– Подождем, пока заработает Димка со своим отделом, а во-вторых, ты не особенно расстраивайся. Все те, кто звонил тебе – они мелочь для наших масштабов. Нам надо думать о другом – о корпоративных клиентах, об артистах, о театрах. В конце концов, о гостиницах и ресторанах. Униформа и фирменный стиль – это хорошие деньги…

– Но далекие от высокой моды, – уныло добавила Лида.

– Если у тебя будет постоянная каждодневная работа, обеспечивающая компанию заработком, у тебя будет и время, и возможность заняться высокой модой. И потом туда. – Я многозначительно показала на потолок. – Туда надо еще пробиться. Там очень тесно, поверь. Я все-таки у Мурашовой проработала не один день.

– Понимаю, но мне иногда страшно становится! – Лида тихо прикрыла дверь.

Я была согласна с сестрой. Было страшно. Было очень страшно. Никогда еще не лежало на нас такой ответственности – в нашей компании трудилось немало людей. Они поверили нам, в наше дело, в наш успех. Что касается коллектива, то я была далека от Лидиного благодушия – я не считала нашу фирму одной семьей. Я четко усвоила, что на работе есть только начальники и подчиненные. И самой большой ошибкой является эта рабочая псевдодемократия.

– Лида, перестань болтать с портнихами! Перестань им рассказывать байки о своей жизни. Дистанция – очень нужная вещь, особенно когда тебе потребуется заставлять людей делать то, что им не захочется делать. И особенно, когда настанут тяжелые времена.

– Настя, я же совсем чуть-чуть. С утра, чтобы настроение поднять.

– Глупости! Настроение поднимают не заигрыванием, а хорошей оплатой отлично сделанной работы.

Лида была вынуждена согласиться через два месяца, когда деньги персоналу были выплачены чуть позже оговоренного срока и в урезанном виде. Я ввела режим строгой экономии – мы «проедали» больше, чем зарабатывали, реклама пока работала слабо, в довершение ко всему в одной из газет по нашей компании издевательски «проехались». Автор в весьма резких выражениях насмехался над нашей самонадеянностью. Его, видите ли, веселили наши амбиции – назвать компанию «Альто мода», не создав ни одной коллекции, по его мнению, было возмутительно глупо и самонадеянно. Я отнеслась к статье прохладно – меня куда как больше волновали деньги, которые надо заработать. Лида же повесила нос.

– Перестань! – не выдержала я. – Мы сделали все правильно. Пусть сразу понимают, какова наша заявка. Не ателье, не мастерская, а компания «Альто мода». У тебя эскизов на два показа хватит! И вообще ты меня удивляешь – переживать из-за глупостей! Ты лучше подумай, с чего мы начнем?

Мы никак не могли прийти к единому мнению и пытались выбрать направление.

– Я думаю, – говорила Лида, но от меня не могло укрыться, что она пала духом.

– Значит, так. Думать над этим – это не работа. Займись делом – сообщи сотрудникам о том, что зарплата будет меньше и позже.

– Как?! – Лида аж подскочила в своем кресле.

– Так. Экономическая необходимость. И она не обсуждается. Мы только начинаем работать, жировать нам не с чего.

У меня, как у «коммерческого директора» нашей компании, были очень веские причины для такого шага. И был явный, лежащий на поверхности, повод. Производство, которое должно было сдать в срок небольшой заказ салфеток, задержало сдачу на два дня.

– Настя! Всего два дня! Девчонки же работали! – Лида волновалась у меня в кабинете.

– Целых два дня, Лида! Целых два дня! При полном отсутствии другой работы! Все должны четко понимать, что это непозволительно. И потом, у нас режим экономии. А им на будущее – урок.

– Настя, они же могут уйти!

– Возьмем других.

– Мы все уже познакомились, привыкли друг к другу…

– В следующий раз не будешь знакомиться. И привыкать – это тоже лишнее. Здесь – работают. И только иногда отдыхают: когда для этого есть время и деньги. Всякие там тим-билдинги – это не для нас. Я просто требую жесточайшего подчинения, дисциплины и закрытости руководства. – Тут я со значением посмотрела на Лиду.

– Это ты о чем?

– Сама знаешь о чем! Не надо рассказывать о своей семье посторонним. Это обернется против тебя. Ты поняла меня? Субординация, подчинение, дистанция. Лида! Это сейчас у нас нет завистников, а есть просто люди, которые над нами посмеиваются. Когда же завистники появятся – нашими тайнами будут торговать, как пирожками.

– А они появятся?

– Кто? – не поняла я, уйдя в своих мыслях дальше.

