– Шесть лет.

Рейчел немного успокоилась, поняв, что София не собирается обрывать разговор.

– И за это время он почти ничего не знал о Бритни…

– Зато он присылал подарки и деньги. Но вам не кажется, что ребенку нужно нечто большее? Ей нужен отец, а не деньги.

– Это правда, ребенку нужен отец, – согласилась Рейчел.

Марк слушал затаив дыхание.

– Похоже, дела плохи, – пробормотал он.

– Мне не на что было рассчитывать, – продолжала София, – он предпочитал мне свою работу. Целые недели, а то и месяцы проводил в разъездах. Он обещал мне все это оставить, когда родится ребенок, но это были пустые слова. Когда родилась Бритни, я поставила ему условие – мы или работа. Он выбрал работу. Он врал мне, что скоро все изменит, но так и не смог порвать со своим агентством. Он даже не знает, что у его дочери чудный голос. Настоящий ангельский голос.

– Ангельский голос, – эхом отозвалась Рейчел.

Марк покачал головой и произнес в трубку:

– Попробуем выиграть, Чак.

Рейчел взглянула на него и подумала, что где-то в Центральной Америке Чак мечтает о том, чтобы ему позволили заплатить тысячи долларов только за то, чтобы увидеть в записи школьный спектакль с участием дочери, которую он не видел уже несколько лет.

Она подумала о Джулии, о свадьбе, о ребенке, о тех событиях, с которыми было связано ее знакомство с Марком.

– А откуда вы знаете Чака? – спросила София. – Вы что, его подруга?

– Нет, – сказала Рейчел, – я его даже никогда не видела.

Тон Софии мгновенно изменился.

– Тогда почему вы пытаетесь ему помочь?

– Вы помните Марка Робинсона?

– Разумеется. Такой приятный, искренний, настоящий джентльмен. – Она рассмеялась несколько нервно. – Ему даже «нет» в лицо не скажешь. Удивительный человек.

– Представляю, – пробормотала Рейчел.

Джулия вздохнула:

– Бедняга Чак.

– А по-моему, он просто дурак, – сказал Гарри.

Марк молитвенно сложил руки и поднес их к губам:

– Как проходит дискуссия?

Рейчел не обращала внимания на все эти замечания, думая только о том, как ей переубедить Софию.

– И все-таки если бы вы согласились, то хорошо было бы всем, за исключением Чака.

– Это почему? – насторожилась София.

Рейчел обнадеживающе взглянула на Марка.

– Ну, ведь это не только выгодно с точки зрения финансов, но еще и сулит вам замечательные результаты. Школа сможет осуществить свой собственный видеопроект на таком высоком уровне. Для учащихся останется память на всю жизнь, их родители будут в восторге.

Она перевела дыхание. Джулия дернула Гарри за рукав. А Марк прервал разговор с Чаком.

– Представляете, как дети будут вам благодарны, – продолжала Рейчел, а особенно ваша дочь, ведь она мечтает стать певицей. А Чак? – Она на мгновение умолкла. – Ему только придется за все это заплатить.

– А сколько это будет стоить? – спросила София.

Рейчел улыбнулась:

– Я напишу все расценки и пришлю вам по факсу.

Джулия ободряюще кивнула, а Марк уже радовался победе.

– Чак, – сказал он тихо, – по-моему, мы выиграли.

Голос Чака прозвучал довольно холодно:

– Если ее это не устраивает, то пусть идет к дьяволу. Мне больше нечего сказать. Я увижу свою дочь, когда она станет взрослой. Вот тогда я все ей и расскажу.

Горечь, прозвучавшая в его словах, поразила Марка, он чувствовал, насколько жестоко поступала София. Именно ее поведение привело к такой сложной ситуации.

Марк рассеянно следил за тем, как бережно Гарри баюкает Эмили, глядя на нее с восторгом и обожанием. Он только теперь осознал, как сильно, должно быть, страдал Чак.

Как мог он объяснить своей бывшей жене, насколько важна его работа в Центральной Америке и как трудно ему оторваться от нее? Что третий день рождения дочери оказался менее важным событием, чем война в Сомали? А день, когда она пошла в школу, он вынужден был пропустить из-за войны в Боснии…

Неужели она могла ненавидеть его за это? Совсем не пытаться понять? Быть может, она уже и вовсе ничего не чувствовала к человеку, который когда-то играл столь важную роль в ее жизни и теперь взывал к ней с надеждой на понимание. Чак настолько отчаялся, что теперь уже его было невозможно успокоить. Когда-то он сделал свой выбор и теперь вынужден был принять его последствия. Жизнь устроена таким образом, что усидеть на двух стульях он все равно не смог бы.

