– Разведены, – кивнула Соня. – Уже год.

– Тогда… – радостно блеснул глазами Семен. – Тогда просто не давай ему никаких денег, и все! И пусть идет твой суженый… Да хоть на улицу! Он же вас на улицу вытурил!

– Он не пойдет на улицу, у него мать здесь недалеко живет.

– Тем лучше! Только помни – никаких денег!

– А у меня их и взять неоткуда, – весело хихикнула Соня, но тут же серьезно добавила: – Но у нас все есть! Мы ни в чем не нуждаемся.

– Да кто б сомневался! – улыбался ей исподлобья Овчаров. – Соня… Я не знаю, получится у нас или нет, но пробовать мы будем. Послезавтра.

В Сониных глазах плеснулся испуг…

– Послезавтра? Так быстро? А если что-нибудь не получится?

Семен усмехнулся:

– Поверь мне, Сонечка, если за это дело взялась Анна, у нее получится все! И потом, в противном случае твой супруг… бывший будет разбираться с Янкой. А это себе дороже, честно тебе говорю.

– Ну если так…

– А если так… значит, не нервируй меня! – с шутливой строгостью насупил брови Семен. – Иди и ложись с Ксюшей… Или нет, пока не ложись… Давай …А давай чаю попьем, а?

Он не знал, как удержать ее. Ему казалось, что только она закроет за собой дверь спальни, как ему придется лечь спать… И все. И сказка сразу кончится. И утром она упорхнет, как тогда. И не будет больше в его жизни ни ее, ни Ксюшки. И вдруг стало отчетливо ясно, отчего это люди так стремятся жениться! Отчего и Елена Прекрасная, и Юлька, и Наташка – почему они все тащили его в загс. Да просто потому, что хотели засыпать и просыпаться вместе с ним… И не бояться, что он вот так же упорхнет. Как, впрочем, всегда и случалось.

– Тебе с каким вареньем, с малиновым или с абрикосовым? – не знал, чем угодить гостье, Овчаров. – Давай с малиновым, а то абрикосового у нас нет… Ой, ты же конфеты любишь! А у нас как раз конфеты с Нового года лежат. И никто их не ест! Погоди, я тебе сначала бутерброд сделаю…

Он боялся закрыть рот, а она… Она только кивала и ела варенье малиновое, потом откладывала ложечку и бралась за конфеты, потом так же послушно отодвигала конфеты и кусала бутерброд.

– Соня, а ты… Ты в каком детском саду работаешь? – спросил Семен.

– Тут рядом… Только он на карантине, а потом на ремонт идет… И детей переводят по всем детским садам. А нам… Нас не переводят. Получается, что мест не хватает, а сотрудников по садам достаточно, а… Ну какой я такой ценный сотрудник, нянечка просто. Там и своих таких полно. Вот и предложили… вынужденный отпуск. Когда вот он только закончится…

– И детей много в очереди, да? Устроиться невозможно, да? – вдруг задумался о чем-то своем Семен.

– Ну конечно! – кивала Соня. – Столько детей в очередях стоят, а тут садик такой хороший… У нас же в этом районе только два сада. Этот и еще там, через три остановки, и больше нет. Теперь вот один остался.

У Овчарова вдруг весело загорелись глаза.

– Так ты возьми и открой частный детский сад, а?

Соня смущенно хихикнула.

– Мы с сестрой как-то говорили уже об этом, – поделилась она секретом. – Только… Там же столько всего надо! Там же… Нет, там такие деньжищщи!

– Да уж не такие и деньжищщи! – передразнивая ее, выпучил глаза Овчаров. – Только квартиру снять.

– Да? – прищурилась Соня. – А кроватки? Столики разные? Кабиночки те же… Тарелки, ложки… нет, это много надо… Постельное белье опять же…

– Ой, надо же! Думали они! – фыркнул Семен. – А я вот не думая, сразу скажу, садик ваш закрывается года на полтора, так?

– Ну… Так, – подумав, согласилась Соня.

– Детей раскидали по садам. Где и свои кроватки-горшки имеются, так?

Соня уже не отвечала, а просто слушала Семена, склонив голову. А тот парил. Сегодня у него все складывалось как по маслу! Казалось, не было такой проблемы, какую бы он ни решил, когда на него так смотрят.

– Так и зачем покупать? Взяли в аренду – и все дела. А потом, когда сад откроется, тогда уж ты, может быть, и сама сможешь купить и кроватки, и тарелки.

– Так-то оно так… Но… Квартиру же тоже на что-то нужно снимать, а у нас… У нас даже самим жить негде, чего уж там говорить…

– Главное – захотеть, – наседал Овчаров. Ему так понравилось, что у Сони загорелись глаза, что он теперь не думал отступать. – Главное – захотеть… Про какую ты сестру говорила?

– Про родную, про Веру, – рассказывала Соня. – Она тоже одна мальчишку растит. Муж ушел, а мы теперь с ней, помогаем и сами перебиваемся. Она педагог, между прочим. Только сейчас Данька маленький, вот она и сидит дома, оставить-то не с кем.

