Энни Бэрроуз - Свадьба в замке Кингсмид

Лорд Мэттисон поднял бровь.

– Молли собрала их в тот день, когда мадам отправила меня в Бат. Она должна была послать их… – Мэри замолкла, качая головой. – Сундук наверняка еще стоит где-нибудь в кладовой, если его еще не отдали какому-нибудь старьевщику. – Она прикусила нижнюю губу, чтобы остановить начинающуюся дрожь. Ей вдруг показалось, что в этом сундуке осталась какая-то часть ее существа. Если не удастся вернуть свои вещи, придется разрешить лорду Мэттисону одеть ее. И она целиком и полностью превратится в его содержанку.

– Тогда я позабочусь о том, чтобы вернуть их, – пообещал он, отчего ее ревность к Коре только усилилась. Коре он позволил бы самой обо всем позаботиться!

Странное чувство охватило Мэри, когда она под руку с лордом Мэттисоном вошла в магазин мадам, как будто была ее клиенткой. Должно быть, это и выглядело странно, потому что, когда Китти их увидела, она открыла рот от изумления. Она попятилась за голубые бархатные гардины, чтобы позвать мадам, но так и не сумела оторвать от них глаз. А потом, когда мадам вышла к ним из кабинета, Мэри услышала, как Китти поднимается вверх по лестнице.

Лицо мадам выглядело нарочито холодным.

– Я шью платья только для леди, – фыркнула она, бросив взгляд на Мэри, цеплявшуюся за руку лорда Мэттисона.

– А мы и не имели намерений что-то у вас покупать, – ответил лорд Мэттисон не менее холодным тоном. – Дело, которое привело нас сюда, носит личный характер, и я буду вам обязан, если мы обсудим его в приватной обстановке. Я совершенно уверен в том, что вы сами не захотите рисковать, что кто-то из ваших клиентов войдет сюда и услышит, какая вы лживая, безнравственная и жестокая женщина.

Глаза мадам полезли из орбит, щеки сделались пунцовыми, однако уже в следующее мгновение она повернулась кругом и повела их по коридору в свой кабинет, находившийся в задней части здания.

Пока они шли, Мэри навострила уши, стараясь услышать на лестнице звуки шагов своих бывших товарок. В ту же секунду, когда они вошли в кабинет, взгляд Мэри упал на то место в стене, где выпавшие сучки позволяли им видеть с лестницы все, что происходило в кабинете. Потом они подошли к мадам, которая уселась на свое место за письменным столом. Мэттсон пододвинул Мэри стул с кожаной спинкой, и только после того, как она села, взял стул себе. Мэри успела заметить в дырке округлившийся глаз Лотти. Она знала, как девушки воспримут этот знак вежливости с его стороны. Они решат, что Мэри уже стала его любовницей!

Она с трудом удержалась, чтобы не повернуться и не начать объяснять им, что все не так, как им кажется.

– Мы пришли сюда, чтобы получить некоторые сведения, – начал лорд Мэттисон, когда мадам, не говоря ни слова, уставилась на него.

– И забрать мой сундук, – вставила Мэри, в волнении протянув руку, чтобы коснуться его рукава.

Она бросила короткий взгляд наверх, в сторону дырки, возле которой, как она знала, столпились девушки.

– Ах да, сундук, – повторил лорд Мэттисон, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги. – Который вы велели упаковать одной из ваших девушек, делая вид, что собираетесь отправить его багажом.

– У меня не было времени его отправить, – возразила мадам. – Но теперь, конечно, когда я знаю, что Мэри вернулась в Лондон и находится под вашим покровительством… – в ее голосе появились насмешливые нотки, – я распоряжусь, чтобы его отослали по вашему адресу.

– В самом деле? – ответил он, давая мадам понять, что не верит ей. Мэри почти чувствовала, как девушки затаили дыхание от этого плохо завуалированного обвинения. – Полагаю, Мэри предпочтет, чтобы я прислал за ним своего человека.

– Да, предпочту, – подтвердила Мэри.

Ее больше не интересовало, почему лорд Мэттисон решил пойти ей навстречу вместо того, чтобы одеть по своему вкусу. Она хорошо помнила, что каждая пара перчаток, каждая смена чулок, лежавшая в сундуке, означала часы изнурительного труда, которые она потратила, чтобы заработать свое место в этом мире. Мэри гордилась тем, чего добилась с тех пор, как приехала в Лондон. Что бы ни говорили о ней другие, все они признавали ее удивительный талант к вышивке. Но ее мастерства хватило не только на то, чтобы выжить. Нет, именно оно вывело мадам Пишо и всех ее работниц на новый уровень. Мэри достаточно было взглянуть на клиентку, чтобы понять, что ей подойдет. И в то время как выкройками занималась сама мадам, первоначальные наброски платьев часто делала Мэри, хотя ее главным талантом оставалось умение вышивать сложные узоры, требовавшие огромной сосредоточенности. Немногие девушки умели это делать.

