеся полосатые «Жигули».

Аню с Вадимом отогнали в сторону. Вокруг места происшествия уже клубилась толпа.

Они стояли обнявшись и смотрели на спины любопытствующих.

– Аня, – тихо сказал Вадим, – вам незачем в этом участвовать. Сейчас начнется волокита с допросами, бумагами… Вот… – Он начал рыться в портмоне. – Поймайте такси и уезжайте. Я был в машине один…

Аня остановила его руку с веером купюр:

– Вы с ума сошли? Что за киношные жесты? Вы не виновны, а я единственный свидетель!

– Я не хочу вас в это впутывать, это я виноват. Если бы не я, вы бы сейчас спокойно занимались своими делами, а теперь…

Он осекся: медики сели в машину, и «Скорая» мигнула, отъезжая от обочины.

– Умерла, – похолодел Вадим. – Не успели!

К ним, весело улыбаясь, шел молодой парень.

– Вы водитель «Опеля»? – спросил он, махнув красным удостоверением.

– Я, – обреченно кивнул Вадим.

– Ну, пойдемте разбираться…

Пошел он не к бабке, а почему-то к машине. Вадим поплелся за ним.

– Та-а-ак, – протянул парень, оглядывая вмятину на крыле. – Застрахована машинка-то?

– Да… Я не понимаю…

– Ну, пошли к этой старой кочерге, – хмыкнул парень.

Это было слишком.

– Зачем вы так? – Вадиму этот цинизм был противен. – У меня самого мать…

– С чем вас и поздравляю!

Они протискивались через толпу зевак, Аня не отставала, вцепившись в рукав пальто Юлькиного принца. Более достойное поведение в сложившейся ситуации трудно было себе представить. Если бы он устроил истерику, начал откупаться, уговаривать Аньку быть свидетелем, то она бы не удивилась, а лишь с удовлетворением констатировала, что все они, красавчики, такие! Ей хотелось, чтобы он оказался непорядочным, подленьким, трусливым. Тогда его можно было бы навсегда вычеркнуть из своей и Юлькиной жизни. Но впереди нее, сквозь изнывающее от нетерпения народное скопище, уверенно шагал настоящий мужик. Придраться было не к чему. В ее душе начало рождаться какое-то давно забытое ощущение, которое она всеми силами старалась подавить. Оно было запретным. Но мысли и чувства уже давно подхватило мощное течение. Ее с головой захлестывали волны эмоций, затапливавшие всю ее сущность чем-то торжественным и праздничным. Аня презирала себя: как теперь смотреть в глаза Юльке, как вообще вести себя в этой ситуации? Только одна мелочь царапала сознание и не позволяла, окончательно потеряв совесть, немедленно объясниться в любви этому шикарному мужику: по неизвестной причине он представился чужим именем.

Люди расступились, и они выскочили на пустой пятачок асфальта. Бабка сидела, виновато моргая, и преданно смотрела на пожилого милиционера, что-то быстро пишущего на листе бумаги.

Увидев Вадима, она завопила что есть мочи:

– Убивают! Помогите!

Тот ошарашенно застыл, глядя на предполагаемый труп.

– Требую включить меня в программу защиты свидетелей! – несло бабку.

– Гляди-ка, – восхитился парень. – Подкованная старушенция! Ты не свидетель, мамаша, и даже не пострадавшая. Из-за тебя люди машину разбили, иномарку, между прочим. Для вас переходы сделали, светофоров наустанавливали, а вы все лезете под колеса. Вон до «зебры» рукой подать, чего ты сюда поперлась, каракатица?