Я давно заметила, что все происходящее с нами – не что иное, как выполнение некой программы, которую запустили давным-давно, когда мы только-только появились на свет. В этом моем рассуждении не было ничего мистического – просто каждый из нас ставил себе задачи, которые ему по плечу и которые только на первый взгляд были тяжелы и неподъемны, а на самом деле просто входили в необходимый жизненный «ассортимент». Говорят же, что Бог посылает те испытания, которые ты можешь пройти и выдержать, так и в делах – ты сможешь сделать все, что задумал, иначе тебе и в голову не пришло бы этим заняться.

Сейчас, когда завершался еще один цикл нашей жизни, когда мы должны были перейти на новую ступень, эта таинственная ткань становилась той завершающей деталью, тем штрихом, который венчал бы нашу работу.

Прошло пять дней. За этот срок мы успели переделать уйму дел и даже провели генеральную репетицию показа. Все костюмы были сшиты, все аксессуары подобраны. Мы выбрали музыку и световое оформление. Димка сделал почти невозможное. Воспользовавшись знакомствами и связами, подняв на ноги людей, с которыми он когда-то работал, он добился разрешения на «организацию» дождя. Того самого, о котором мечтала Лида и для которого мы заказали двадцать зонтов. Димка так и не рассказал нам, как ему удалось протащить эту идею – слишком сложно, казалось, совместить воду, освещение и гостей, сидящих непосредственно у подиума.

– Девочек надо проинструктировать, как вести себя в этом эпизоде. Во-первых, они сами могут намокнуть, костюмы испортят, прически… – волновалась Лида.

– Не переживай, все будет понятно за два дня до показа, и мы прорепетируем накануне. Ливня вам никто не обещает, но поморосит обязательно. Прямо как в Лондоне, – успокаивал всех Димка.

Я, не расставаясь с ежедневником, в котором оставшиеся до показа дни были расписаны по минутам, успевала думать о двух вещах: о шелке для свадебного платья и о том, как внезапно мы все, владельцы нашего Модного дома и его сотрудники, превратились в одну крепкую семью. Как мы оставили позади обиды, недомолвки, мелкие секреты и недовольство. Мы вдруг стали кулаком, крепко сжатым для решительного удара. Лихорадка, в которой мы все пребывали, стерла субординацию и никого не оставила равнодушным. И, глядя на людей, торчавших сутки напролет на работе, я вдруг подумала, что главное свершилось – уже родился сложный и многогранный организм под названием «Дом моды».

Поспелов как-то неожиданно влился в наш коллектив. Он появлялся с самого утра и брался выполнять все, что было ему под силу и в чем он хоть немного разбирался. Его фигура стала привычной даже в швейном цехе.

– Гена, ты не мешаешь работать? – Я иногда его одергивала, когда он зависал там, рассказывая свои байки, но в ответ мне доносился смех швей – он не мешал, он только пытался подбодрить уже порядком уставших женщин.

– Его уволят из газеты, – сказала однажды Лида, увидев, как он паркует свою машину в нашем дворе. – Он у нас каждый божий день.

Я махнула рукой, сейчас мне было не до Поспелова, но, пожалуй, не явись он один раз, я бы огорчилась.

Между нами в этот момент были отношения, которые всегда меня устраивали – я занималась своими делами, а он, Поспелов, был рядом, но не отнимал у меня много времени. Я просто была уверена в том, что он со мной, и не ломала голову над нашим будущим. Еще мне было приятно, что он нравился окружающим и что он искренне озабочен нашими проблемами.

– Слушай, а сколько у вас манекенщиц будет работать? – как-то спросил он. Мы только-только сели ужинать. В этот вечер Поспелов остался у меня.

– Хотели двадцать – у нас много костюмов готовых. Но дорого, не потянем. Придется ограничиться пятнадцатью, а то и десятью, – вздохнула я.

С деньгами в фирме сейчас было не очень хорошо – мелкие траты вылезали то тут, то там и съедали приличные суммы.

– Хочешь, наших практиканток тебе сосватаю?

– Они же не умеют двигаться! Они не умеют ходить на шпильках! Они вообще ничего не умеют! Спасибо, но боюсь, они провалят нам дело. Лучше заплатить и быть уверенной.

– А ты попробуй. Ты выведи их на сasual-stail. Там ведь можно быть раскованной, там не надо чопорности, да и высоких каблуков там нет! Я бы вообще этот выход организовал немного иначе.

Я посмотрела на Поспелова с такой неприязнью, что он осекся.

– Я что-то не то говорю? – спросил он.

