– Ну, надо же, а я этого не знала. Однако Джеймсу везет на кузин (Она имела в виду себя, так как тоже приходилась ему кузиной только со стороны матери) Как же я сразу не догадалась, ведь это собственно она и натолкнула меня на мысль обратится к Джеймсу, назвав свое имя. Хорошо, а почему до сих пор жив Седрик? На нем-то, надеюсь, Джеймс не собирается жениться.

Уэйкфилду показалось, что земля уходит у него из под ног, ему пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы удержаться и тут же не распахнуть дверь влетев в комнату.

– О, у них с сэром Джеймсом старый счет, ведь это этот Отчаянный едва не лишил господина головы на том злосчастном поединке.

– Не может быть?

– Все именно так. Поэтому уж живым он его точно не отпустит, можете не сомневаться.

– Надеюсь, но все-таки не вижу смысла тянуть, тем более сейчас, когда девушки на свободе.

– Будьте спокойны, им не удастся далеко уйти, мы их ищем. Сэр Джеймс просил предупредить вас и напомнить, он ваш вечный должник.

Ошарашенный всем услышанным Уэйкфилд еще какую-то минуту соображал, как ему правильнее поступить, привыкший хорошо обдумывать и тщательно взвешивать все свои поступки он и сейчас понимал, задержав гонца, они тем самым только навредят Седрику, ведь посланника ждут с ответом. Он продолжал внимательно прислушиваться в надежде, услышать название замка, в котором содержатся пленные, когда же, наконец, название все же прозвучало, его лицо мертвенно побледнело, развернувшись как по инерции, направился в комнату племянника.

За последние время Уилл окончательно окреп физически, хотя после отъезда брата его уже обычно приподнятое в эти дни настроение опять вдруг резко изменилось, и он полностью погрузился в состояние апатии, совершенно не свойственное ему. Вначале Уэйкфилд был уверен, что, теперь, помирившись с братом, все самое страшное в их жизни останется позади и Уилл вновь, как бы заново возродится, став прежним жизнерадостным и уверенным в себе. В результате жестоко разочаровался, понимая, больше ему уже нечем помочь племяннику, ведь теперь виной угнетенного состояния Уилла, как он справедливо считал, были несложившиеся отношения с женой, а помочь в этом дядя ему уже ни чем не мог. Агнесса и раньше не вызывала у него никаких симпатий, но мысленно оправдывал ее, что возможно относится к ней предвзято, потому что в душе никак не мог простить, что именно она явилась главной причиной окончательного разрыва отношений между братьями. А за все прошедшие годы, прожитые рядом, к тому же имел возможность, убедиться, что как хозяйка замка она абсолютно не оправдала его надежд. Но до сегодняшнего момента считал ее просто взбалмошной эгоисткой, совершенно не способной на проявления каких бы то не было возвышенных чувств, теперь же был искренне поражен, осознав, как сильно заблуждался, недооценив коварную сущность ее подлого характера.

– Уилл, то, что сейчас услышишь просто невероятно, но… – Он замолчал, тщательно подбирая слова.

Племянник встревожено приподнял брови, выжидающе глядя на дядю.

– У Агнессы сейчас гонец от Джеймса Клайв.

По мере того как дядя говорил Уилл медленно начал подниматься, буквально на глазах меняясь в лице, увидев, что он направляется направляется в сторону двери, придержал, схватив за руку чуть повыше кисти.

– Я слышал весь их разговор собственными ушами. Перед отъездом Седрика она известила своего кузена, и тот устроил им западню.

Услышав, что речь идет о брате, Уилл резко отбросил руку дяди и как одержимый кинулся к двери, Уэйкфилд был к ней ближе и успел первым, загородив собой.

– Прошу опомнись и успокойся от одного нашего неверного шага сейчас может зависеть жизнь Седрика.

Лицо Уилла было белее снега, горящие глаза казалось метали молнии, обеими руками грубо схватив дядю за плечи, слегка притянул, тряхнув:

– Кто кузен?

– Неужели ты даже не знал, что Джеймс Клайв ее кузен?

Слегка наклонив голову, из подлобья глядя в упор на дядю, раздельно по слогам четко произнес:

– Все, что я знаю, известно тебе. – И совершенно другим голосом нервно уточнил – Что с Седриком?

– Он в плену, девушкам удалось бежать.

Уилл громко, словно раненный зверь протяжно застонал, вернувшись, подошел к кровати и бессильно опустился, ошеломленно обхватив обеими руками голову, медленно стал раскачиваться из стороны в сторону, затем вновь соскочил и опять Уэйкфилд вовремя успел перегородить ему дорогу:

– Уилл, все надо обдумать.

