— Несомненно. Подтолкнуть его?

Серена слегка пожала плечами.

— Хуже не будет. Сердце прелестной леди завоевано.

Себастьян кивнул и стал пить чай.

Вечер закончился вскоре после того, как остальные джентльмены вошли в гостиную. Пока все прощались и Марианна была занята, Себастьян отвел Джонаса в сторону:

— Как по-вашему, мистер Веджвуд, мисс Саттон привлекательна?

Джонас глянул на Абигайль, которая, с видимым облегчением отставив арфу, стояла рядом с матерью у входа в гостиную и приседала в книксене, приветствуя гостей.

— Очень… она такая милая. И смотрит на меня… О, должно быть, я выгляжу повесой, но думаю, она как-то по-особенному на меня смотрит. Это мне не кажется?

Себастьян рассмеялся:

— Ничуть, и если хотите добрый совет, Джонас, не медлите: отправляйтесь к ее отцу. Чем скорее вы объявите о своих намерениях мистеру Саттону, тем лучше.

— Прямо сегодня вечером? — загорелся Джонас, хотя глаза оставались встревоженными.

— А зачем откладывать на завтра?

Себастьян дружески похлопал его по плечу.

— Вперед, парень. Слабый духом никогда не завоюет прекрасную даму.

— Да… да, вы правы. Я поговорю с ним прямо сейчас.

Джонас вернулся в гостиную, где у камина сидел Уильям и явно прилагал усилия, чтобы не клевать носом.

Юноша вежливо кашлянул, и хозяин дома поднял голову.

— Господи… что, уже пора? — воскликнул он. — Пора идти спать?

— Простите, сэр, не могли бы вы уделить мне минуту? — нерешительно улыбнулся Джонас.

Уильям нахмурился, но сонная дымка словно слетела с глаз.

— Видите ли, сейчас немного поздно для деловых разговоров. Приходите завтра, в восемь. Когда я позавтракаю, голова у меня лучше соображает.

Любой другой молодой человек ужаснулся бы свиданию в столь ранний час, но Джонас воспитывался в той же школе, что и Уильям Саттон, и привык работать с самого раннего утра.

— Значит, в восемь, сэр. Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, Джонас. — Уильям кивнул, скрыв улыбку.

Мистер Саттон был почти уверен в том, что скажет ему молодой человек, и заранее радовался. Марианне это не понравится, и хотя Уильям по большей части был снисходительным мужем, но если уж вступал в битву с женой, то неизменно выигрывал. Если крошка Абигайль хочет в мужья Джонаса Веджвуда, она его получит.


— Позвольте проводить вас домой, леди Серена, — предложил Себастьян, накидывая плащ ей на плечи. — Портшез уже здесь.

— Спасибо, сэр, вы очень любезны, — чопорно ответила она, но глаза ее сверкали. Опираясь на его руку, она села в портшез.

— Страттон-стрит, — велел Себастьян носильщикам.

Серена вскинула брови, но ничего не сказала. Во время короткого путешествия оба молчали. Но слова были не нужны. Обоих терзали предвкушение, общие тайны, старые раны, которые необходимо исцелить.

Когда носильщики остановились, Себастьян без единого слова заплатил, помог Серене выйти, взял за руку и вставил ключ в скважину.

В передней царила тьма, только лучик света протянулся из-под двери гостиной.

Себастьян приоткрыл дверь. Перри, сосредоточенно нахмурившись, сидел за шахматной доской и, очевидно, решал задачу.

— Вернулся? — пробурчал он, поднимая голову.

— Мы вернулись, — подчеркнул брат.

— А… мое почтение, леди.

Себастьян отступил и закрыл дверь.

— Пойдем. — Он взял Серену за руку и повел в свою спальню.

Захлопнул за собой дверь и немного постоял, глядя на нее, прежде чем с тихим восторженным возгласом притянуть ее к себе и подхватить на руки.

— О, сегодня мы снова играем роль силача? — рассмеялась она.

— Самсона для Далилы, — согласился он, медленно опуская Серену, пока ее ноги не коснулись земли.

— Обещаю не отрезать тебе волосы, — пробормотала она, гладя его блестящие золотистые пряди и быстро развязывая бархатную ленту, которой они были стянуты.

— Эта игра для двоих.

Он вынул из ее волос серебряный ободок, шпильки с серебряными головками, медленно, по одной, бросая их на умывальник. За ними последовали подложки, и иссиня-черная масса обрушилась ему на руки. Он стал расчесывать ее волосы пальцами.

