Лейк Оливия - Свадебный переполох, или Уроки взаимного приручения

– Сестричка, дорогая, ты опять за свое? – Ева непонимающе нахмурилась, а он посмотрел на все ту же старушку, но изрядно удивленную: – Ей в двенадцать лет поставили диагноз – патологическая тяга к вранью. – Он кивнул на золотой браслет на сморщенном запястье: – И клептоманию.

Старушка изумилась еще больше и сумку от Евы убрала подальше – перевесила на другое плечо.

– Что ты делаешь? – возмутилась Ева, когда она, оказавшись в центре небольшой площадки для танцев, уперлась носом ему в грудь.

– Танцую, или это у тебя проблемы с развитием? – съязвил Шон. Они медленно перебирали ногами среди немногочисленных пар – так себе танец.

– Я пошутила, – Ева подняла лицо к нему, разглядывая. – Не обижайся. – Они ведь никогда, или почти никогда, не были так близко при свете яркого солнца. У Шона был твердый подбородок с крохотной ямочкой, тонковатые, но красивые губы, пушистые ресницы и серый взгляд с поволокой. От него пахло горькими апельсинами, ментолом и чем-то острым – наверное, лосьон после бритья. Сегодня он был выбрит гладко и даже улыбался. А когда Шон улыбался, то был неотразим. Не для Евы, конечно. Она – кремень, а вот старушки семьдесят плюс могут усугубить свою аритмию.

– Я и не обижаюсь, дорогая сестричка.

– Шон, для родственников ты как-то сильно прижимаешься ко мне, – попеняла Ева, но попыток высвободиться не предприняла.

– С нашим послужным списком – инцест никого бы не удивил.

Ева рассмеялась, вспоминая лицо старушки, которая так и не получила свой поцелуй.

– А теперь начинаем наш аукцион! – услышали они, когда музыка резко оборвалась – ну что за организация! Кто так вообще делает!

– Все, мой выход, – сказала Ева, отстраняясь. – Надеюсь, меня не купит какой-нибудь фермер. – Она показала руки. – Маникюр свежий.

Шон только сокрушенно покачал головой. И почему женщины порой такие дурочки?.. Он подошел поближе к сцене: нужно проконтролировать этот аукцион. У него было золотое правило: возвращать туда, где взял. Еву он здесь не оставит: ни с фермером, ни с цветочником, ни даже с местным священником.

– Двадцать долларов! – прозвучала начальная ставка.

– Сколько?! – натурально возмутилась Ева. – Сто и ни центом меньше!

Она ослепительно улыбнулась и эффектно сняла резинку, позволяя длинным вьющимся волосам шоколадным водопадом укрыть точеные плечи.

– Двести, – крикнул кто-то.

– Двести двадцать!

– Двести пятьдесят!

Шон скривился. Так они до вечера отсюда не выберутся.

– Пятьсот долларов, – сказал он, приковывая к себе взгляд. Даже Ева застыла, хлопая хитрыми светлыми глазами.

Шон тонко улыбнулся. «Да, детка, правильно думаешь: ты станешь моей на сегодня», – говорил его взгляд.

– Пятьсот двадцать.

Шон оглянулся, отыскивая глазами неугомонного.

– Тысяча долларов, – сказал, чтобы сразу обозначить намерения – он спешит. У него большие планы на длинноногое чудо с пухлыми губками и невинно хлопающими глазками. Надо успеть проэксплуатировать ее как следует. Перевоспитание трудом, так сказать.

– Тысяча двадцать, – послышалось робкое слева.

Ну все, его терпение закончилось.

– Десять тысяч – и я забираю девушку и две сотни ваших орхидей! – крикнул мистеру Зигману, стоявшему на трибуне. Тот кивнул и ударил молоточком:

– Продано!

Ева ошеломленно сошла с помоста, с опаской поглядывая на Шона. Он снова отдал за нее деньги. Видимо, десять тысяч долларов какое-то кармическое число для них.

– Дорого ты мне обходишься, Ева Кьяри, – бросил, расплатившись с администрацией ярмарки.