– Завистники? – Лицо Лиды выражало такую детскую надежду, что я на миг пожалела, что была с ней резка.

– Конечно. Иначе бы я тебе не разрешила затеять это все.

– Тогда ладно. Я буду слушаться тебя во всем. Ты всегда оказываешься права.

Мне показалась, что плита ответственности, которая лежала на моих плечах, основательно потяжелела. «Ну, теперь я еще и за свои же гарантии отвечаю!» – подумала я и пошла в производство объявлять о задержке заработной платы.


Коллектив скорчил гримасу, но не разбежался. К счастью, в это время подоспел небольшой заказ от знакомых, которые открывали гостиницу. Потом по дороге на работу Димка заехал в банк и, обаятельно улыбаясь, – а это у него получалось отлично – договорился о заказе на производство форменной одежды для сотрудников. С миру по нитке мы собирали деньги на жизнь, но страх меня не покидал. Честно говоря, мне не было так страшно даже тогда, когда мы в сердцах, обиженные на родной дом, покидали город и ехали в Москву с маленькой швейной машинкой. Наверное, тогда я еще не знала, что такое стабильность, что такое риск, не знала, как страшно, когда есть что терять. Сейчас я понимала, что самым большим врагом является сытость и покой. А еще стабильность, которая слегка развращает, лишает азарта и подпитывает вполне естественный человеческий страх перед неизведанным. Другими словами, терять страшно тогда, когда есть что терять.


– Рекламная кампания запущена. Я позаботился не только о простых объявлениях, но и о коммерческих статьях. Писать будут толковые люди в хороших изданиях. Почти крутой глянец. Почти. – Димка сидел у меня в кабинете.

– Дим, что значит «почти». И сколько это будет стоить? – Второй вопрос меня волновал даже больше.

– Почти – это не «Вог» и не «Харпер с Базар». Но тоже толстые приличные издания. А стоить… – Тут начальник рекламного отдела замялся. – Пока ничего не будет стоить. Зато я пообещал девочкам, что они сошьют у вас что-нибудь бесплатно. Потом они могут это надеть в «свет», а их там спросят, где они это взяли… Понимаешь?

– Понимаю, – ответила я и вызвала к себе Лиду.

– Дорогая, у тебя есть что-нибудь из готового? Наряды должны быть экстра-класса.

– Пара платьев, костюм и накидки всякие, кейпы.

– Вот! Кейпы! Это отлично. Давно я этого не видела в светской хронике.

Я не врала – эту хронику во всех журналах я изучала, как летчик изучает карту погоды на предстоящем маршруте. Многих я знала еще по работе у Мурашовой (молодец Лида, что отправила меня туда!), некоторые за это время куда-то исчезли, но основная часть завсегдатаев всех мероприятий исправно появлялась на страницах журналов. Я дотошно запоминала их лица, имена, место работы или увлечения, я рассматривала их наряды и узнавала, где их шьют или покупают. Очень скоро я любую фотографию могла «расшифровать» как разведчик.

– Зачем нам кейпы?! Я же говорю, есть платья!

– Кейпы нужны, поскольку их редко кто носит. Я не видела, во всяком случае…

– А ты нигде и не бывала, ты можешь и ошибаться… – возразила обиженно Лида.

– Да, кстати, насчет «не бывала». Это правильно, – неожиданно встрял Димка. – То есть я хотел сказать, это неправильно. Надо срочно выходить в свет. Вот, просто срочно-срочно!

– Мне – некогда, это вот пусть Лида! – отмахнулась я.

– Ну, да! Работаешь у нас ты одна! А Лида бьет баклуши, а потому пусть бегает по тусовкам! – Лида встала и вышла из кабинета.

Димка молчал, копаясь в телефоне.

– Вот как с ней разговаривать!..

– Нормально, – неожиданно перебил меня он. – Нормально. Она же все-таки арт-директор. От нее зависит ваше лицо. Она – художник. Ей должны быть до лампочки финансовые планы, кредиты, дебетовые задолженности. Она вообще не должна этого касаться. Она должна сейчас сидеть и рисовать коллекцию, которую в любой момент можно будет представить на какой-нибудь Неделе моды. Понимаешь, Настя, сейчас очень важно «скреативить», а у вас это может и должна делать Лида. Кстати, о тусовках. На них надо появляться обеим. Так, чтобы совершенно четко отпечатался ваш образ в головах людей. Вы обе – это «Альто мода». Кстати, что такое, этот ваш кейп?

– Красную Шапочку помнишь?

– Какую?

– Из сказки.

– Ну да.

– Вот она к бабушке в такой накидке шла.

