Джейн Фэйзер - Свадебное пари

Мать не смогла вынести подобной жизни. Она таяла день за днем, и чем слабее становилась, тем требовательнее становился он, пока она не умерла. Вот и вся печальная история.

— Но это история твоей матери. Не твоя, — возразил Себастьян. — Понимаю, что ты не смогла покинуть свою мать, пока та была жива, но после ее смерти… могла же ты обратиться к кому-то за помощью?

— Очевидное решение, разумеется, — ответила она так горько, что Себастьян невольно сжался. — Но это не так легко, как кажется. К тому времени у меня не было друзей, генерал об этом позаботился. Он растратил и состояние, которое должно было перейти ко мне после смерти матушки, так что я осталась совершенно одна, во всем от него зависимая. Когда он объявил, что игорное заведение на Чарлз-стрит разорилось и мы должны снова бежать, пришлось последовать за ним. Я не могла сказать тебе правду.

Она сморгнула неуместные слезы. Не время выказывать свою уязвимость. Она не хочет жалости Себастьяна.

Тот стоял у камина, опершись на каминную доску и глядя в огонь.

— Но почему ты посчитала, что не сможешь рассказать правду? Почему так уж невозможно было во всем мне признаться? Хотя не стану утверждать, что в те времена знал, как помочь тебе…

Он невесело усмехнулся.

— Я был так молод, так наивен, что, возможно, протестовал бы и предавался гневу. Но ведь этим ничего не добьешься. Теперь я это понимаю. Но если бы ты сказала мне, я по крайней мере знал бы, что ты не изменилась. Не стала другой. И что любовь между нами была настоящей и чувства тоже были настоящими.

— О, Себастьян, я думала, что, если внушу отвращение к себе, твоя рана будет не так глубока, — призналась она с беспомощной улыбкой. — А ведь это была наша первая любовь. Но, столкнувшись с жестокостью реального мира, эта любовь не имела ни единого шанса.

— Не согласен, — тихо сказал он, поднимая глаза. — Мы умели любить, и это была не фантазия.

Серена низко склонила голову.

— Да, — согласилась она тихо. — Мы умели любить.

Себастьян отставил бокал:

— И сейчас умеем.

Он шагнул к ней, протягивая руки.

— Может, попытаемся снова? — чуть улыбнулся он.

Она молча вложила руки в его ладони и позволила поднять себя с дивана. Ею владело ощущение неизбежности, но кроме того — всепоглощающая потребность в его ласках, прикосновениях, его теле, в силе его желания, сиявшего ярко и ослепительно, как солнце в пустыне. Голубые глаза, казалось, пожирали ее. Он исцелит ее, снова сделает цельной, вернет душевный покой. Только страсть и любовь Себастьяна способны это сделать, а ее ответные любовь и страсть вернут и ему радость жизни. В огне этой страсти сгорят все печальные воспоминания.

Он стал целовать ее, сначала нежно, словно вновь открывая свою любовь. Его язык скользнул по ее губам, ныряя в уголки рта. Она вдыхала его запах, пробовала губы на вкус, с пронзительной сладостью вспоминала, как было между ними, и с радостью понимала, что все так же чудесно, так же восхитительно, чувственно и сладострастно, как прежде.

Его руки скользнули к ее бедрам, сжали попку, притянули к вздыбленной плоти. И Серена, охваченная желанием, стала ласкать напряженный бугор, грозивший вырваться из панталон.

Не прерывая поцелуя, он сделал несколько шагов, уложил ее на шезлонг и сам лег сверху и стал целовать то местечко в ложбинке горла, где быстро бился пульс. Поднял юбку и стал ласкать затянутое в шелк бедро.

Она, в свою очередь, сжала его тугие ягодицы и положила ногу на его бедра, притягивая к себе еще ближе. Он спустил с ее плеч платье. И припал губами к соскам. Она охнула от восторга, когда он стал обводить их языком, сосать, прикусывать чувствительные местечки, и впервые за целую вечность затерялась в восхитительном водовороте сладострастия.

Она приподняла бедра, едва он задрал ей юбки до талии. Серена нащупала завязки его панталон и стала нетерпеливо дергать, когда его пальцы нашли крошечный узелок, затерянный во влажных складках, и стали его теребить. Наконец его плоть высвободилась, и восторженный смех сорвался с ее губ, когда она провела сжатым кулачком по оплетенному венами пульсирующему фаллосу.