– Так мы договорились, София? – спросила Рейчел. – Прислать вам факс?

София вздохнула, постучала по столу ручкой и наконец ответила:

– Хорошо, присылайте. Но только это должен быть действительно дорогой и профессиональный видеопроект. Вы меня понимаете?

– Разумеется, – уверила ее Рейчел и сделала Марку знак, что все прошло прекрасно. – Я пришлю описание и договор для школы сегодня же. А потом я приеду, и мы все обсудим.

– Вот что я хотела бы знать, – добавила София. – Вы имеете какое-то отношение к Марку Робинсону?

– Мы с ним друзья. А во сколько начинается школьный спектакль?

– В семь, – сказала София. – Послушайте меня. Вы уверены, что так и останетесь только друзьями? Хочу вас предупредить, что такие люди, как они с Чаком, не годятся для семейной жизни. Вы понимаете, о чем я говорю?

Рейчел оглянулась. Марк по-прежнему смотрел на нее, но на этот раз его взгляд был исполнен нежности и страсти, от которой все в ней вспыхнуло.

Они смотрели друг на друга, держа в руках телефонные трубки, прислушиваясь к голосам с другого конца линии, но все их мысли были совсем о другом. Рейчел почувствовала в это мгновение всю силу его любви, открытой и искренней, и ей вовсе не хотелось размышлять над тем, что говорила ей София. Все предупреждения казались бессмысленными и ненужными.

Неужели все, что им удалось завоевать совместно, то единственно бесценное, что существует в человеческих отношениях, стоило отвергнуть теперь из соображений простой безопасности, только для того, чтобы избежать возможной боли или разочарования. И в то же время она понимала, что такое чувство способно разбить ей сердце. Она читала это в его взгляде.

– Вы должны хорошо себе это представлять, – закончила свою речь София.

– Я представляю, – сказала Рейчел и улыбнулась, продолжая смотреть на Марка. – Все будет в порядке, – пообещала она и подтянула к себе со стола лист бумаги и ручку. – Когда же нам можно приехать, чтобы разместить аппаратуру?

Когда она положила трубку, Джулия подошла к ней с двумя бокалами вина.

– Ну, теперь можно выпить. Я переживала за Чака с тех пор, как услышала об этой истории от Гарри. И даже такой выход из положения хоть немного порадует беднягу.

Рейчел кивнула. Теперь победа была очевидна. И ничего удивительного не будет, если и Эмили вырастет победительницей, ведь она наследница Робинсонов, а они никогда не проигрывают.

Джулия подала ей бокал.

– Расскажи мне, что происходит с моим братом, может, я чем-нибудь могу помочь?

– Подожди, – попросила Рейчел, обернувшись к двери, в которую кто-то постучал, – я сейчас.

На пороге появилась женщина, которая сообщила что ее зовут Труди и что она сотрудник туристического агентства.

– Я говорила с мистером Робинсоном по поводу билетов в Майами. Он просил доставить их по этому адресу.

– Спасибо.

Рейчел повернулась к Джулии, когда та подняла бокал:

– За платье.

Рейчел махнула рукой, в которой держала конверт, и бросила его на стол.

– За Майами, – провозгласила она, взглянув на Марка, все еще говорившего по телефону и старавшегося как можно подробнее передать Чаку детали беседы Рейчел с его женой.

– Билеты на самолет, – прошептала Рейчел и снова повернулась к Джулии, чувствуя себя бесконечно счастливой.

Гарри дождался, когда Марк положит трубку.

– Только что тут побывала девушка из турагентства, – сообщил он, покачивая Эмили. – Я полагаю, ты что-то от нас скрываешь.

Марк прислонился к столу, не находя в себе сил пускаться в длительные объяснения, да и не видя в этом смысла.

– Честно говоря, ничего особенного. – Он протянул руки. – Дай мне ее подержать.

Гарри поднял руки и не двигался, пока Марк не взял у него ребенка. Эмили с любопытством разглядывала обоих мужчин.

– Она так смотрит, словно собирается разбить мое сердце, – заметил Марк.

– Это черта всех Робинсонов, – отозвался Гарри, озадаченно потерев подбородок. – И все же, Марк, не происходит ли у тебя чего-то серьезного?

– Да вроде нет.

Эмили слегка наморщила лобик точно так, как иногда это делал ее отец.

– Просто нам с Рейчел хорошо вместе проводить время.