Мэри чувствовала себя так, словно вся ее жизнь за последние семь лет уместилась в этом сундуке. Нет, она ни за что не оставит его здесь! Не допустит, чтобы мадам продала ее платья, когда уже заработала кучу денег на ее трудах.

– А теперь, – сказал лорд Мэттисон, – соизвольте рассказать мне кое-что.

– Не понимаю, с чего вы взяли, что я могу рассказать вам…

– Для начала вы расскажете, где работала Мэри до того, как попала к вам.

– Не вижу причин, почему я должна это делать.

– Будьте осторожны, мадам, – сказал он, прищурив глаза с таким видом, от которого по спине Мэри побежали мурашки. – Не стоит делать меня своим врагом.

– Неужели вы думаете, что способны навредить мне больше, чем уже навредили? – ответила мадам, положив руки на стол и поднимаясь. – Соблазнив одну из моих девушек пойти по стезе порока, чтобы меня могли обвинить в том, что я содержу какой-то… какой-то бордель. В то время как я стерла все пальцы, тяжким трудом выбираясь из нужды, чтобы стать одной из лучших модисток в городе.

Ее большие, выпученные глаза наполнились слезами, все тело тряслось.

Мэри раздирали противоречивые чувства. Она невольно испытывала симпатию к мадам. И хотя под конец эта женщина обошлась с ней так жестоко, она понимала, что заставило ее это сделать. Мадам наверняка была в ярости оттого, что лишилась ее замечательных талантов. Непостоянные модницы с легкостью могут переметнуться к кому-нибудь другому, когда узнают, что она больше не может делать тех великолепно расшитых платьев, которые за последнее время стали ее фирменным знаком. Ее клиентура может заметно поредеть. Чтобы сохранить свои доходы, ей придется предоставлять свои услуги не только дамам из высшего света. И как только она лишится своей исключительности, и в ее примерочных можно будет столкнуться с кем угодно, дальнейшее падение станет практически неизбежным.

– Не думаю, что ваши пальцы пострадали хотя бы в малейшей степени, – раздельно произнес лорд Мэттисон. – Скорее, это относится к вашим несчастным работницам, за счет здоровья которых вы набиваете себе карманы. Но оставим это. Позвольте вам напомнить, что следует осторожнее выбирать себе врагов. Все это непременно вызовет пересуды… – Он обвел рукой всех троих, сидевших в кабинете. – Избежать этого уже невозможно. И то, как это повлияет на ваш бизнес, в значительной степени зависит от того, чью сторону вы решите принять. Должен вас предупредить, что мнение семейства Уинтерс не имеет большого веса среди влиятельных людей. У них нет ни происхождения, ни воспитания, а деньги, которыми они располагают, получены от торговли. – Он произнес это, скривив губы, что вполне соответствовало мнению высшего общества о вульгарных выскочках, рвущихся туда, где им не место. – Как только Мэри станет моей женой, все, что смогут сказать Уинтерсы о ней или ее друзьях, не будет иметь никакого значения.

Губы мадам безмолвно зашевелились, пока она мысленно взвешивала варианты. В конце концов она сказала:

– Вы в самом деле намерены на ней жениться?

– Да, намерен.

На ее лице появилась неприятная улыбка.

– Тогда я с особым удовольствием расскажу вам, откуда она приехала. Это место называется Окэм-Холл и находится в графстве Суррей. Она работала у леди Сэндифорд. Но им пришлось выгнать Мэри из-за припадков ярости, которые с ней случались.

Ее улыбка стала шире, а злорадный взгляд переместился на Мэри.

– Она напала и нанесла увечье мужчине. Сыну хозяйки. Ах… – вздохнула мадам, когда лорд Мэттисон вскочил с перекошенным от гнева лицом. – Она ведь не рассказывала вам об этом сомнительном маленьком происшествии, верно?

Лорд Мэттисон подал Мэри руку. Открыв перед ней дверь, он придержал гардины, чтобы выйти из кабинета, а потом с подчеркнутой вежливостью помог подняться в ожидавший на улице экипаж.

Однако его лицо было белым как полотно, а глаза казались мертвыми.