– Все то, но не вовремя! У нас времени нет! И потом, нет такой практики – одежду не могут демонстрировать непрофессиональные люди. Я такого не слышала.

– А у тебя – будет! И это будет открытие. Вы будете отличаться.

Я задумалась. В предложении Поспелова была «изюминка». Только я так устала, что даже подумать обо всем этом толком не могла.

– Я не настаиваю. Я просто предлагаю ход. Давай, завтра позову девиц.

– А как ты их позовешь?

– Обзвоню всех, кто более или менее подходит.

– У тебя что, есть телефоны этих девушек? – Теперь меня почему-то взволновало совсем другое.

– Почему – всех? Трех или четырех. А те уже обзвонят подруг. И завтра все будут у тебя в офисе.

– Что-то я сомневаюсь. – В голове у меня все перепуталось. К нерешительности и усталости добавилась ревность – чувство, мне совершенно не свойственное.

– Так говоришь, у тебя есть телефоны? И кого ты особо рекомендуешь? – Я с подчеркнуто спокойным видом перемешивала салат.

– Даже не знаю. Но вот Катерина может подойти. Она высокая и худая…

– Знаешь, наш Дом моды не полигон для раскрутки твоих подружек, – вдруг выпалила я и с грохотом бросила ложку в раковину.

Внутри меня все клокотало. «Умник! Ишь, какой! Сейчас пыль в глаза этим студенточкам пустит, потом будет пользоваться тем, что продвинул их!» – В моей голове фразы вполне невинные довольно быстро превращались в достаточно оскорбительные.

– Каких подружек? Ты что, с ума сошла?! Очень надо! Я их вообще не знаю. Их с факультета журналистики присылают. Кто-то устраивается работать. Ты белены объелась? – Поспелов вскинулся так, что мне стало не по себе. Разозлился он в одну минуту.

– А почему ты кричишь? Я тебя не просила помогать! – Меня уже несло.

Кстати сказать, Поспелов был единственным человеком, на которого я смела кричать. С Лидой я была жесткой и резкой. С Димкой я всегда была крайне уважительна и сдержанна – его выдержка и почти безукоризненное умение себя вести не допускали грубости и неуважения. С остальными подчиненными я была сдержанна, как человек, подчеркивающий дистанцию. И только с Поспеловым я могла орать как базарная баба. Объяснить я это не могла. Что-то было в наших недолгих и странных отношениях такое, что давало мне подобную свободу.

– Кричишь ты. – Поспелов улыбнулся. – Кричишь, потому что приревновала меня к студенткам. Хотя это и глупо. Ну, то есть даже не глупо, просто – идиотизм. Так что прекрати орать и послушай меня: ты можешь не соглашаться, только выслушай доводы и то, как я это представляю. Насколько я понял, показ будет состоять из двух частей. Нарядные платья и костюмы, повседневная одежда и – «вишенка на торте» – свадебное платье. Пусть профессиональные манекенщицы демонстрируют вечерние туалеты, а студентки – повседневную одежду. Причем тут надо будет придумать необычный ход. Обыграть…

Я слушала и понимала, что экономия будет копеечная, и чего тогда ради этого городить огород? Но в самой идее все же что-то было.

– Ну, допустим. Но время…

– Плюнь! У тебя же в запасе есть первоначальный вариант. И потом, у вас столько людей работает, пусть они займутся приготовлениями. Ты их просто проверишь накануне. А сама удели внимание главному – тому, как это будет происходить.

Ровно в одиннадцать часов в нашем примерочном зале толпились девицы разных калибров. Слава богу, Поспелов предупредил, что нужны девушки не больше сорок второго размера, а то и меньше. Хотя Лида, которая, как натура творческая, отнеслась к идее с полным восторгом, была готова экспериментировать бесконечно.

– А он с головой! – одобрительно кивнула она в сторону Поспелова. – Другой бы даже недодумался.

«Да, другой бы недодумался», – повторила я про себя со злостью, а вслух сказала:

– Лида! Почему такие мелочи, как размер представляемой одежды, должны волновать только меня?! Поспелов – ладно, это не его дело, не его профессия. Но ты-то понимаешь, что платья и костюмы были подогнаны не под этих девушек, а под моделей. Ты посмотри, кто к нам приехал?! Они же все разные. И некоторые совсем не плоскогрудые!