– Не пытайся меня обмануть, – сказал Гарри. – Я психиатр и все отлично вижу. – Он слегка прищурился и оглянулся, пробежав взглядом по комнате. – И сказать по чести, я не вижу здесь женщины, с которой ты просто проводишь время, я вижу влюбленную женщину. – Он посмотрел на Марка. – И тебя, который тоже влюблен. Ведь влюблен, не отрицай.

Гарри произнес это так уверенно, что Марк не чувствовал необходимости отвечать ему, он нашел глазами Рейчел. Она улыбалась и, судя по выражению ее лица, была увлечена беседой с Джулией. Но сейчас она была совершенно не похожа на ту Рейчел, в чьи глаза он смотрел ночью, на ту женщину, которая так жаждала его любви.

Конечно, она не привыкла выставлять свои чувства напоказ, но она была слишком бесхитростна, слишком честна и открыта, чтобы ухитряться долго скрывать их. И хотя она до сих пор не говорила о них, любое его прикосновение, любой взгляд выдавали ее.

– Я ничего не делал для того, чтобы ввести ее в заблуждение, – сказал Марк, его голос внезапно стал суровым. Он откашлялся и добавил: – Она с самого начала знала, что все это продлится не дольше, чем мой отпуск, и никакой вины перед ней я не чувствую.

Эмили заплакала, и Марк принялся укачивать ее.

– Мы все это обсудили заранее, так что теперь ни у кого не может быть никаких претензий.

– Заранее. – Гарри улыбнулся. – Звучит совсем в духе Рейчел. По-деловому. – Он сунул руки в карманы и уставился в пол. – Но в то же время она романтик в душе и способна выбросить ко всем чертям все эти предварительные договоры.

Эмили рыдала все громче, и Марк нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

– Я тут ничем помочь не могу. Я ей никогда не лгал и ничего не обещал.

– А она просила тебя о чем-то?

Марк прошелся туда и обратно, стараясь убаюкать ребенка так, как это делал Гарри.

– Только один раз она попросила меня предупреждать ее, когда мне хочется уйти или побыть одному.

– Забавно, мы с Джулией так и думали. Правда, странно?

Марк повернулся к нему:

– Не пытайся заставить меня анализировать мотивы и переживания, дорогой мой доктор.

Эмили возбужденно барахталась и возмущалась. Марк наклонился и что-то прошептал ей на ушко. На минуту она прекратила плакать и посмотрела на него.

– Ты просто, прирожденная няня, – заметил Гарри.

– Это точно, – ответил Марк и разочарованно покачал головой, когда Эмили снова открыла ротик и заплакала. – Но только, похоже, этого недостаточно.

– Она очень чувствительный ребенок. И потом, она, наверное, проголодалась.

Он взял дочку у Марка и уютно устроил ее в своих объятиях, затем достал бутылочку с питанием и передал ее Марку.

– Нужно ее чуть погреть.

Марк отвел его на кухню и включил микроволновку.

– Когда ты уезжаешь? – спросил Гарри и присел на стул с Эмили на руках, дожидаясь, когда будет готов ее обед.

– Сразу же после конкурса. – Марк прошелся по кухне, стараясь успокоиться. Но кухня была слишком тесной, чтобы его прогулка хоть немного помогла ему. – Билеты в Майами уже есть, – продолжал он. – Я просил в агентстве не говорить ей лишнего.

– Так-то ты честен с Рейчел?

– Ты знаешь, что это совсем другое. – Он поставил стул рядом с Гарри и сел. – Ты отлично знаешь, какой образ жизни я веду из-за своей работы.

Гарри кивнул:

– Очень напоминает Чака и Софию.

– Перестань меня увещевать. Я и без тебя знаю, что есть случаи, когда любовь не могут разрушить даже постоянные расставания.

– Согласен, – сказал Гарри, и Марк вдруг заметил в его глазах больше сочувствия, чем ожидал. – Но Рейчел все же не похожа на Джоанну.

– Ты что думаешь, я сам этого не знаю? – Он встал со стула. – О такой женщине я всегда и мечтал, и все же я постоянно помню о том, что должен буду ее покинуть.

– Тогда не делай этого, оставайся, – предложил Гарри так, словно решить эту проблему было проще простого.

– И что дальше? – спросил Марк. – Делать новости для местной телепрограммы? Провести остаток жизни, снимая дог-шоу? – Он покачал головой и посмотрел на дверь. – Да я через неделю же сойду с ума.

– Тогда возьми ее с собой.