Сердце Мэри отчаянно колотилось. Все ее внутренности сжались в комок еще до того, как мадам выпалила правду о том, о чем, как наделась Мэри, лорд Мэттисон никогда не услышит. Она видела, что он едва сдерживает ярость. Мэри не боялась, что он может причинить ей физический вред. Но она с ужасом думала о том, что он скажет, когда они останутся одни. Теперь, когда он узнал, что она натворила, ему придется выбросить ее прочь.

В горле у Мэри встал ком. Она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.

Его обещания ничего не значат! Мужчины никогда не держат своего слова. Они готовы сказать все что угодно, чтобы получить результат, которого добиваются, но их словам нельзя доверять.

К тому времени, когда они добрались до его апартаментов, боль переросла в злость. Он сам виноват в том, что она его разочаровала. Она постоянно твердила, что не та, кем он ее считает.

– Может быть, вы все же выслушаете, как это выглядело с моей стороны? – спросила она, когда Эфраим унес пальто, шляпу и перчатки своего хозяина.

По бледному лицу лорда Мэттисона пробежала тень чего-то похожего на отвращение. Он взял Мэри за руку и быстро потащил в гостиную, захлопнув за собой дверь.

– Только, – выдохнул он, – если вы сами хотите рассказать мне об этом. Но вы ведь не хотите, верно? Мой бог, мне так жаль, – простонал он и, к большому удивлению Мэри, обняв ее, прижал к себе с такой силой, что она едва могла вздохнуть. – Мне не следовало копаться в этом. Этот негодяй Сэндифорд! – Он выпустил Мэри, но тут же взял в ладони ее лицо и заглянул ей прямо в глаза.

Она смущенно моргнула:

– В-вы не сердитесь на меня?

– На вас? – Лорд Мэттисон замер от удивления. – За то, что вы защищались от этого зверя? Конечно нет!

Мэри покачала головой:

– Разве вы не слышали, что сказала мадам? Что я напала на него? Вы слышите?

– Я слышал, как эта злобная женщина пыталась вбить клин между нами. Но я знаю вас, Кора. И знаю Сэндифорда. Поэтому мне совершенно ясно, что произошло.

– Но вы не знаете меня! – возразила Мэри. Его слова, говорившие о безграничном доверии, могли бы успокоить ее, если бы только он не назвал ее Корой. Но его вера относилась не к ней. Лорд Мэттисон был так опьянен воспоминаниями о своей невесте, что не мог представить ее участницей той грязной сцены, от которой Мэри до сих пор чувствовала себя больной.

Она отпрянула от него и, сжав кулаки, посмотрела ему в лицо. Как он мог цепляться за свои иллюзии, даже теперь, перед лицом правды? Мэри больше не могла этого терпеть.

– Я ударила его ножницами! – рыдая, воскликнула она. – А потом еще и еще, и еще! Там повсюду была кровь!

Ей показалось, что комната наполнилась туманом. Губы онемели. Шатаясь, Мэри ухватилась за ближайший предмет мебели, который оказался диваном, и упала на него, закрыв лицо руками.

Она слышала, как лорд Мэттисон подошел к буфету, вынул пробку из графина и налил что-то в стакан.

Потом он опустился возле нее на колени, попытался сунуть стакан ей в руки. Но, увидев, как сильно она дрожит, он поднес стакан к ее губам и влил золотистую жидкость ей в рот. Мэри проглотила немного и ощутила, как жидкость обожгла ей горло. Однако, когда она добралась до желудка, Мэри почувствовала тепло, разлившееся по ее телу. Она потянула стакан к себе и сделала еще глоток.

– Вы просто пытались защититься, – сказал он, – и не должны чувствовать себя виноватой за то, что ранили его.

– Откуда вам знать? – бросила Мэри, с вызовом подняв голову. Уверенность, которую она увидела в его глазах, пронзила ее, словно кинжал. Лорд Мэттисон считал ее невинной жертвой, а не безумной злодейкой, потому что видел в ней ту нежную, чистую Кору благородного происхождения, которая не могла сделать ничего дурного!

В мятежном порыве Мэри полностью завладела стаканом и сделала еще один бодрящий глоток.

– Ладно. Я действительно защищалась, – угрюмо признала она и отвернулась, чтобы не видеть блестевшее в его глазах уважение к Коре.

– Я знаю, – отозвался лорд Мэттисон. – Сэндифорд похитил вас, верно? Он силой привез вас в Окэм-Холл?

– Что? Нет! – воскликнула Мэри. – Я работала там белошвейкой! – Увидеть, как он с недоуменным выражением лица отпрянул назад, оказалось вовсе не так приятно, как она ожидала. – Его там даже не было, когда меня наняли.