Наталия Миронина - Свадебное платье мисс Холмс

– Неправда! Я все в доме делала для тебя!

– Ты это делала для себя. Тебе надо было быть идеальной, безупречной и несчастной. Ты хотела быть и жертвой, и героем в одном лице. А мне отводилась неприятная роль судьи. При любом раскладе. Ты всегда была на высоте, неуязвима – ты все отлично делаешь, а муж это не ценит! Я всегда был плохим – пропадаю на работе, не уделяю внимания, ворчу и требую. Хотя ты сама меня к этому долго приучала. Как и к тому, что в доме должна быть тишина. Строгая тишина.

– О, так я в этом виновата?!

– Не забывай, иногда люди ведут себя так, как им предлагают себя вести. Так, как ждут, что они будут вести.

– Почему ты жил со мной все это время? Почему не развелся?

– Хотел. Но ты, наверное, что-то почувствовала.

– Нет. Я видела только недовольного человека. Но я не догадывалась, что ты настолько недоволен, что хочешь развестись.

– Иногда мне казалось, что я готов сбежать хоть сию минуту. – Алексей покачал головой. – Но ты вовремя изменилась.

– Как – изменилась? – Юля подобралась – разговор потихоньку выруливал куда надо.

– Ты помнишь, как приехала ко мне на работу первый раз? – Алексей улыбнулся, и в этой улыбке она увидела того своего Алексея, в которого когда-то влюбилась.

– Нет, не помню.

– Ты позвонила и сказала, что ждешь меня внизу. Я удивился, даже рассердился – ты же знаешь, как я не люблю, когда мешают работе. Но при встрече ты так бросилась мне на шею и так обняла, что мне стало неудобно перед прохожими. А потом, запах твоих духов. Тех самых, старых, которые я дарил тебе два года подряд. Дома ты всегда аккуратная, причесанная и пахнет от тебя приятно. Но ты не догадалась подушиться теми духами. А запах – это как воспоминание!

Алексей замолчал и отставил совершенно несъедобную свинину.

– Понимаешь, ты вдруг стала живая, нормальная, не засушенная молодая тетка с вечно обиженной физиономией.

– Но и ты вел себя не лучшим образом!

– Да, и это было. Но первой начала ты.

– Ты заставил меня уйти с работы.

– Когда очень захочется что-то сделать – сделаешь. Твое нынешнее занятие – пример тому. Ведь устроилась, несмотря ни на что… Знаешь, Юлька, конечно, интересно, что происходит с людьми и отчего они меняются. Что такого приключилось с тобой, а потом со мной?! Не знаю, но главное, что приключилось…

Я закрыла кавычки, сохранила текст и отправила его по нужному адресу. Я знала, что мной написана совсем небольшая (пришлось даже добавить описание природы, квартиры, в которой жили герои и немного городских картинок), немного странная история про то, как двое людей, чуть не потерявшие другу друга, смогли вернуться в начало пути, когда они были влюблены друг в друга и бережно относились к своим чувствам. Та самая душа, которая продавалась и которую купила героиня за десять рублей, по моему замыслу, была как раз той сутью, которую так легко растерять в бытовой суете. Я догадывалась, что мое повествование слабое, что не хватает ярких красок и напряжения. Но писать меня никто не учил, и, что самое главное, мне ни разу не вернули написанный текст. Из всего этого я сделала вывод, что работа принята. На моем календаре стояло число, намекающее на окончание моей работы.

– Вторая часть ваших денег перечислена на ваш счет. – Мой «куратор» Виталий в последний день зашел ко мне кабинет.

– Спасибо. Мне бы хотелось услышать мнение о том, что мною сделано, только… – Я замялась.

На лице собеседника отразилось некоторое превосходство и снисхождение.

– Если бы вы написали шедевр, вам бы об этом обязательно сказали.

Эти слова были смягчены улыбкой, но тон меня разозлил.

– Тем не менее, видимо, работа пришлась ко двору. Меня же могли уволить?

– Ну, и все же вы неплохо справились с заданием. Кстати, мы можем вам предложить дальнейшее сотрудничество.

– Даже несмотря на то, что я не пишу шедевры? – спросила я со смехом.

– Даже несмотря на это. – Тон куратора был серьезен.

