Она решительно зашагала вперед, сбившиеся в компактную кучку путешественники потрусили за ней.

Видимо, деревенька была вроде потемкинской, потому что жители, головастые, заметно лопоухие и удивительно темно-шоколадные, обращали на гостей мало внимания, занимаясь своими делами. Глядели на пришельцев только голенькие, пузатые дети, и облаивала их в охотку тощая, в цвет сухой земли, псина.

– Да они все нанятые, – сказал Витек, пристроившийся к Маринке с Димой. – Студенты какие-нибудь подрабатывают. Фольклорный ансамбль, четко!

– Главное, чтобы они были убежденными вегетарианцами, – заметила Илона. – Остальное мне лично глубоко по фигу.

Галина Пална неторопливо провела их по деревеньке, рассказывая, как тяжко и беспросветно существование туземцев посреди выжженной пустыни в условиях каменного века. Желая показать, что она здесь своя в доску, Галина Пална перекидывалась булькающими словечками с жителями, и те в ответ булькали и цокали тоже, улыбались, показывая редкостно белые и крупные зубы, правда, не всегда в комплекте.

– А сейчас жители деревни поприветствуют гостей старинными песнями и танцами, – с явным облегчением сказала Галина Пална, когда они, дав кругаля между хижинами, вернулись на, так сказать, центральную площадь.

Там находилось некое сооружение из струганых бревнышек, выложенных полукругом, вероятно, партер и бельэтаж одновременно.

– Учтите, за все уплачено авансом, так что никаких заказных «Сулико» для Реваза из солнечного Тбилиси. А то они так распоются, что мы до вечера отсюда не выберемся. Ясно? Сейчас я представлю вас вождю племени и начнется концерт.

Становилось жарко, и туристы с удовольствием забрались под навес над гостевой трибуной.

Вождем оказался равнодушный сухопарый старик в красной бабьей поневе, подхваченной на бедрах ремешком, в бусах и с длинным посохом. Деревенская самодеятельность, целиком дамская, завернутая до подмышек в яркие простынки, выстроилась в два ряда перед гостями и принялась петь а капелла звонкими, чуть дрожащими, идущими как бы из глубины веков голосами. Аборигенам, по-видимому, петь очень нравилось, и это настроение передалось аудитории – гости тоже стали хлопать в ладоши. Кто-то стал подтягивать.

– Маринк, – раздался рядом сдавленный шепот Илоны. – А моего благоверного не видели?

– Не, – оглянулась Маринка. – Да вроде тут был… Нет разве?

– Да вот нет!

На них зашикали. Певицы, вежливо послушав аплодисменты, чуть свободнее распределились по сцене и начали еще и пританцовывать, сдержанно поводя обширными, крутыми бедрами.

– Нет, ну где Витек? – опять зашипела Илона.

– Господи, ну куда мужик может пропасть здесь-то? – ответила также сквозь зубы Маринка. – По надобности отошел!

Тут концерт, к счастью, закончился, дамочки сделали «кругом» и величественно удалились.

– Ну что, довольны? – с явной угрозой в голосе спросила Галина Пална.

– Оу йес! – нестройно гаркнула группа, сталкерша перевела вождю, так и сидевшему поодаль.

– Ну что – по машинам? – так же непререкаемо осведомилась она.

– Э-э… нет! – взвизгнула Илона. – У меня муж пропал!

– Как это? – явно переполошилась Галина Пална. – Где же он?!

– Вот я тоже хочу знать! Мужа мне отдай, ты, лэди ин ред!

Илона чуть подпрыгнула и ткнула пальцем в сторону безучастно сидевшего там же вождя.

– Он все равно жесткий и невкусный, – подъелдыкнул кто-то.

Илона, все более и более выражавшая беспокойство суетливыми телодвижениями, двинулась на вождя.

– Погодите, девушка, успокойтесь. Сейчас мы все выясним цивилизованно, – хватая ее за руку, поморщилась Галина Пална и что-то процокала юбконосцу.

Но ведь известно, что лучший способ поднять панику – это попросить всех соблюдать спокойствие. Группа сплотилась и загудела, как перегревшийся ламповый приемник. Вождь вскинул руки в понятном жесте и что-то простучал в ответ.

– Чего он? – снова завелась Илона, выдергивая руку. – Ну?

– Не видел ничего. Говорить – это не его дело. А вы?…

Тут до их слуха донесся нараставший и утончавшийся звук – будто по деревне выстрелили из миномета. Все дружно повернули головы на шум.

По неширокой деревенской улице, поднимая пыль, распугивая отчаянно квохчущих кур и детей, кенгурячьими прыжками несся Витек. За ним, подобрав синюю цветастую юбку, бежала молодая негритянка. Оба что-то громко кричали.