– Значит, мальчишку растит… Тоже одна? – поджал губы Семен. – Вот и чем тебе не выход? Сейчас отобьем квартиру вашу, в ней и устраивайте детский сад. А живите… Пусть мама живет с Верой, а вы с Ксюшей здесь.

– Нет, мы, конечно…

– Прекрати! – тихо, но весомо произнес Семен. – Я не хочу, чтобы ты растила Ксюшу ТОЖЕ одна. Она моя дочь, и дальше врать настоятельно не рекомендую.

Соня усмехнулась и уставилась в окно… И в самом деле, сейчас отпираться было как-то по-детски. И еще… Почему-то с Семеном ей всегда было так… В общем, она вдруг поняла, что и в самом деле, почему бы и не устроить детский сад? Что у них не получится? Вон сколько мамочек! А они сидят все втроем дома, жалуются на судьбу, а сами палец о палец… И еще так хотелось независимости… Ну хоть немножечко пожить свободнее, чтобы не было долгов, чтобы не отключали свет за неуплату, чтобы купить Ксюшке кроликовую шубку, легонькую, какую она видела, а себе… Себе новые сапоги. Ну что ж у них с Верой одни приличные сапоги на двоих…

– Спасибо, – повернулась она к Семену.

– Ты что, уже спать? – встревожился Овчаров.

– Я за идею сказала… Ведь и в самом деле, почему бы и не рискнуть.

И он рискнул. Он осторожно взял руку девушки, накрыл своей ладонью, точно бабочку, и тихо произнес:

– Соня, не уходи… У тебя все получится, ты все сможешь… Только не уходи, а?

Ее рука дрогнула, но она ее не убрала.

– Тогда уйдешь ты… – услышал он ее негромкий голос. – Ты красивый. Состоятельный, умный и… И свободный.

Овчаров заговорил почти шепотом, тихо-тихо:

– Ну какой же я состоятельный и умный? Я такой… Я просто красивый! – вдруг весело рявкнул он, дернул к себе Соню и… вот теперь он вспомнил ее губы!

Господи, ну как же он мог ее забыть?! И руки ее, и волосы… И ресницы – пушистые-пушистые…

Из спальни донесся детский голос, и Соня напряглась струной.

– Тише, не бойся, – зарывался в ее волосы Овчаров. – Она там не одна.

И в самом деле, послышалось мужское бормотание – дедушка укладывал внучку спать и вспоминал какие-то давно забытые сказки.


Утром Овчаров подскочил сам, его даже отец не будил. И времени-то было немного, всего девять утра, обычно Семен сам в такую рань не просыпается, отец будит, и то с большим трудом… Вот сегодня чего-то не будил. Но Семен поднялся сам. Он очень боялся. Ну просто не мог больше лежать и думать, что Софья может ускользнуть.

– А ты на работу не идешь сегодня, что ли? – вышел отец на звяканье чашек на кухне.

– Пап, я отпросился, – весело пропел Овчаров. – Должен же кто-то сидеть с ребенком!

– Ну правильно… – качнул головой Василий Васильевич. – Поэтому… Я тоже отпросился.

– Ну, пап, ты даешь! – не поверил Семен. – А ты зачем?

Кажется, Василий Васильевич обиделся.

– А затем! Затем, что ты… Чтоб ты тут глупостей не натворил, ясно?

– Ясно! – взял под козырек любимый сынок и чмокнул отца в щеку.

– Жениться тебе пора, парень, – старательно хмурился отец.

Очень скоро проснулась юная дама и пошлепала прямиком к Василию Васильевичу, влезла к нему на коленки, молчком сунулась в ухо и только тогда стала шептать ему что-то секретное.

– Так это мы сейчас! – подхватил девчушку на руки мужчина и потащил в туалет.

– Ну, куда деваться! – непроизвольно расплылся в улыбке Овчаров. – Сама стеснительность!

Он сам себе удивлялся. Еще и день как следует не начался, а внутри у него уже все пело. Хотелось подпрыгнуть повыше, закричать по-детски, даже песенку спеть… Но за дверью, там… спала Соня! И надо было радоваться тихо. Он же не мог нарушить ее сон. Не хотел!

Глядя, как бережно отец несет девочку обратно, Семен вдруг подумал: а ведь этот… Лачук, так его разэтак, наверняка он и не носил никогда так Ксюшу. Точно, не носил. Иначе как бы он мог выгнать эту кроху из дома? Какой-то человек совсем без сердца, без чувств… И с этим человеком сейчас Янка? Так, успокоиться… Тихо… Ну и что, что Янка? Там же Шурка ее караулит… Ну да, караулит… А для чего так девчонкой рисковать? Да и вообще! Получается… получается, что они подложили к Лачуку свою же Янку! Сами! По доброй воле!

Семен повернулся к отцу:

– Пап, Соня еще спит?