Она прижалась головой к его руке и стала лизать солоноватую ладонь. Себастьян ласкал ее шею, целовал в ушко, обводя языком изысканные завитки раковины, прихватывая зубами мочку. Они по-прежнему молчали. За них говорили тела. Одновременно отступив, они стали раздеваться. Себастьян безмолвно помог ей с завязками и лентами, но пристально наблюдал, как она снимает чулки и подвязки. Обнаженные, они упали на кровать.

И прохлада стала жарой, гладкость — скользкой и мягкой. В обоих жила потребность искупить грех, загладить вину, исцелить.

Наконец они легли рядом. Уставшие, утолившие голод и возрожденные.

Себастьян так и не понял, спал ли, но когда очнулся, Серена лежала, прижавшись к нему и закинув ногу на его бедро. Голова покоилась в ложбинке его плеча, согревая прохладную кожу. Он попытался натянуть одеяло на них обоих, но она пошевелилась.

— Не уходи.

Он поцеловал ее в лоб.

— Не уйду. Но боюсь, ты простудишься: огонь почти погас.

Она медленно приподнялась, скрестив руки на груди.

— Который час?

Он встал с постели и укрыл ее одеялом.

— Почти рассвело.

Подойдя к камину, он подбросил дров, и постепенно пламя занялось.

— Я должна идти.

— Почему?

Он стоял у изножья кровати, озаряемый пляшущим в камине огнем.

— Если, как ты утверждаешь, отчим больше не сможет тебе повредить, какая разница, когда ты вернешься?

Серена откинулась на подушки и на секунду закрыла глаза. Он прав. Она сама сказала, что держит отчима в руках, так кто же помешает ей делать все, что захочется, если при этом она продолжает помогать генералу в салонах?

Себастьян наблюдал за ней.

Наконец ее глаза открылись.

— Да. Все верно. Но пока эта история еще не закончилась, пока Абигайль в опасности, не стоит лишний раз злить генерала. Можешь ты это понять?

— Попробую, — вздохнул он. — Я просто хотел услышать, что ты скажешь. Сейчас я провожу тебя домой. Но сначала…

Он поколебался, гадая, правильно ли выбрал момент. Нет, все верно. Сейчас или никогда!

Глава 17

— Что случилось, Себастьян? — недоуменно нахмурилась Серена, гадая, почему он молча стоит у изножья кровати. — Почему ты так смотришь на меня?

— Это машинально. Прости.

Словно что-то решив, он ударил кулаком по ладони.

— Прошлой ночью я задал вопрос, но ты посчитала его абсурдным. Теперь хочу спросить еще раз, только хорошенько подумай, прежде чем ответить. Ты станешь моей женой?

Серена побледнела. Глаза казались огромными на бледном личике.

— Почему ты настаиваешь, хотя знаешь, что это невозможно?

— Это не только возможно, но и единственно правильно. Я люблю тебя, — спокойно сказал он, не отрывая взгляда от ее лица. — И не могу без тебя жить.

— Но брак со мной погубит тебя и твою репутацию, дорогой. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы это допустить. Член семьи Блэкуотер не может жениться на даме полусвета, беглянке от горы неоплаченных долгов, шулере и игроке в женском обличье. Нищей бродяжке.

Она коротко, горько рассмеялась.

— О, прежде чем на сцене появился генерал, это еще было возможно. Но не сейчас, любовь моя. Надо смотреть правде в глаза.

Он сел на кровать, взял ее руки в свои и крепко сжал.

— Позволь мне объяснить, ведь я предлагаю идеальное решение всех проблем.

— Почему ты терзаешь меня? — взмолилась она. — Ты же знаешь, ответа быть не может!

На секунду в голубых глазах мелькнуло раздражение, но Себастьян тряхнул головой и со спокойной решимостью попросил:

— Доверься мне, Серена, и выслушай не возражая.

Серена подумала, что обязана его выслушать, и почему-то крохотный огонек надежды на то, что все еще как-то может устроиться, разгорелся в душе. Сможет ли Себастьян найти дорогу через лабиринт? А вдруг она просто не видит ответа? Простого и ясного?

Ее пальцы дрогнули в его руке, и теплая ладонь сжалась еще сильнее.

— Я верю тебе. И выслушаю.

Он облегченно кивнул.

— Ответ, любимая, кроется в завещании дядюшки.

Как ни старалась хранить молчание, Серена не выдержала.