– Вот так мировые войны и начинались, – безнадежно прокомментировал кто-то.

На него зашикали, а Витек, добежав до своих, с трудом затормозил, дико озираясь по сторонам.

– Ты где был?! – ринулась на него Илона.

– Пиво пил! – рявкнул Витек и дернулся бежать дальше, поскольку до места событий добежала и негритянка.

Кроме юбки, на ней была голубая майка с эмблемой ООН. Негритянка указывала длинным коричневым пальцем на Витька и кричала что-то очень убедительное. Галина Пална перехватила ее на лету и стала лопотать по-местному. На площадь стали, как мухи на свежую слоновую кучу, слетаться аборигены, вначале женщины, а потом и мужчины. У парочки были длинные копья с цветастым оперением.

– Вы что ей сказали? – взревела экскурсоводша, оглядываясь на Витька и невольно начиная подпрыгивать вместе с негритянкой. – Что?!

– Ну что, – дрожа губами, ответствовал Витек. – Как вы учили – «отвалили, отвалили»!

Галина Пална поперхнулась, но, взяв себя в руки, снова принялась булькать, кхекать и цокать, уже обращаясь ко все более прирастающей аудитории. Негритянка в синей юбке, наконец, опустила палец, перестала рваться к Витьку и заплакала. Публика, многозначительно молчавшая, придвинулась ближе, явно беря туристов в кольцо. Галина Пална отступила от активно всхлипывавшей негритянки и обратилась с речью к заметно погустевшей толпе.

– Откуда только повылазили, а? – прошептала Маринка Диме, который крепко держал ее за руку.

– Прорвемся!

– Не уверена…

Между тем речь Галины Палны, похоже, возымела действие. Аборигены как-то обмякли, начали потихоньку бубнить о чем-то, а негритянка перестала плакать, утерла белой ладонью зареванное лицо и громко высморкалась в пальцы – ну чисто по-русски.

– Так, молодой человек, выдайте этой даме десять нхеле, – решительно сказала Галина Пална, чуть выждав.

– Да вы же сами говорили…

– Дайте мне десять нхеле. Есть у вас?

– Э-экх, – закашлялся Виткек, судорожно роясь в карманах.

Негритянка, вовсе успокоившаяся, напряженно наблюдала за ним. Наконец Витек нашел бумажник, дрожащими руками быстро вынул купюру и отдал ее Галине Палне. Та, тоже быстренько, сунула ее негритянке. По толпе прокатился удовлетворенный гул.

– Пора сматываться, – сказал кто-то.

– Первые умные слова за этот день, – процедила Галина Пална и, изобразив лучезарную улыбку, двинулась по улице. – За мной!

– Типа «последний герой» у нас тут, – ворчал за спиной у Маринки с Димой Витек. – Поделили на группы, потом половину турнут…

– Ага, а домой поедет кто-то один, – перебила его Илона. – И это будешь не ты!


Как они дошагали до машин, как ехали в гостиницу, Маринка с Димой потом не очень хорошо помнили. Так же как, вероятно, и все остальные. В машине они ехали в другой, без Витька и Илоны, но с Галиной Палной, которая всю дорогу невнятно, через зубы, но явно по-русски материлась.

На гостиничном подворье их уже ждала грустноглазая Кыша. Галина Пална почему-то ей очень обрадовалась – Кыша, девочка моя, как дела? Всем почему-то показалось, что сделано это было им в назидание – мол, с обезьяной старой лучше общаться, чем с такими молодыми недоумками, как эти русо туристо.

Обед начался в молчании, но к концу, когда всех чуть отпустило, кто-то все-таки спросил у Галина Палны: а в чем, собственно говоря, была фишка, едва не повлекшая за собой конфликт международного уровня?

– Языки знать надо, – процедила Галина Пална, тоже вроде пришедшая в норму.

– Всего знать нельзя, – решил заступиться за Витька Дима. – Уточните, пожалуйста.

– Я же сказала на все вопросы отвечать решительным «увалеле»! Нет? – обратилась к аудитории сталкерша, испепелив взглядом столик, где сидели Маринка с Димой и Илона с Витьком.

– Ну да, – сказал кто-то. – Было такое… Только нас никто ни о чем не спрашивал.

– И слава богу! А вы, молодой человек, что изволили ляпнуть этой юной особе?

– Полегче, тетя, – едва слышно пробормотала Илона. – Птички на голову ляпают.

– Ну, – засмущался Витек. – Она мне глазки начала строить, а я ей, понятно, «отвалила, отвалила!». Это я прием из мнемотехники применил… По ассоциации!

– Вот ваша ассоциация боком и вышла…

– А если короче? – начала всерьез злиться Илона.