– Не знаю, еще не выходила, – пожал плечами отец. – Спит, наверное.

– Папа… Я… Тут такое дело… Я сейчас… Мне надо уйти, а ты Софью никуда не отпускай, слышишь? Что бы ни говорила – никуда! А то… Удерет, а потом ищи ее свищи…

– А ты на работу, что ли?

– М-м-м… Ну да, срочно вызвали, – кивнул Семен, натягивая свитер и хватая кинокамеру.

– Да беги, конечно, что ж она, не поймет, что ли?


Он бежал не на работу. Он вбежал в подъезд Сони и поднялся на нужный этаж.

Сразу же к нему спустился Шурка.

– О, братец, привет, – кивнул ему Семен.

– Сень, чего-то случилось? – внимательно смотрел на брата Шурка.

– Случилось! – кивнул Овчаров. – Янка там?

– Ну да… Но я слежу… – заверил братец. – Прямо так ухом к двери и торчу.

– Торчит он… Как еще соседи на тебя милицию не наслали? – ворчал Овчаров.

– Ты думаешь, могут? – с опаской покосился на дверные глазки соседей Шурка.

– Короче… – не стал разъяснять Семен. – Стоишь здесь… Ухом прямо. И если какой шум – срочно к нам, туда, ясно?

– Ну да, – кивнул Шурка, ничего не понимая.

– А теперь отойди, – потребовал Семен, нажимая на кнопку звонка.

Дверь, как и раньше, открыла Янка.

Семен отшвырнул девчонку в сторону и ворвался в комнату.

В комнате, развалясь на разложенном диване, грыз сухарики лысеющий мачо. По телевизору показывали какие-то дневные программы, и по всему было видно, что дяденька не скучал. Семен решил брать напором.

– Та-а-а-ак… С несовершеннолетней развлекаешься?! – с ходу накинулся он на хозяина дома, наводя на мужичка кинокамеру. – Развратные действия?! Тварь какая, а?! А ну, собирайся, быстро в милицию! У меня… Сейчас мы это заснимем… По всей строгости, гад, пойдешь!

– По какой строгости? – мгновенно осип бедолага. – Где вы… кх… Где вы здесь несовершеннолетнюю усмотрели? Это Яна… Моя… кх… моя невеста! Да!

– Невеста! А сколько ей лет, знаешь?! – Семена и в самом деле раздражал этот опустившийся, грязный мужик, который валялся на диване Сони и преспокойно грыз сухари, нимало не волнуясь о том, где и как сейчас проводят время его жена с дочерью. А может быть, у них и поесть нечего? Да замерзли, может быть?!

– Янка! Скажи, сколько тебе лет, – подозвал свою юную подругу Лачук.

– Семнадцать, – кротко опустила глазки Янка.

– Да ну на фиг… – испуганно обронил Лачук. В такое поверить он просто не мог. – Ты ж… Да ну на фиг!

– Короче, мразь, собирайся! – шипел Овчаров. – Я уже заснял тебя во всей красоте, хватит! И бегом за мной в ментовку! Бегом, я сказал!

– Погодите… Погодите… – не знал, что делать, Лачук. – Зачем же… Да не было у нас ничего! Вот те крест! Она говорила, что папа ругаться будет! На кой хрен в ментовку-то?!

– Как же это не было, солнце мое? – вытаращила глаза Янка. – А как же… А как же наш ребеночек?

– Какой ребеночек? – икнули оба мужика синхронно.

– Ах ты, сука! – кинулся на Лачука Овчаров. – Доигрался! Я ж тебя сейчас!

– Пусссти! – хрипел, задыхаясь, Лачук. – Врет она!

– Чего это вре-е-е-ет?! – с искренним возмущением уперла руки в бока Янка. – А кто говорил, что с женой разведется, и…

– Да он уже разведен, сволллочь… – пыхтел Овчаров, выкручивая руки старому донжуану.

– А-а-а-а! Я поня-я-ял! – прозрел вдруг Лачук. – Вы сговорились! То-то я смотрю, мне твоя рожа знакома! А?! Надурить меня решили, девку мне подсунули?!

– Кого?! Девку?! – завопила Янка.

И в эту же минуту в квартиру с невероятным шумом ворвался Шурка. Попросту вышиб двери.

– Всем стоять! – заорал он благим матом. – Руки на пол! На пол, я сказал!

– Опоздали мы, братуха… – поднял голову Овчаров. – Теперь быть тебе дедом!

У Шурки перекосилась физиономия.

– Кем мне быть?! – прошипел он и стал медленно надвигаться на распластанного на полу Лачука. – Это что я сейчас услышал? Быстренько обрадуй дядю, сообщи, что я ослышался…

Лачук перепугался не на шутку:

– Ян… А твой папа в самом деле авторитет, что ли? – с ужасом в глазах посмотрел он на любимую.

– А то, – равнодушно поправляла волосы перед зеркалом будущая мать. – Ты погоди, он сейчас тебя еще и пытать начнет, знаю я его…