Себастьян вдруг отстранился и в растерянности уставился на Серену, словно обнаружил то, чего не ожидал.

Она погладила его по щеке, правильно поняв, о чем он думает. Потому что это были ее мысли.

— Любимый мой, всегда приятно осознать, что истинные чувства остаются неизменными.

Он рассмеялся и, скользнув вниз, зарылся головой между ее бедрами.

— Как ты права, — пробормотал он, покусывая крошечный узелок, лаская языком, ощущая, как возбуждается ее плоть.

— Как приятно обнаружить, что воспоминания не пустые фантазии.

Он приподнялся, раздвинул ее бедра и вошел в нее, глядя в глаза, именно так, как она хорошо помнила. В этом страстном единении они сливались не только телами, но и душой, нежась в радостных волнах наслаждения, словно и не было последних трех лет.

Они долго лежали, сплетясь в объятиях, прежде чем Себастьян поцеловал ее в губы, отодвинулся и стал возиться с завязками панталон.

— Я люблю тебя, — с улыбкой прошептал он. — Всегда любил. Еще до того как родился.

Серена тоже улыбнулась и провела пальцами по его губам.

— Ты сумасброд, но я люблю в тебе и это.

Она приподнялась на локтях.

— Помоги мне встать.

Себастьян поправил одежду и протянул руки Серене, но едва успев поднять ее, снова сжал в объятиях. Отстранился и обвел ее взглядом.

— Что будем делать? Ты голодна? После наших игр ты всегда говорила, что проголодалась.

Серена, одергивая юбки, призадумалась.

— Я бы выпила кларета и поклевала хлеба с сыром, но сначала хотелось бы освежиться. Тазик с водой и полотенце.

Она красноречиво провела рукой по телу.

— Разумеется.

Себастьян поспешил к двери.

— Пойдем ко мне в спальню.

Он повел ее по лестнице наверх, где по обе стороны узкой площадки находились две двери.

Он открыл одну и с преувеличенно почтительным поклоном пригласил Серену.

— Сейчас принесу воду и полотенце.

Он исчез, оставив Серену оглядывать квадратную комнату. Из обстановки здесь были только кровать под балдахином, комод, шкаф и тазик с кувшином. В камине горел огонь. Помещение было хоть и чистым, но тоже безликим. Немытое окно выходило на задний сад, где несколько встрепанных кур копались в грязи.

Себастьян появился с кувшином кипятка и полотенцем.

— Мадам, позвольте мне…

Он налил воды в тазик и повернулся к ней, сладострастно улыбаясь.

— Откуда прикажете начать?

— Ниоткуда, — отрезала Серена. — Оставь меня одну и принеси лучше хлеб с сыром и кларет. Я задержусь не больше чем на десять минут.

Он разочарованно вздохнул, но подчинился.

— Один поцелуй перед уходом?

— Один поцелуй, — согласилась она, но когда он попытался поцеловать ее в губы, подставила щеку.

Он сжал ее лицо и крепко поцеловал в губы. Она снова высвободилась и вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Нет! Никогда! Я не хочу целовать тебя и не буду!

Он непонимающе смотрел на нее.

— Я не хотел тебя обидеть… мы только что любили друг друга… что я сделал не так?

Серена глубоко вздохнула. Раньше она ответила бы что-нибудь игривое, но теперь…

— Ничего. Ты ни в чем не виноват. Я просто не люблю, когда кто-то сжимает мою голову.

Она попыталась засмеяться, но не получилось.

— Все было так давно, Себастьян. Мне придется снова к тебе привыкать.

— Как хочешь, — кивнул он. — Всегда поступай как тебе нравится, Серена. Я пойду принесу поесть.

Он ушел, тихо прикрыв дверь. Серена зажмурилась. Ей нужно забыть ту ночь, и она было поверила, что уже успела забыть. Собственная реакция поразила и ужаснула ее и шокировала Себастьяна. Но он не виноват. А она не сможет ему объяснить. Дурацкая ситуация!

— Миссис Крофт, вы что-то испекли? Что у нас есть в кладовой? — спросил Себастьян, входя в кухню и с наслаждением вдыхая аромат свежеиспеченного хлеба.

Экономка, согнувшаяся у плиты, выпрямилась и, вынув из духовки золотистый каравай, ловко выложила на кухонный стол.

— Но для обеда еще рано. Пяти нет.

— Знаю, но у меня гостья. Хлеб выглядит чудесно, а пахнет еще лучше.

Он отломил кусочек горячей корочки и сунул в рот.