Я задумалась – проработав два месяца, я получила нормальные деньги. Я попробовала делать то, чего никогда не делала. Я усмирила свое любопытство – мне сейчас было все равно, что стоит за этим творчеством в таких несколько странных условиях. И у меня не было работы. Мне ничего не мешало согласиться на еще один двухмесячный контракт. И все же я сказала «нет». И было две причины, побудившие меня это сделать. Первая – я понимала, что пора заниматься тем, о чем мы так долго мечтали с сестрой. За эти шестьдесят дней я усвоила, что время – это самое драгоценное, что есть у человека, и настала пора нам обратить его себе на пользу. Вторая причина была неожиданной. Мне понравилось писать. Это было интересно, хотя я отлично понимала кустарность собственного производства. Наверное, имей я больше времени, у меня бы получилось лучше, понятнее, убедительнее. Но что-то подсказывало мне, что не здесь и не сейчас я напишу то, за что мне не будет стыдно. Это наверняка произойдет, но потом, позже, когда я стану другой. Когда мой опыт превратится в мой характер, когда моя жизнь вместит все, что я сама для нее приготовила. Когда страдания перемешаются с радостью, а утраты восполнятся приобретениями. Это время еще далеко, и я, другая, тоже далеко. Главное, потом не отмахнуться от этой своей доли, не остыть, не полениться и не постесняться ее. Не принять ее за блажь.

Недаром мы с Лидой были сестрами. Мы чувствовали в унисон. Мое известие, что я работать не буду и что мы начинаем заниматься своим Домом моделей, она приняла с радостью.

– Близнецы, конечно, еще малы, но мне тоже кажется, что сейчас самый удобный для этого момент!

Мы просидели три дня над составлением плана первоочередных задач и ринулись в бой.

Вы не представляете, как страшно и как увлекательно создавать свое дело. Я, с уважением относящаяся к любому виду предпринимательства, отлично понимала тем не менее разницу между открытием продуктового магазина и созданием модного ателье. Я сознавала и риски, и уровень затрат, и последствия неудач. И кадровый вопрос, который в любом бизнесе был самым животрепещущим, в нашем случае стоял необычайно остро.

– Ты понимаешь, все швеи, все портнихи работают налево! Все! Я не знаю других случаев. И как этого избежать – понятия не имею. – Лиду волновал этот вопрос больше всего. – Контролировать каждый шаг, брать всю работу на себя и еще заниматься творчеством – совершенно невозможно!

Я тоже понимала это, и еще я понимала, что, если мы хотим быть Домом моделей, мы должны придумать нечто такое, что позволило бы сразу завоевать этот рынок. «Сразу» – это, естественно, означало, хотя бы за пять лет. От обилия вопросов и огромного количества мелочей, которые вдруг превращались в глобальные проблемы, голова шла кругом. Но мы с сестрой были упрямы. Через неделю мы осматривали помещение для будущего дома моды.

Риелтор был суетлив и проворен. Пока мы топтались у входа, он уже успел обежать все помещение, не переставая восклицать:

– Вы понимаете, это просто даром!

– Да, да, – рассеянно отвечали мы с Лидой.

Помещение действительно было отличным – чистым, отремонтированным, светлым. Здесь была неплохая планировка – для производства имелось большое пространство без перегородок. Нам оно понравилось, как понравилось и месторасположение – здание старой, отреставрированной фабрички находилось в районе Щукино, недалеко от Москвы-реки.

– От квартиры близко, – произнесла я.

– Место зеленое, – произнесла Лида.

– Не очень дорого, – сказала я.

– И очень страшно. – Лида обычно озвучивала то, что тайно думала каждая из нас.

Мы долго и упрямо копили деньги. Конечно, мы не голодали, но мы отказывали себе во многом, а в Москве это было очень тяжело. Этот город ежеминутно соблазнял и требовал жертв. Мы стойко держались, поскольку знали, что помощи ждать неоткуда, что надо думать о будущем, что ставить свою жизнь в зависимость от работодателя опасно и неразумно. Мы хотели быть хозяйками своих судеб, даже если в случае неудачи нам придется винить только себя. У нас в руках была очень большая сумма денег, которые достались тяжело и которые могли стать нашим страховым фондом, но, начиная собственное дело, мы в первую очередь должны были быть готовы к рискам и потерям.

– Мы согласны, давайте договор. – Я была старшей сестрой и по обыкновению взяла на себя тяжелое бремя принятия решений.

– Ох, – еле слышно выдохнула Лида. – Я бы сама никогда не отважилась.

А дальше время понеслось вскачь, мы только успевали поспать несколько часов, чтобы рано утром быть на месте и расставлять столы, швейное оборудование, примерочные. Мы оборудовали места закройщикам, склад тканей, гладильные комнаты. Мы украшали холл и маленькую гостиную для тех, кто будет сопровождать и ожидать наших клиентов.

