Майя Блейк - Свадьба года

Оказавшись в водовороте непонятных эмоций, Сиенна посмотрела на Эмилиано. Ее желание было настолько сильным, что она обхватила руками его затылок и прижалась к его груди.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Тихонько простонав, он покачал головой:

– Нет, Сиенна.

Если бы она не чувствовала его возбуждение и не видела жгучую страсть в его глазах, она решила бы, что он ее не хочет.

– Все нормально. Я сильная. Я прошла все испытания, меня выписали из клиники.

Несмотря на ее протесты, Эмилиано отказался покинуть Лондон без врача и медсестры, которые сопровождали их на борту его частного самолета, следя за состоянием Сиенны.

На его лице появилась гримаса.

– И все же я считаю, что мы не должны…

– Поцелуй не навредит мне, Эмилиано. Он сделает меня счастливой.

Он содрогнулся и выругался по-испански.

Сиенна поняла, что он сказал, но не стала задумываться, откуда знает испанский язык. Ей было невдомек, почему ему так трудно просто ее поцеловать. Похоже, у них были сложные взаимоотношения.

– Пожалуйста. Разве не принято целовать того, с кем ты встречаешь Новый год? Я не умру, обещаю.

Усмехнувшись, он сделал глубокий вдох:

– Ты не понимаешь, о чем просишь.

– Понимаю. И я не принимаю отказ.

Она едва закончила говорить, когда он, простонав, запустил пальцы в ее волосы и припал к ее губам. Горячий, сильный и более волнующий, чем фейерверк, поцелуй Эмилиано был захватывающим и знакомым. С тихим стоном благодарности Сиенна разомкнула губы, и его язык скользнул ей в рот.

Ее грудь налилась, а чувствительные соски напряглись от возбуждения. Она дрожала всем телом и с трудом сдерживала слезы.

– Сиенна? – Эмилиано обеспокоенно смотрел на нее сверху вниз.

Она смахнула слезу.

– Все в порядке. Черт побери, я даже не знаю, почему я плачу.

Приглушенно выругавшись, он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Стянув одеяло с ее плеч, он присел на корточки и снял с Сиенны бежевые туфли на платформе. Потом он стянул с нее кремовое платье и бросил его на соседний диванчик. Затем принес ей шелковую ночную рубашку.

В ванной комнате он стоял рядом с ней, зорко наблюдая за тем, как она чистит зубы.

К тому времени, когда они вернулись в спальню, Сиенна начала сердиться.

– Я могу сама лечь в постель, Эмилиано. А ты перестань винить себя за поцелуй. Просто из-за беременности у меня резко меняется настроение.

– Прости. В следующий раз я буду осторожнее.

Она раздраженно вздохнула.

– Я не хочу, чтобы ты осторожничал! – С силой откинув покрывало в сторону, она улеглась в постель. – Я прекрасно себя чувствую, Эмилиано. Я просто не хочу, чтобы ты обращался со мной как с хрустальной вазой. Я не рассыплюсь только потому, что мы поцеловались.

– Успокойся.

– Я спокойна, – сказала она и сделала еще один вдох, чтобы расслабиться, теребя пальцами край роскошного покрывала. – Ты так со мной обращаешься… Я чувствую, будто забыла что-то важное. Но, по иронии судьбы, мой мозг плохо работает.

– С твоим мозгом все в порядке, – категорично заявил он, давая понять, что не примет ее возражений.

Сиенна вздохнула, чувствуя усталость:

– Пока мы с тобой не договорились. Но я оставляю за собой право возобновить наш спор и намереваюсь выиграть.

Уголок его рта дрогнул в улыбке, хотя выражение его лица осталось сдержанным:

– Не сомневаюсь в этом. Благодаря своим превосходным навыкам ты была вице-президентом по закупкам в моей компании.

Она нахмурилась:

– Была?

Он замер на секунду:

– Да, до своей травмы.

– Правильно. Полагаю, сейчас я не могу вернуться на работу, потому что плохо соображаю.

Эмилиано сжал зубы:

– Ты не можешь вернуться к работе, потому что перенесла травму. Ты восстанавливаешься после нее и вынашиваешь ребенка. В ближайшее время ты не будешь красоваться в зале заседаний.

– Это говорит мой босс или любовник? – слабо поддразнила она его.

– Это говорит человек, лично заинтересованный в твоем благополучии. Человек, который намерен выиграть не один спор с тобой, когда придет время.

Сиенна не хотела спорить или обдумывать его немного загадочные замечания, потому что у нее тяжелели веки. Кроме того, Эмилиано не собирался раздеваться и ложиться к ней в постель. Он спал в соседней спальне, а Альфи и медицинский персонал ночевали в соседнем номере.