— Восхитительно. Остается найти, с чем его есть.

Он вошел в кладовую, осмотрел холодные мраморные полки, выбрал головку чеддера, половину холодного цыпленка и кусочек масла.

— Прекрасно! Где мне найти поднос?

— Господи, мистер Себастьян, возвращайтесь в гостиную, а я пришлю Барта.

Миссис Крофт закрепила шпилькой седую прядь, выбившуюся из пышного узла на затылке. Она не привыкла видеть хозяев на кухне и не была уверена, что это ей нравится. Явный непорядок!

Она достала тарелки из валлийского шкафа.

— Нет, я сам принесу, — запротестовал Себастьян. — Ножи. Нам нужны ножи.

Он огляделся.

— Я пошлю Барта с подносом, — повторила экономка, отмахиваясь от Себастьяна как от надоедливой мухи. — Идите к вашей гостье, сэр.

Себастьян, удивленный тем, что его присутствие на кухне так расстроило экономку, неохотно сдался.

— Так и быть, миссис Крофт, я только достану бутылку кларета из погреба.

Он направился к погребу, не дожидаясь возражений экономки.

— Вам понадобится фонарь, мистер Себастьян. Там темно, хоть глаз выколи.

— Полагаю, вы правы. Где у нас фонарь?

— На стене у задней двери. Там же и кремень с огнивом.

Про себя она подумала, что сама сделала бы это быстрее, но принялась выставлять на деревянный поднос еду, ножи и тарелки.

Себастьян поднял фонарь и стал спускаться по крутой лестнице. Проходя мимо полок, он хмурился. Почему Серена так отреагировала на поцелуи? Очень странно, если учесть, чем они занимались перед этим. Не знай он ее лучше, поклялся бы, что это отвращение. Но чем же оно вызвано?

Все еще хмурясь, он выбрал бутылку, смахнул паутину и вернулся на кухню.

— Барт отнес поднос, — объявила экономка.

— Я вытащу пробку из бутылки.

— Нет-нет, миссис Крофт, я вполне способен сделать это сам. Только скажите, где штопор.

Миссис Крофт вздохнула и открыла ящичек кухонного стола.

— Возьмите, сэр.

— Спасибо.

Себастьян одарил ее ослепительной улыбкой и покинул кухню.

Когда он вернулся в гостиную, Барт расставлял содержимое подноса на маленьком столике у окна.

— Это все, сэр?

Себастьян наскоро оглядел столик и кивнул.

— Подложи дров в огонь, пожалуйста!

Он вытащил пробку из бутылки, понюхал и немного налил в бокал.

— Хорошее вино? — весело спросила Серена с порога.

— Одно из твоих любимых, — улыбнулся он и повернулся к ней. Но в глазах стоял вопрос. — Бордо из Нюи-Сен-Жорж.

Он налил бокал и подал ей.

Она понюхала вино, одобрительно кивнула и грустно сказала:

— Удивительно, что ты помнишь.

Глаза Себастьяна затуманились.

— Я помню о тебе все.

Она многозначительно кивнула в сторону мальчика, разжигавшего огонь, и Себастьян повернулся к столу.

— Что предложить вам, мэм? Немного холодного цыпленка, если позволите?

Барт поднялся и выбежал из комнаты. Себастьян отрезал толстый ломоть еще теплого хлеба, щедро намазал маслом и положил на тарелку Серены кусочек куриной грудки. И снова вопросительно глянул на нее. Она нерешительно улыбнулась.

— Прости, Себастьян. Не знаю, что нашло на меня… наверное, потому, что мужчины вечно лапают меня во время игры. Можно подумать, я привлекаю их не меньше карт и они имеют на меня такое же право, как на очередной ход.

Себастьян побледнел. Вокруг рта появились белые круги.

— Хейуорд позволяет им это?!

Если бы он только знал!

Серена беспечно пожала плечами.

— Он не видит в таком обращении ничего дурного, особенно если это каждый вечер приводит игроков в заведение. Но меня это раздражает.

Она взяла тарелку и жадно принюхалась:

— Почему самая простая еда всегда кажется самой вкусной?

Она положила грудку на хлеб и откусила большой кусок.

— Как же хорошо!

Себастьян понял, что она не желает говорить о своих проблемах, и внешне смирился, но позже решил вернуться к тому, что его волновало.

— Все кажется вкусным, когда голоден, — заметил он, отломив ножку.

— О… кстати… ты получил приглашение на обед к миссис Саттон?