Я немного сгущала краски – поспеловские девушки были худы, очень худы, ниже метра семидесяти никого не было. Я внимательно рассматривала их и даже не представляла, как мы обыграем их разный рост – кто-то был намного выше, кто-то ниже. Ко всему прочему у всех – разные прически и разная длина волос. Шатенки, блондинки, рыжие, жгучие брюнетки – они все были такие разные, что, казалось, к единому знаменателю их не привести.

– Что надо! – Неожиданно за моей спиной возник Димка. – Такой ход!

Налицо имелся явный сговор.

Девушки меж тем вели себя тихо, кроме тех трех, которых я уже видела в редакции. Они опять хихикали, как дети. Заметив меня, они помахали мне и теперь засмеялись в голос.

– Боже, неужели кто-то еще так смеется. Без всякой причины, – вздохнула я.

– Все оставшиеся нормальные люди, – улыбнулась Лида.

– Значит, я не вхожу в их число! Сестра, ты все же подумай, как мы их одевать будем!

– Настя, мы столько успели сшить, что я одену еще десятка два. А размеры – ерунда. У нас есть экземпляры и побольше. Но почему-то я думаю, что все обойдется.

– Ну, будем надеяться, – произнесла я, и мы стали репетировать.

Через два часа я поняла, что в следующий раз приглашу только непрофессиональных моделей. Желание этих девушек пройтись по подиуму было так велико, старание так безгранично, что уже к вечеру я совершенно не волновалась за судьбу коллекции повседневной одежды.

Лида была права – среди наших запасов нашлось много юбок, брюк, платьев, которые запросто можно было подогнать под студенток. Наши мастерицы, сняв мерки, засели за работу, с тем чтобы утром можно было провести репетицию в одежде.

В наступившей неразберихе Поспелов выступал маяком, который сигналил мне о том, что надо поесть или собираться домой. Я была благодарна ему за то, что поздно вечером в машине он не мучил меня разговорами, не требовал внимания и не обижался, если я отвечала невпопад. Он удивительно комфортно обустраивал наши вечера – мы ужинали, он садился за компьютер писать свои статьи, я же просто лежала и в уме пыталась составить план на следующий день. Чем ближе был день показа, тем больше я нервничала.


– Ну, и что ты скажешь? Кто мог подумать, что так здорово получится!

Лида просто сияла. Только что мы закончили прогон со студентками. И как я не искала недостатки, найти я их не могла. Все получилось отлично! Это точно будет то, что привлечет всеобщее внимание. И как только я успокоилась, что этот вопрос решился, как вспомнила о шелке, который мы искали. В суматохе последних дней я об этой проблеме думала уже как о чем-то решенном, до чего просто не доходят руки. Сейчас же я опять вернулась в состояние погони и поиска. На мою почту приходили письма отовсюду, но ни один человек, которому я писала, не сообщил, что видел хоть что-то похожее.

– Вот тебе и надежда на успех! – бормотала я и рыскала в Интернете словно фокстерьер вокруг лисьей норы.

Знакомые байеры уже не жаждали быть нашими партнерами, поскольку все их попытки найти ткань не имели успеха.

– У меня есть остатки шелка, он ничем не хуже, – говорил в конце концов каждый из них.

Я охотно верила, что это так. Более того, допускала, что у них имелась в наличии неплохая ткань, но мне нужна была именно та ткань, которую я искала.

– Слушай, может, это идея фикс, от которой надо просто избавиться? – проворчал Поспелов. Мы уже легли спать, но я так ворочалась, что разбудила его, и теперь мы оба бодрствовали.

– Может, и идея… Осталось несколько дней. Даже если я и найду ее, переслать не успеют.

– Ну, если найдешь в тех местах, где точно есть – то успеют. Индия, Пакистан, Китай, Вьетнам… Самолеты летают каждый день. Почти в каждую точку мира.

– Оптимист, – произнесла я и закрыла глаза.

Что-то такое надежное было в этом человеке, которого я как следует еще не узнала. Мне все время было некогда.

«Ничего, вот пройдет показ… и будет много свободного времени, и будем мы гулять… И узнаю я все про него! – В моей голове сквозь сон пробивались слабые мысли. Потом я почувствовала, что меня укрывают, заворачивают во что-то теплое и приятное, во что-то, что немного шуршит, словно мягкая оберточная бумага. Кто-то мне говорит про красоту, про рисунок… Я пытаюсь что-то разглядеть, но не могу, ткань накрывает меня с головой, я в ней путаюсь, пугаюсь и начинаю кричать…

– Настя, что с тобой! – Голый Поспелов попытался отобрать у меня одеяло. – Я окоченел. Ты на себя все натянула. Я терпел, терпел. А теперь ты еще и кричишь!