– Если короче, девушка, – медовенько улыбнулась Галина Пална, – то «оталеле» на классическом литературном суахили означает предложение вступить в любовную связь.

По залу прокатился пряный вздох восхищения.

– Ага, в тени ближайшего баобаба, – развил тему кто-то.

– И заметьте, именно любовную, а не просто половую! Тут для аборигенов большая разница! Причем на некоторых диалектах это – эквивалент официального предложения руки и сердца!.. Только и сошло нам это, что вы так удачно ошиблись!

Галина Пална принялась демонстративно, громко прихлебывая, пить кофе.

– А если б просто половую? – все-таки решила уточнить через весь зал Маринка, вообще не считавшая, что Витек уж так и виноват. – Поубивали бы нас?

– Ну, поубивать, может, и нет, – пожала плечами Галина Пална. – Но стоило бы все это гораздо дороже.

– Ага, поубивали бы потом – как расплатились, так сразу, – сказал мужской голос. – О кайф-то! Экзотика реально…

– Так что, дорогие туристы и особенно молодые люди, на контакт с туземцами без моего личного разрешения – ни ногой!

На этом, можно сказать, инцидент был исчерпан. Но кто бы сомневался, что хоть парочка молодоженов тайком, под столом, дрожащим от волнения пальцем, забила в мобильники заветный пароль? Ведь как хорошо они складываются-то? Оталеле – увалеле, и есть что рассказать на работе!..

– … А ты бы мог с негритянкой переспать? – уже вечером спросила Маринка Диму. – Ну, если б она была там красивая, молодая…

– Не-а, – легко ответил Дима, гася лампочку на прикроватной тумбочке. – Я только с тобой спать хочу… Ты как? Оталеле, Мариш!

Быть в Африке и не отметиться таким образом?! Да пусть бы и с женой…


На следующий день из гостиницы они выехали уже после обеда, когда стала чуть спадать сухая, упорно сверлившая непривычные европейские легкие жара. Кыша проводила туристов тоскливым взглядом и, неловко вскидывая тощий зад, пошла на кухню – выпрашивать остатки трапезы.

Под ногами у туристов мотались туда-сюда, оставляя синяки на голенях, упаковки с водой – ехать было далеко, а к здешней колодезной влаге белому человеку лучше было не прикасаться. Так пояснила Галина Пална, переодевшаяся из коротеньких брючек в длинную цветастую юбку.

– И еще предупреждаю всех наших молодых людей строго, – сказала Галина Пална в конце обеда и почему-то поглядела на Витька. – Вы здесь только зрители! Не дайте вовлечь себя непосредственно в действо! Увалеле – и все дела!

– А почему? – удивился один из молодоженов мужского пола. – Кайфово! Типа «Кавказской пленницы»… Сытарины кырасыви обичы.

– Я сказала! – рявкнула Галина Пална. – Вас не касается, поскольку все здесь люди уже оприходованные.

– Эх-ма-а, а я-то губы раскатал! – шумно вздохнули где-то за спиной у Маринки с Димой, и затем сразу раздался тихий шлепок и невнятное «у, блин!».

– Вот-вот, и я о том же, – бросила туда косой взгляд экскурсоводша. – Вопросы есть? Значит, через полчаса жду вас у машин.

Ехали они уже в другую сторону, и Маринка с Димой заметили, как повеселел и расправил плечи Витек. Наверное, ему было неприятно проехать мимо той деревушки… Мало ли! Вдруг эта негритяночка стоит на обочине и смотрит, сделав руку козырьком, не вернется ли за ней ее богатый, белый возлюбленный? Но нет, поехали они в сторону видневшихся вдали гор.

В принципе из проспекта все они знали, что им в этом заточенном под молодоженов туре представится уникальная возможность поучаствовать в некоем местном массовом обряде – типа большой комсомольской свадьбы. Туземцы, объяснял проспект, расселены по огромной территории, наподобие нашего Дальнего Востока. Поэтому молодым людям брачного возраста трудно найти себе пару. Вот они и собираются один раз в году на эту ярмарку невест и женихов – ищут себе суженого-ряженого, во все цвета раскрашен ного.

Небо, как и все эти дни, было подернуто тонкой пеночкой выцветших облаков, что, кажется, не сбивало жар, но делало его всеобъемлющим и особенно проникновенным.

– А ты загорела, Марин, – сказал Дима, от нечего делать разглядывавший жену, сидевшую напротив.

– Это разве загорела! – махнула рукой та. – Я за три дня как эти тузики могу стать. Только это вредно для кожи. Галина Пална, а чё тут никакого зверья нет? Хоть на мобилу кого щелкнуть… Слона там, бегемота… А то дома не поверят, что в Африке были.