– Я не просила тебя учувствовать в аукционе! – возмущенно заметила она.

– Не просила, но теперь ты моя.

– Никогда! – воскликнул Ева. – Это шутка! Несерьезно, просто благотворительность.

– Ева, – Шон остановился, глядя прямо ей в глаза, – я отдал за тебе десятку, так что изволь быть послушной и милой.

– И все? – с подозрением прищурилась она.

– Почти. – Она фыркнула. – От тебя требуется всего лишь говорить всем и в частности мне «да».

– Всем?

Шон кивнул.

– Да ты не в своем уме! – Ева резко развернулась. Он схватил ее за талию, привлекая к себе.

– Если сделка отменятся, то и орхидей не будет.

«Шантажист хренов!» – про себя воскликнула она.

– В пределах разумного! – поставила условие Ева.

– Идет, – улыбнулся Шон и, взяв ее за руку, повел к машине.

Они выехали из Нью-Хейвена около четырех дня: Ева была задумчиво недовольной; Шон, напротив, выглядел, как сытый кот, который поймал мышку, но есть не торопился.

– Ева, а о какой свадьбе мечтаешь ты? – поинтересовался он, спустя десять минут напряженного молчания.

– Так я тебе и сказала!

– Ты обещала быть послушной и милой.

– Я всегда милая!

– Что-то не заметил, – сухо проговорил Шон и, остановившись на светофоре, повернулся к ней: – Ты ведь хочешь быть послушной?

– Да, – нехотя выдавила Ева.

– И будешь со мной милой?

– Да.

– И отвечать на мои вопросы будешь?

– Да, – сказала Ева, но тут же оговорилась: – Но только в пределах разумного. Вдруг ты спросишь, какой у меня размер белья. Я отвечать не буду!

– И не надо. Я и так вижу. – Ева фыркнула. Шон улыбнулся еще шире. Довольный. – Поговори со мной.

– Хорошо, – с деланным недовольством начала она, хотя на самом деле ей было приятно просто разговаривать, болтать без ссор и негатива. – Если честно, я об этом даже не думала. Каждая свадьба для меня особенная. Про каждую я думаю, что вот эта точно самая лучшая, и я хочу точно такую. Вот сейчас ваша, – Ева улыбнулась, посмотрев на Шона. – Но я уже не первый год в этом бизнесе и знаю, что будет следующая свадьба, и она тоже будет великолепной. Ее ведь я организовываю! – подбоченилась она.

– Тебе нравится твоя работа? – спросил Шон.

– Да, нравится, но не знаю… Мне кажется, я к свадьбе, как к ритуалу, перегорела. Это для меня работа, а не праздник. Думаю, мой максимум – это поставить галочку в графе «согласна», – вздохнула Ева. – Но медовый месяц обязательно! – тут же добавила.

– А куда бы ты хотела поехать?

Ева прищурилась, внимательно рассматривая мужественный профиль. Зачем ему это? Собирает сведения, чтобы потом заказать ее киллеру?

– Тебе правда интересно? – с сомнением поинтересовалась, благоразумно умолчав про киллера – спорить не хотелось.

– Правда, – он мельком взглянул на нее, не выпуская из зоны внимания дорогу. – Правда.

– Тут ничего эксцентричного. Если зимой, то в горы. Летом к океану. Все банально, – пожала плечами Ева, кокетливо стрельнув в Шона глазами. Он хмыкнул и задумчиво провел пальцем по навигатору.

Ева отвернулась. Шон, конечно, тефлоновый для ее флюидов, кокетства и флирта. Он, вероятно, будет хорошим мужем. Это радовало, хоть женой была и не она. В мире, где практически каждый день получаешь пошлые авансы, верность и не зацикленность на сексе – приятное разнообразие. Ева приписала ему нравственных достоинств сверх всякой меры, не подозревая, что Шон напротив очень даже попадал под ее очарование, но усердно с этим боролся. Сейчас он не без удивления отметил, что Ева действительно может быть очень милой. Сексуальная и стервозная кошка-кобра может быть милым котенком. Любопытно.

