Брэндон взял кейс и мгновенно отмел ее план:

— Это нелепо, Элли, у тебя есть работа, у меня тоже. В конце концов, мы должны вести себя как взрослые люди.

Брэндон улыбнулся, и в этот момент оба поняли, что не увидятся почти десять дней, до следующего уик-энда.

— Раз мы так долго не увидимся, может, приедешь с работы ко мне, переночуешь?

Аллегре очень этого хотелось, но Брэндон, как обычно, не собирался отступать от первоначального плана. Он вообще редко менял свои планы.

— Я правда не могу, Элли. К тому времени когда мы покончим с делами, я совсем выдохнусь, от меня будет мало толку. А ехать сюда, чтобы просто плюхнуться в постель, нет смысла, верно?

В этом пункте они расходились.

— Нет, не верно. Ты не обязан меня развлекать. — Аллегра встала, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

Чмокнув ее в ответ, Брэндон равнодушно сказал:

— Увидимся на следующей неделе, детка. Я тебе позвоню сегодня вечером и завтра, перед тем как улететь в Сан-Франциско.

— А ты не хочешь перед отъездом пообедать у моих родителей в пятницу вечером? — на всякий случай спросила Аллегра, злясь на себя за то, что все-таки не выдержала и стала его упрашивать. Именно этого ей делать не стоило, но она не смогла с собой совладать. Уж очень хотелось побыть с Брэндоном.

— Боюсь, тогда я опоздаю на самолет, как в прошлый раз, и дети расстроятся.

— Дети? — Аллегра вскинула брови. Она мысленно приказала себе остановиться, но было поздно, слова уже слетели с языка. — Или Джоанна?

— Полно, Элли, будь хорошей девочкой. Ты же знаешь, что я ничего не могу изменить. Мне предстоит судебный процесс, тебе нужно лететь в Нью-Йорк, у меня дети в Сан-Франциско. У каждого из нас свои обязательства. Так займемся каждый своим делом, а когда закончим, тогда и встретимся спокойно.

В устах Брэндона все это звучало очень разумно, но все же его доводы почему-то вызывали у Аллегры внутренний протест — наверное, по той же причине, по которой она испытывала разочарование, когда Брэндон отказывался куда-то с ней пойти или когда возвращался от нее к себе домой. По крайней мере сегодня он остался ночевать у нее, подумала Аллегра, напоминая себе, что ей следует радоваться хотя бы этому и не пилить его из-за уик-энда.

— Я люблю тебя, — тихо сказала она.

Брэндон поцеловал ее в дверях, и Аллегра отступила в прихожую, чтобы никто не увидел ее голой.

— Я тебя тоже. — Брэндон улыбнулся. — Желаю приятной поездки в Нью-Йорк. Одевайся потеплее, «Таймс» прогнозирует на завтра снег.

— Великолепно, — пробурчала Аллегра.

Сев в машину, Брэндон оглянулся и помахал ей рукой. Провожая его взглядом, Аллегра чувствовала себя несчастной и жалкой. Она закрыла дверь, прошла в спальню и стала смотреть, как он дает задний ход по подъездной аллее. Аллегра не могла спокойно наблюдать, как Брэндон уезжает. Она чувствовала неладное, но не знала толком почему. Она пыталась разобраться в себе, понять, что беспокоит ее больше всего: то ли что Брэндон не захотел менять ради нее свои планы, то ли что он снова встретится с дочерьми, а значит, и с Джоанной, или сам факт, что ей придется идти на церемонию награждения одной да еще объяснять это родителям. Или ей просто не по себе от сознания, что они с Брэндоном увидятся только через десять дней?

Как бы то ни было, Аллегра чувствовала себя несчастной.

Она пошла в ванную и встала под душ. Долго простояла она так, думая о Брэндоне и спрашивая себя, изменится ли он когда- нибудь. Или ему всегда будет нравиться спать одному, он по- прежнему будет считать хлопотным заезжать к ней после работы и всю жизнь так и будет числиться мужем Джоанны?

Вода стекала по лицу, смешиваясь со слезами. Аллегра твердила себе, что глупо так расстраиваться, но ничего не могла с собой поделать.

Через полчаса, наконец выключив душ, Аллегра чувствовала себя не посвежевшей, а, наоборот, обессиленной. Брэндон к этому времени должен был быть уже в своем офисе. Как странно, что он в городе и пробудет там еще два дня, но они не увидятся. Он так и не смог понять ее чувства.

— Как вы думаете, почему? — всегда в таких случаях спрашивала доктор Грин.