– Не поверишь, я предчувствовал, что что-то должно случиться. Все эти дни просто не мог найти себе места. Ты заметил какая счастливая последнее время Агнесса?

Уэйкфилд припоминая, задумался, глядя племяннику в глаза, согласно кивнул, Уилл заметался по комнате:

– Я даже предположить не мог, что она способна на такое. – Застонав во весь голос схватился за голову – Сейчас Седрик наверняка уверен, что это я предал его. – Уилл с силой ударил кулаком по столу – Если хоть один волос упадет с его головы, сам лично убью ее.

Терпеливо выждав несколько минут, Уэйкфилд спросил:

– Можешь выслушать меня спокойно?

Кое-как взяв себя в руки, Уилл нетерпеливо кивнул головой:

– Я всегда спокоен.

Дядя подробно передал ему сначала разговор Седрика с Агнессой, затем дословно воспроизвел разговор Агнессы с гонцом. Лицо Уилла было похоже на маску, вырубленную из камня.

– Почему ты раньше не рассказал мне? Не думал, что у тебя могут быть от меня секреты – Укорил совершенно чужим, слегка охрипшим голосом.

– Не хотел тебя тревожить, разве я мог представить, что она может додуматься до такого.

– Теперь я окончательно убедился, все, что она мне раньше рассказывала о Седрике, было ложью. Говоришь, она предупреждала, что я предам его, значит, он сейчас действительно уверен, что это дело моих рук. Знаешь, где они находятся?

Уэйкфилд помрачнев, кивнул головой:

– Да, в замке «Логово дракона». Когда-то это место было самым дорогим для меня, позже ненавидел всей душой, желая сравнять с землей, но не смог. – Прикрыв на секунду глаза, тяжело вздохнул и мрачно признался – Там жила девушка, которую я безумно любил.

– Ты любил? – Недоверчиво протянул Уилл.

Рыцарь недовольно поморщился:

– Чему ты так удивляешься, думал я никогда не был молодым?

Племянник смутившись, растерялся:

– Нет, но ты же никогда не рассказывал.

– Потому что мне до сих пор об этом трудно вспоминать, всю свою жизнь пытаюсь забыть, но не могу. Наши земли граничили между собой, а мы с ней были безумно влюблены и уже помолвлены. А получилось так, что все наши мечты и планы рухнули в один миг и мы больше не могли быть вместе. Это ее отец поддержал напавших на наш замок, я сполна рассчитался со всеми, не тронул лишь «Логово дракона». Не хотел, чтобы ей пришлось пережить боль утраты и то, что испытал сам, она бы никогда не смогла мне этого простить, и сам я больше не мог находиться с ней рядом. Что мне оставалось делать? Я решил остаться здесь в Тотт, подальше от нее, думал, с годами сумею забыть о ней, но не смог, я никогда даже не собирался жениться, потому что не представлял рядом с собой другую женщину.

Пораженный Уилл в замешательстве смотрел на дядю совершенно другими глазами, в первые в своей жизни он серьезно задумался, что, вечно носясь со своими бесконечными обидами и душевными переживаниями, не только не замечал проблемы окружающих, но даже не удосужился за долгие годы, проведенные вместе с родным дядей, можно сказать, посвятившим ему свою жизнь, разглядеть, что замкнутость того, предельная сдержанность и всегда одинаково безотрадное душевное состояние могли и должны были натолкнуть на мысль, что жизнь рыцаря вовсе не размеренная и спокойная, как это всегда представлялось Уиллу, а целиком наполнена болью и страданиями. Ведь как оказалось выпавшие на долю рыцаря испытания, даже и не шли в сравнение с его личными невзгодами, все происходящее с ним было, как правило, результатом собственной глупости, тогда как жизнь дяди оказалась сплошной чередой роковых случайностей помимо его воли вследствие безысходных событий.

– Как дальше сложилась судьба девушки? – Искренне сопереживая, поинтересовался племянник.

– Не знаю. Я не позволял себе этим интересоваться.

Рыцарь ответил довольно сухо, плотно сжал челюсти, так что на скулах заходили желваки, бросив быстрый взгляд на взволнованное лицо Уилла невольно задержал на нем задумчивый взор, неожиданно для себя, заметив переживания того изумился, невольно меняясь в лице. Уэйкфилд был приятно удивлен и растроган поразившись в душе, что его история так глубоко задела племянника, не привыкший к подобному участию, даже растерялся и немного смутился, решив перевести разговор к их главной проблеме.

– Теперь уже поздно об этом говорить, сейчас самое главное Седрик.