Сиенна надеялась, что в новом году ситуация изменится. Но ее надежды рухнули, когда он долго смотрел на нее сверху вниз, а потом решительно шагнул назад.

– Спокойной ночи, Сиенна.

Он ушел до того, как она успела ему ответить.

Прошел час, но Сиенне не удавалось уснуть. Ворочаясь в кровати, она вспоминала их поцелуй и думала о том, что у нее нет семьи.

Пока к ней не вернется память, она будет связана только с Эмилиано, который навсегда останется для нее близким человеком благодаря ребенку.

Эмилиано сознательно не хочет прикасаться к ней. Убеждая себя, что он просто боится ей навредить, она все равно не успокаивалась.

Что-то идет не так. И если Сиенна не может вспомнить, что произошло, она найдет другой способ это выяснить.

Осушив бокал с коньяком, Эмилиано отправился в свой кабинет и уселся за письменный стол. Ему нужно было сделать один звонок, но он медлил, хотя знал, что должен это сделать. Он жестко приказал себе не раскисать, думая о том, что в противном случае подведет Матиаса.

Ему ответили после третьего гудка.

– Ты смотрел на часы? – произнес его отец вместо приветствия.

Эмилиано едва сдержал резкий ответ.

– Ты забыл, что я единственный, кто пришел вам на помощь. Немного уважения не помешает.

Его отец помедлил, потом заговорил уже не так воинственно:

– Ты не звонил нам уже неделю. Мы… волновались.

– Моя жизнь не останавливается просто потому, что ваша рушится.

Эмилиано услышал, как его отец откашлялся.

– Родриго Кабрера ждал твоего звонка. Он чувствует себя оскорбленным из-за того, что ты заставляешь его ждать. Журналисты преследуют его после официального заявления о свадьбе.

– Он должен был подумать об этом до того, как рассказал папарацци об отношениях, которых нет.

– Ты согласился на эти отношения, – явно запаниковав, произнес его отец.

– Я лишь согласился поужинать с его дочерью в надежде убедить ее вразумить отца и заставить его отказаться от этой нелепой идеи. А после мне следовало уйти. – Если бы Эмилиано так сделал, он не оказался бы в нынешней ситуации.

– Ты дал обещание, и Кабрера ждет, когда ты его выполнишь. – Было очевидно, что его отец испугался.

Эмилиано крепче сжал рукой телефонную трубку, сожалея о том, что не может равнодушно слышать его расстроенный голос.

– Нам придется иначе решить проблему с вашим долгом, – сказал Эмилиано.

– Невозможно. Я заключил соглашение с Кабрера.

– Соглашение, о котором я не знал и на которое не соглашался. Это соглашение вы навязали Матиасу. Вы не задумывались о том, как ваш эгоизм повлияет на него? Или вы готовы отмахнуться от него так же, как все время отмахивались от меня?

– О чем ты говоришь?

– Ты в курсе, куда ехал Матиас, когда попал в аварию?

– Конечно. По делам компании Кастильо…

– Нет, он ехал в аэропорт после того, как порвал со своей подругой. Он расстался с ней, чтобы спасти вашу шкуру.

По иронии судьбы, Эмилиано поступил точно так же. Правда, он не впал в кому. В коме была его подруга, Сиенна, которая ждала от него ребенка. Женщина, которая сейчас с ним только потому, что ничего не помнит.

– Твой брат понял истинный смысл семьи и жертвенности. А ты, как мне кажется…

– Угомонись, отец. Ты давным-давно лишился права меня в чем-то обвинять. И перестань говорить о Матиасе в прошедшем времени. Он по-прежнему жив.

– Веди себя прилично, мальчик, – ощетинился его отец. – Без меня ты был бы никем.

Его слова сильно ранили Эмилиано. Он сжал кулак.

– Ты меня слушаешь?

– Я слушаю тебя. Но ты, по-моему, меня не слышишь. Сделка с Кабрера не состоится. Он либо примет мое финансовое предложение, либо поставит свое условие, которое мне подойдет. Но я не женюсь на его дочери.

– Почему? – спросил отец.

– Потому что я женюсь на другой женщине.

– Здравствуй, дорогой! – произнесла Сиенна на родном языке Эмилиано.

Он удивленно замер и уставился на женщину, купающуюся в солнечных лучах на террасе его виллы.

– Ты говоришь по-испански? – спросил он.

Слегка покраснев, она неуверенно ответила:

– Совсем чуть-чуть.