— Откуда мне знать? — зачастую довольно резко отвечала Аллегра.

Но ее резкость не обескураживала доктора.

— Как вы думаете, может, это потому, что он недостаточно серьезно относится к вашим отношениям? Или вы для него не так важны, как он для вас? А может, он просто не способен на отношения такого уровня, какой нужен вам?

Всякий раз, когда доктор Грин принималась развивать эту тему, Аллегра начинала нервничать. Почему психоаналитик постоянно намекает, что мужчины в ее жизни всегда дают ей слишком мало? Почему она снова и снова возвращается к этому и пытается доказать, что подобные отношения вошли в привычку? Аллегру это очень раздражало.

Аллегра приготовила себе свежий кофе и стала одеваться. В половине девятого она была готова ехать на работу, но выезжать из дома было еше рано, и она могла себе позволить немного расслабиться, прежде чем с головой окунуться в бешеный ритм деловой жизни. Она посмотрела на часы и стала звонить матери. Блэр должна была уехать в студию еще в четыре часа утра, но Аллегра оставила сообщение на автоответчике, что придет на обед в пятницу и что будет одна. Когда мать прослушает сообщение, у нее найдется что сказать по этому поводу, особенно если она узнает, где Брэндон. Но по крайней мере до поры до времени Аллегре не придется выслушивать ее комментарии.

Затем Аллегра набрала номер в Беверли-Хиллз — чтобы заполучить его, половина женщин Америки охотно пожертвовали бы своей правой рукой. Алан Карр и Аллегра дружили с четырнадцати лет, недолгих полгода в выпускном классе средней школы, что называется, «встречались» и с тех пор по сей день остались лучшими друзьями. Алан снял трубку после второго гудка — как всегда, за исключением тех случаев, когда его не было дома или он бывал «занят». Услышав знакомый голос, который для всех, кроме нее, звучал неотразимо сексуально, Аллегра улыбнулась.

— Привет, Алан, не слишком радуйся, это всего лишь я.

Разговаривая с ним, Аллегра всегда улыбалась, такой уж он был человек.

— В такую рань? — с наигранным ужасом воскликнул Алан. Но Аллегра знала, что он встает спозаранку. После окончания съемок фильма в Бангкоке Алан был дома уже около трех недель. Аллегра знала и то, что у него недавно закончился роман с английской кинозвездой Фионой Харви — об этом ей рассказал агент Алана. — Что ты натворила ночью? Тебя арестовали и ты звонишь, чтобы я внес за тебя залог и вызволил из тюрьмы?

— Ты угадал. Я хочу, чтобы ты через двадцать минут заехал за мной в полицейский участок Беверли-Хиллз.

— Не дождешься. Всем адвокатам самое место — в тюрьме. Что до меня, можешь оставаться там навсегда.

Тридцатилетний Алан Карр обладал лицом и телом греческого бога, но кроме того, он был умным, интеллигентным и глубоко порядочным человеком. Из всех мужчин только его Аллегра решила пригласить на церемонию награждения. Подумать только, Алан Карр — запасной вариант! При этой мысли Аллегра чуть не расхохоталась. Да за одно свидание с ним большинство женщин Америки не пожалели бы жизни!

Сидя на высоком табурете, Аллегра болтала ногой, как ребенок. Стараясь не думать о Брэндоне и не расстраиваться, она напрямик спросила:

— Что ты делаешь в субботу вечером?

— Не твое дело, — ответил Алан, притворяясь, что страшно возмущен.

— У тебя назначено свидание?

— А что? Ты хочешь свести меня с очередной страхолюдиной из своих коллег? По-моему, последняя была страшна как смертный грех!

— Да ну тебя, трепач, в прошлый раз было не свидание, и ты это знаешь. Тебе нужен был специалист по перуанскому законодательству, она и есть такой специалист, и нечего болтать понапрасну. Кстати, я случайно узнала, что в тот вечер она совершенно бесплатно дала тебе совет стоимостью в три тысячи долларов, так что не скули.

— Кто здесь скулит? — чопорно возмутился Алан, притворяясь, будто шокирован ее языком.

— Ты. Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Ах эго… сегодня вечером у меня свидание с четырнадцатилетней девочкой, после которого меня, вероятно, посадят за совращение малолетних. А что?

— Мне нужна твоя помощь.

Аллегра могла рассказать Алану все без прикрас, не испытывая при этом смущения. Он стал ей кем-то вроде брата, и она любила его как родного брата.

— Ага. Что ж, ничего удивительного, тебе всегда нужна моя помощь. Кому на этот раз понадобился мой автограф?