— Какое оно имеет отношение к нам?

Он с немым упреком глянул на нее, и она вздохнула.

— Прости.

— Прощаю, — с улыбкой кивнул он, после чего спокойно объяснил условия завещания виконта Бредли. И добавил, как прозрел и понял, что нужно делать, исполняя волю дяди. Хотя Себастьян не вдавался в подробности, Серена осознала простую мысль: если дядюшка считал ее законной добычей в мире полусвета, то и спорить не будет, несмотря на ее аристократическое происхождение. Не станет утверждать, что, женившись на ней, племянник не выполнил условий завещания.

Серена надолго задумалась. У нее не было иллюзий относительно собственного положения в обществе, в лондонском свете, но инстинктивная неприязнь к виконту Бредли переросла в глубочайшую ненависть. Как посмел этот человек так гнусно обращаться с ней? Писать в мемуарах такие гадости?

— Ты услышал о предложении лорда Бредфорда от дяди?

— Да, но какое это имеет значение?

Она поколебалась. Может, и имеет… и все же ее прагматичная натура подсказывала, что никакой особой роли это не играет.

Себастьян по-прежнему держал ее за руки, и она чувствовала его напряжение. Беспокоится, каким будет ее ответ?

Она подняла глаза к потолку, наблюдая пляшущие тени.

— Все это очень противно.

— Ты любишь меня, Серена?

Он отпустил руки и повернул ее лицо к себе.

Она не могла отрицать этого, даже если бы и хотела. Истина сияла в ее глазах.

— Я всегда любила тебя. С того момента как увидела.

— И я тебя люблю. Выходи за меня.

Ответ мог быть только один.

— Если мы сможем распутать этот дьявольский клубок, я стану твоей женой, и говорю это от всего сердца.

Себастьян почти задохнулся от внезапно возникшей в сердце радости. Сейчас он был готов плясать на столе. Но вместо этого сжал ее лицо ладонями и припал долгим поцелуем, скрепившим договор.

— Мы все сможем распутать, — пробормотал он. — Ты только верь мне. У меня есть специальное разрешение, по которому нам позволено венчаться где и когда угодно.

Ответить Серена не смогла, потому что он продолжал ее целовать. Наконец он прижался губами к шее и выпрямился, улыбаясь с таким видом, словно произошло чудо. То же самое осознание чуда светилось в улыбке Серены. Они словно очутились в каком-то удивительном волшебном мире.

— Но как нам это распутать? Я пока что не могу оставить Пикеринг-плейс. И кроме того, на что мы будем жить, пока ты не получишь наследство? Вряд ли ты захочешь открыть игорное заведение. А больше я ничего не умею.

— Ничего не могу обещать, — улыбнулся он. — Вдруг мне понравится разгульная жизнь?

— А вот с меня хватит. Сыта по горло. Итак, какие у нас перспективы?

Себастьян сразу стал серьезным.

— Пока дядя не умрет, у меня остается всего пять тысяч фунтов.

Впрочем, теперь куда меньше, после получения специального разрешения и шестимесячной аренды коттеджа.

— Мы можем переехать в деревню и жить очень скромно. Выращивать овощи, завести скот…

Несмотря на невеселую ситуацию, Серене стало смешно.

— О, дорогой мой Себ, ты не отличишь одного конца лопаты от другого. И не сможешь узнать морковь, если только она не сварена, не смазана маслом и не выложена на тарелку.

— Ну не так уж я невежествен. — Он возразил было, но тут же улыбнулся, поняв, что Серена права. — Главное — мы поженимся. И какая разница, на что жить? Что-нибудь придумаем.

— Ты вовсе не невежда, дорогой, просто тебя не учили пахать и сеять. Но ты сказал, что братья тоже должны выполнить условия завещания, иначе вы ничего не получите. Уверен, что они последуют твоему примеру.

— Джаспер уже женат. Ты полюбишь Клариссу… леди Блэкуотер. Она во многом похожа на тебя.

— Каким образом? — оживилась Серена.

— Независима, полна решимости следовать своим путем, и не из тех, кто с радостью готов безрассудно почитать и повиноваться, — лукаво улыбнулся он.

Серена считала, что предмет их ссоры скорее всего уже принадлежит прошлому, и поэтому спросила:

— Как насчет Перегрина?

— Он сделает все необходимое. Знает, что выхода все равно нет.

— И что нам делать? Я не покину Пикеринг-плейс, пока судьба Абигайль не решится.