– Жалюзи?

– Шторы!

– И все-таки жалюзи! В производственных помещениях. В остальных – шторы. Будет уютно.

– И провинциально!

Мы спорили только по мелочам.

Пока мы оборудовали помещение, в газете было размещено объявление о наборе персонала. И через месяц мы уже проводили собеседования и давали кандидатам пробное задание – пришить карман, молнию и манжет. Эти экзамены, которые сдают, как правило, портные, принимала Лида.

– Несколько человек хорошей квалификации у нас есть, – сказала она мне как-то вечером.

– Надо срочно занять их работой. Любой. Самое главное, чтобы персонал не понял, что у нас простой, и чтобы люди не плевали в потолок. Это развращает.

– Пусть шторы шьют для нас же. Мы оплатим работу. Все равно кому-то бы поручили.

Самыми тяжелыми для меня были вечера. Вечерами я подбивала итоги: сколько потрачено, сколько надо потратить, сколько осталось.

Деньги, после оплаты аренды и всех необходимых закупок, были, но мне портило настроение то, что сбережения наши таяли, как весенний снег.

– Лида, надо начинать работу. Любой ценой. Любой. Несмотря на то, что многое недоделано. Будем завершать на ходу. Главное – закрутить машину.

Лида, которая в своем кабинете уже развесила эскизы и на манекенах готовые модели, согласно кивнула.

– Обзваниваю своих клиентов, приглашаю на открытие нашего Дома моды.

В ясный осенний день, когда весь город был в золоте позднего солнца и листвы, состоялся фуршет по случаю открытия швейного дома «Альто мода». Над названием мы долго не думали, просто заменили французское от-кутюр итальянским синонимом. Правда, Лида предпочитала на русский это переводить не как «высокая мода», а как «высокое шитье», что, по ее мнению, имело оттенок старины.

На мероприятие были приглашены мои коллеги из «метеоагентства» и лично Анатолий Дмитриевич, друзья по несчастью, которых так унизительно уволили из «МаМур». Я позвонила в газеты и журналы, с которыми когда-то была связана, занимаясь рекламой. Я приглашала их на открытие, суля эксклюзивный подход и низкие цены изготовления нарядной и повседневной одежды. Лида обзвонила всех, кто у нее когда-то шил платья и костюмы, тех, кто обращался за мелким ремонтом.

– Мы будем ориентироваться на всех. На все кошельки, на все вкусы.

– На все вкусы ориентироваться нельзя, – по привычке поправила я сестру, – надо ориентироваться на хороший вкус или формировать его.

Иногда я бывала занудой.

– Кто бы мог подумать! – Мой бывший коллега Димка только разводил руками. – Кто мог подумать, что ты сможешь такое сделать.

– Во-первых, не я, а мы. Мы с сестрой. Эта была наша мечта чуть ли не с детства. А во-вторых, мы ничего еще не сделали. Это нам только предстоит. Нужна реклама, нужны специалисты, нужно пробиваться на этот рынок – и для всего этого необходимы связи. У нас их нет.

– Не суетись. Думай, как следует. Что-нибудь придумаешь. – Димка отпил шампанского, которым мы угощали по случаю открытия, и добавил: – Вкусно!

– Дим, приходи к нам. Миллионов обещать не могу, но полную свободу действия – пожалуйста. Иногда это важнее.

Димка задумался, а через неделю возглавил наш отдел рекламы. Я отлично понимала, что сейчас без этой структуры не обойтись.

– Я пойду к вам при одном условии.

– Каком?

– Ты еще раз лично подтвердишь, что мне никто не будет мешать. Я сам разработаю концепцию, которой пока, как я понял, у вас нет.

– Разрабатывай, только хоть иногда советуйся с нами, – почему-то я Димке доверяла.

Хозяйственные хлопоты, новоселье, набор персонала, закупка необходимых мелочей для работы портных и закройщиков, наконец, весьма веселый и оптимистичный фуршет, и вот мы с сестрой сидим по своим кабинетам, а наши работницы старательно подшивают наши шторы, салфетки и прочие мелочи, которые вряд ли в будущем понадобятся. Но они работают, поскольку пока у нас нет клиентов, у нас нет работы.

– Слушай, как назло! Когда я сидела дома – телефон разрывался. Все просили что-нибудь сделать, а теперь? Теперь – никого!