Немного смутившись, он подошел и присел за стол рядом с Сиенной. Будучи умной и образованной женщиной, она умудрилась повторять интонации его родного языка и даже сумела придать ему чувственности.

– Ты преуспела в его изучении, – ответил он резче, чем хотел.

Усмехнувшись, она отправила в рот кусочек манго. Наблюдая, как она слизывает каплю сока из уголка рта, он мгновенно возбудился. На Сиенне было белое бикини и прозрачный саронг. Эмилиано понимал, что следующие полчаса рядом с ней станут для него настоящим испытанием.

Они находились на его частном острове у побережья Багамских островов чуть больше недели. Каждый день Сиенна надевала новый купальник, а Эмилиано боролся с неконтролируемым желанием прикоснуться к ней. Он также заметил, что с каждым днем ее купальники становились все откровеннее.

По этой причине он вчера отправил персонал виллы в бунгало. Остался только Альфи, который был геем.

– Как давно ты это от меня скрывала? – спросил Эмилиано, стараясь аккуратно разливать кофе по чашкам и не замечать гладкую и мягкую кожу Сиенны.

Ее улыбка стала еще шире и ослепительнее, зеленые глаза сверкнули.

– Я проснулась сегодня утром и вспомнила, что слушала уроки испанского в записях, но я не могу вспомнить, откуда их взяла и как долго изучаю язык. Судя по твоей реакции, ты ничего не знал. Наверное, я готовила тебе сюрприз.

Эмилиано так напрягся, что удивился, когда ему удалось поставить на стол кофейник, не разбив его.

– Нет, я не знал. И, да, это замечательный сюрприз. – После паузы он спросил невзначай: – Ты помнишь что-нибудь еще?

Ее улыбка померкла, потом пропала совсем. У Эмилиано стало тяжело на душе. Он не хотел огорчать Сиенну.

– Теперь я знаю, почему в клинике меня навещал только ты, – произнесла она.

Он вгляделся в ее лицо, замечая ее страдания.

– Расскажи мне, – попросил он.

Она потупила взгляд. Он поборол желание поддеть пальцем ее подбородок и заставить посмотреть ему в глаза.

– Я помню свое детство. Я сирота, Эмилиано. Я жила с монахинями в детском приюте в Суррее, когда была совсем маленькой. Мое имя было написано на одеяле из роддома, в которое меня завернули. Монахини дали мне фамилию.

Сиенна грустно рассмеялась. Ее смех был на удивление похож на тот, которым всякий раз разражался Эмилиано, рассказывая о собственном детстве.

– Моя мать бросила меня, нацарапав на одеяле имя, по ее мнению, подходящее для ребенка, которого она не хотела растить. А потом сбежала. – Сиенна коснулась рукой живота. На ее лице отразилась тоска. – Такова моя история. И теперь ты ее знаешь.

Она посмотрела на него с такой беззащитностью, что Эмилиано, забыв об осторожности, обхватил пальцами ее подбородок.

– Ничего не изменилось, – сказал он. – Ты такая, какая есть, независимо от обстоятельств своего рождения. Многие люди, отлично знающие свое происхождение, не имеют гарантий того, что их полюбят и примут.

Сиенна моргнула, ее полные губы задрожали, а потом она подняла голову, и ее взгляд стал решительным. Она выпрямилась.

– Я вспомнила кое-что еще.

Эмилиано сглотнул.

– Что? – хрипло спросил он.

– Швейцария.

– Что ты вспомнила о Швейцарии?

Она взволнованно взглянула на него:

– Твой брат в коме. Мы заезжали к нему на обратном пути из Праги… В июле?

Испытав огромное облегчение, Эмилиано отпил кофе.

– Да, все верно.

– Его состояние изменилось?

Эмилиано покачал головой:

– Я был у него две недели назад. Никаких изменений. Врачи собираются провести экспериментальную процедуру, чтобы он очнулся.

У нее перехватило дыхание.

– Это рискованно?

– Каждая процедура отчасти рискованна, но они думают, что он выдержит. У него сильный организм. Врачи считают, что он должен выйти из комы.

– А когда они ее проведут?

Прежде чем ответить, Эмилиано сделал еще глоток кофе.

– Если бы я мог настаивать, они сделали бы это завтра. Матиас должен прийти в себя и жить своей жизнью. К сожалению, согласие должны дать мои родители. Они… колеблются. – Эмилиано сердился. Матиас угасал из-за нерешительности своих родителей.

– Что? Почему? Я думала, что любой родитель ухватится за возможность увидеть своего ребенка здоровым.