— Никому, ни одной живой душе. Мне нужно твое тело.

— Да ну? Звучит интригующе! — За четырнадцать лет, прошедшие с их последней попытки завести роман, Алан не раз и не два говорил себе, что нужно попытаться еще раз, но Аллегра была ему как сестра, и он так и не смог на это решиться. Да, она прекрасна, умна, он хорошо ее знает, и она нравится ему больше любой другой женщины на этой планете, но, наверное, именно в этом и состоит проблема. — И что конкретно ты собираешься делать с этим старым, побитым и потрепанным телом?

— Боюсь, ничего хорошего. — Аллегра рассмеялась. — Шучу, на самом деле, все не так плохо. Думаю, тебе даже понравится. Мне нужен спутник, чтобы пойти на церемонию вручения «Золотого глобуса». На этот раз на премию выдвинуты и мама, и папа, а также трое моих клиентов, в том числе Кармен Коннорс. Мне обязательно нужно пойти на церемонию, но ужасно не хочется идти одной.

Аллегра, как всегда, была честна с Аланом, и это ему в ней тоже нравилось.

— А что случилось с твоим… как бишь его имя?

Алан прекрасно знал имя Эдвардса и не раз говорил Аллегре о своей к нему неприязни, считая Брэндона холодным и напыщенным. После того как Алан впервые так сказал, Аллегра обиделась и не разговаривала с ним несколько недель. По потом привыкла, потому что Алан никогда не упускал случая бросить камешек в огород Брэндона. Как ни странно, на этот раз он удержался.

— Ему нужно лететь в Сан-Франциско.

— Как мило с его стороны! Удачно выбрал время. Потрясный парень, Эл. И зачем он туда собрался? Повидаться с женой?

— Нет, дубина ты этакая, повидаться с детьми. С понедельника у него начинается судебный процесс.

— Что-то не улавливаю связи одного с другим, — холодно заметил Алан.

— Он недели две не сможет навещать девочек, вот и собрался слетать сейчас.

— А что, все рейсы из Сан-Франциско в Лос-Анджелес отменены? Почему его милые крошки не могут сами навестить папочку?

— Потому что мамочка не разрешает.

— Ясно, и в результате ты осталась с носом, как я понимаю?

— Вот именно, поэтому я тебе и позвонила. Поможешь мне? — с надеждой спросила Аллегра.

Пойти с Аланом было бы просто здорово. Он никогда не надоедал Аллегре, с ним всегда было хорошо, вместе они шутили, смеялись, веселились от души, как будто снова становились детьми.

— Эго, конечно, будет большой жертвой с моей стороны, но если уж мне так необходимо пойти, так и быть, придется изменить планы, — сказал он со вздохом.

Аллегра рассмеялась:

— Ах ты трепач, спорим, нет у тебя никаких планов!

— Есть. Сказать по правде, я собирался пойти в боулинг- клуб.

— Ты? В боулинг-клуб? — Аллегра рассмеялась еще громче. — Не может быть! Да не пройдет и пяти минут, как вокруг тебя соберется толпа поклонниц!

— Если не веришь, я как-нибудь возьму тебя с собой.

— Ладно. Пойду с удовольствием.

Аллегра сияла. Как обычно, Алан выручил ее и сумел поднять настроение, ей не придется идти на церемонию награждения одной. Алан Карр — единственный друг, на которого она всегда могла положиться.

— Во сколько за тобой заехать, Золушка?

По голосу Алана чувствовалось, что он тоже доволен. Ему всегда нравилось появляться на людях с Аллегрой.

— Церемония начинается довольно рано. Можешь заехать в шесть?

— Могу.

— Спасибо тебе, Алан, — искренне сказала Аллегра. — Я тебе очень признательна.

— Ради Бога, не вздумай меня благодарить! Ты заслуживаешь кавалера получше, скажу даже, что ты заслуживаешь, чтобы с тобой пошел тот обормот — если уж тебе так хочется. Так что не благодари. Лучше думай о том, как мне повезло. Что тебе действительно необходимо, так это побольше нахальства. Как, скажи на милость, ты ухитрилась сделаться такой скромницей? Ты для него слишком умна. Эх, будь моя воля, я бы научил этого придурка уму-разуму. Он сам не понимает, как ему посчастливилось. В Сан-Франциско ему, видите ли, понадобилось…

Алан еще что-то пробормотал, и Аллегра снова расхохоталась. Теперь она чувствовала себя гораздо лучше.

— Ну все, Алан, мне пора на работу. Увидимся в субботу. И сделай милость, попытайся не напиваться, ладно?