Дождавшись отъезда гонца, вместе отправились в комнату Агнессы. Увидев искаженное гневом лицо мужа, она инстинктивно, сама не зная, куда попыталась бежать, Уилл пинком прикрыл дверь процедив сквозь зубы:

– Очень хорошо, значит, ты и сама все поняла, объяснять не придется.

Агнесса замерла, с неподдельным ужасом глядя на мужа, таким она его видела впервые.

– Зачем? – Крикнул, как плетью ожег Уилл.

С бешеной силой резко ударил кулаком в стену и, глядя в упор, буквально по слогам спросил:

– За что ты мстишь ему?

– Ты сам знаешь.

– Это все ложь и теперь мы оба это знаем.

Агнесса понемногу начала приходить в себя, неожиданное разоблачение вначале выбило ее из привычной колеи, но твердо уверенная в любви к себе со стороны мужа, и мысли не могла допустить, что он посмеет применить к ней силу. Она решила перейти в наступление, подобно ядовитой змее выплевывающей яд зло бросила ему в лицо:

– Бастард.

Дама заранее самонадеянно была убеждена, что этим оскорблением настолько сильно сумеет унизить его, что сломит волю и самообладание мужа. Уилл презрительно скривился:

– Ты подслушивала, зная тебя об этом можно было и сразу догадаться. Но я даже предположить не мог, что ты способна опуститься до такого подлого предательства. Как ты осмелилась пожелать смерти моему родному брату, самому дорогому для меня человеку?

Подойдя вплотную, рыцарь угрожающе навис над ней, испепеляя ненавидящим взглядом.

– Да, я бастард, но бастард, по крайней мере, имеющий сердце и способный любить, а ты хоть и являешься законнорожденной, но абсолютно лишена элементарного представления о совести и чести.

Неистовая злоба буквально до краев переполняла черствую душу леди, сознание собственной беспомощности в этот момент еще сильней усиливало дикую ярость и только распаляло, теряя рассудок, позабыла страх и не в состоянии сдерживать себя, желчно выкрикнула:

– Седрик уже покойник.

Уилл судорожно всем телом вздрогнул, бледнея, сузил в миг заледеневшие глаза:

– Если, не дай Бог, с ним действительно что-то случится, даже не сомневайся, клянусь, лично убью тебя.

Глядя сейчас в его лицо, она даже и на минуту не усомнилась, его слова совсем непросто угроза, побледнев, дрожащим голосом неуверенно протянула:

– Ты не посмеешь, я беременна и рожу тебе сына, но при условии, ты не станешь помогать Седрику, решай, кого ты выбираешь?

Уилл мертвенно побледнел, развернувшись твердым шагом, вышел из комнаты, переведя взгляд на молчавшего все это время Уэйкфилда, Агнесса резко всем телом отвернулась, такого откровенного презрения даже ей не удалось выдержать. Рыцарь вышел, тщательно запирая дверь с наружной стороны, предусмотрительно распорядился выставить у ее комнаты охрану, приказав озадаченному воину под страхом смерти не только не выпускать леди, но и не вступать с ней ни в какие разговоры до самого их возвращения.

Просчитав, что гонец уже уехал на достаточное расстояние, чтобы они могли с ним не столкнуться, решили немедленно отправиться в дорогу. Была глубокая ночь, но им и в голову не пришло отложить отъезд до рассвета, собрав довольно многочисленный отряд, тронулись в путь.

* * *

Ингрид была глубоко разочарованна, все ее старания оказались напрасными, подземный тоннель, проходивший под ее камерой, не соединялся с помещениями в противоположной стороне, где как ей удалось выяснить, находились пленные, попасть к ним можно было лишь, минуя стражников. Она прекрасно понимала, что ничем не может помочь пленным, не имея другого выбора, решилась бежать сама. В углу под слежавшейся сырой соломой кое-как нашарила небольшое железное кольцо, покрутив с силой, потянула на себя, старания не увенчались успехом, и ей пришлось довольно долго еще возиться, прилагая невероятные усилия, пока, наконец, плита в полу не сдвинулась. Протиснувшись сквозь узкое отверстие, закрыла и без того ничего не видящие в темноте глаза и, разжав руки, прыгнула вниз. Проход был очень узким, ей тут же стало жутко при мысли, что возможно дальше он мог уже осыпаться и через завал ей не удастся пройти, приходилось идти, согнувшись, на голову постоянно сыпалась комья потревоженной земли. Наконец добралась до основного коридора и теперь уже могла распрямиться во весь рост. Еще долгое время брела в темноте, преследуемая одним единственным желанием как можно скорее увидеть дневной свет, когда же заметила, слабо пробивающиеся сквозь щели в двери солнечные лучи вмиг сникла, поняв, ей просто некуда идти.