– Шапочку помню, накидку – нет.

– Ну, это одежда без рукавов, но не накидка, а полупальто или полуплащ. Красивая штука, если надета на девушку с хорошей фигурой.

– На хорошей фигуре все штуки красивые. – Димка развалился в кресле. Похоже, покидать мой кабинет он не собирался. Я же хотела зайти к Лиде, чтобы извиниться. В конце концов, она ни в чем не виновата. Она работала как вол, шила, подшивала, – собрала деньги на наше дело.

– Дим, я к Лиде. Пойду поговорю с ней. Ты прав. – Я встала из-за стола. – И согласна, будем ходить по тусовкам. Вот только как туда попасть двум молодым дамам из провинциального городка, без связей и знакомств. У нас ведь никакого положения в смежных отраслях!

– Это проблема отдела рекламы. Что-то достанем, что-то купим… – Димка тоже встал.

– Что купим?! – Любая потенциальная трата превращала меня в зверя.

– Не переживай. Это не будет стоить дорого.


Я вошла в кабинет к Лиде. Она сидела и что-то рисовала в альбоме.

– Извини, я не права была. Что-то последнее время на таком взводе… – Я поцеловала сестру в макушку, но Лида даже не подняла голову. – Ну перестань. Ну ты же должна понять меня!

– Что я должна понять? Твой тон? Ты знаешь, как ты теперь разговариваешь? Ты грубая, резкая и часто несправедливая! Ты перестала прислушиваться к другим, ты не замечаешь, как подмяла всех под себя, задавила! Люди боятся к тебе идти. Ты вообще в курсе, что сначала о всех проблемах разговаривают со мной? К тебе никто не хочет идти. Потому что знают – ты будешь ругаться…

– А знаешь, почему я буду ругаться? – Я отошла от сестры и села напротив ее стола. – Потому что именно я держу в руках деньги, на которые мы все здесь существуем. И я вижу, как они тают. Я вижу, как их не хватает. Потому что я считаю их каждый день, и каждый день я считаю, какие затраты нам предстоят. Ах, как здорово планировать! «Мы закупим дорогие итальянские ткани! Будем соблазнять клиентов!» А где наши клиенты? Кто их нашел? Кому мы будем предлагать мануфактуру стоимостью несколько десятков тысяч рублей за метр?! Кто, кроме меня, об этом подумал?! Но зато все меня осудили за экономию. За жадность. Лида, скажи, какая у нас прибыль за прошлый месяц?

– Понятия не имею. И это не мое дело. Я занимаюсь совсем другим.

– Согласна, этим занимаюсь я. Но тогда позволь мне не объяснять некоторые свои решения. Позволь не оправдываться за них. Я же не пристаю к тебе с вопросом, почему вытачки у этого платья там, а не где-нибудь на спине?!

– Это – разные вещи! Вытачки – это детали. Можешь и спросить про них. И я спокойно отвечу. А твое поведение, поведение резкое и заносчивое, – это атмосфера. Понимаешь, у нас все боятся тебя. Как вы боялись Мурашову!

– Ты не работала там, а потому не можешь знать, что такое Дом моделей «МаМур». – На такое сравнение я обиделась не на шутку. – Нам еще далеко до него, поверь.

– Такими темпами, которые ты взяла, достигнем быстро, я думаю!

– Лида, извини меня. Я не права бываю. Но ты пойми – это от страха, что благодушие сменится расхлябанностью, безответственностью. Потерей дисциплины. Лида, нам уже есть что терять. И я очень не хочу, чтобы это произошло.

– Я понимаю, но…

– И еще. Мне тяжело. Я даже не понимала, как это сложно и как неинтересно выстраивать бизнес.

– Неинтересно?! – Лида наконец оторвалась от своих рисунков. – Это же наше дело! Наш бизнес. Наш хлеб, когда дети вырастут, когда их надо будет учить! Это наши средства, чтобы наконец помочь родителям, попытаться вылечить их! Мы мечтали, мы планировали! Мы столько сделали, чтобы открыть свое дело!

Я оставалась совершенно спокойной, хотя понимала, что для Лиды мое откровение было как предательство.

– Лида, я же не говорю, что я не буду работать, что я ухожу, что мне это не надо! Я делюсь с тобой своими переживаниями. Через год после того, как мы открылись, должна признаться, что для меня это очень сложно. Равнодушной я быть не могу, а потому нервная система иногда дает сбой. Вот как сегодня. Еще раз извини!

– Брось. – Лида смотрела на меня во все глаза. – Тебе действительно не нравится, чем мы занимаемся.