– Заедем перекусить по дороге? – предложил Шон, разглядывая дорогу. – Скоро будет закусочная, хозяйка которой долго работала у деда. У нее самые лучшие пироги.

– Заманчиво!

Они остановились возле вполне стандартной придорожной кафешки с простым названием «У Терри». Ева вошла первая, с любопытством рассматривая уютный небольшой зал и редких посетителей – время глухое. Кремовая кожа, полированная стойка, аппетитный запах свежей выпечки и кофе.

– Шон, мальчик мой! – воскликнула полная чернокожая женщина и, вытерев руки о передник, поспешила им навстречу.

– Терри, здравствуй! – Он крепко обнял ее, чуть оторвав от пола. Женщина весело закряхтела, заливаясь смехом. – Познакомься, Ева Кьяри, моя старая знакомая.

– Ничего я не старая, – по привычке парировала Ева и пожала руку Терри.

– Присаживайтесь, сейчас я вас угощу.

– А ты почему сама разносишь заказы? – удивился Шон.

– А, – раздраженно бросила Терри, – официантка загуляла. Приходится самой.

– Так, давай присаживайся, а Ева тебе поможет.

– Что?!

– Ева?!

Одновременно воскликнули женщины.

– Ева – профессиональная официантка. – Шон ласково посмотрел на Еву: – Ты ведь хочешь помочь Терри?

– Конечно, хочу – ответила радостно – обещала ведь быть послушной и милой, – но взгляд был убийственным.

Пока Ева надевала передник и постигала азы должности «официант», Шон болтал с Терри о своем, с любопытством поглядывая в сторону новоиспеченной работницы.

Ева, кокетливо улыбаясь, подошла к крепкому мужчине – определено водитель большегрузов – и приняла у него заказ. Она весело щебетала и даже что-то советовала, а вот перед самим Шоном поставила кофе и большой кусок пирога, недобро зыркнув прозрачными светлыми глазами. Он ухмыльнулся и сделал глоток крепкого эспрессо, надеясь, что Ева туда не плюнула – с нее станется! Шон принялся за пирог, а она тем временем подошла к шумной компании тинейджеров, ввалившихся в закусочную.

– Эй, крошка, принеси нам колу, картошку и по гамбургеру.

Ева смерила их недовольным взглядом, но пошла сообщить о заказе. Тупые тестостероновые малолетки – боль любой мало-мальски симпатичной взрослой девушки.

– А ты зачетная, – сказал один, когда она принесла им напитки. – Хочешь с нами затусить?

Ева застыла на мгновение, взглянув на Шона, сидевшего через два столика от них, и выдавила:

– Да.

– Слышь, – пихнул пацан локтем друга, – она сказала «да»!

Ева закатила глаза! И зачем она в это ввязалась?! Но пока ее жизни и здоровью ничего не угрожает – надо выполнять условия сделки.

– А грудь покажешь? – засмеялся рыжий зубоскал. Такому сначала ногти подстричь и зубы почистить, а потом уже о сиськах думать. Да, Ева была злой и ни капельки не стыдилась этого!

– Да.

Тинейджеры взревели от переизбытка эндорфинов – не каждый день появляется возможность сиськи увидеть.

– А задницу можно потрогать? – спросил самый молчаливый и по виду самый отбитый из друзей.

– Попробуй – и я тебе сломаю руки, – Шон появился сзади, нависая над столом грозовым туманом. – И ноги.

Он неделикатно бросил поднос на стол и, взяв Еву за руку, повел на кассу.

– Ты везде находишь неприятности, – сухо констатировал Шон.

– То есть я еще и виновата?!

– Ты конечно! Само твое существование как вызов для мужчин.

– И для тебя? – кокетливо спросила Ева.

«Для меня в особенности», – подумал Шон, а вслух сказал:

– Ева, ты же знаешь, что не в моем вкусе.

Она на мгновение, пока он не видит, позволила себе расстроенно опустить глаза, затем смешливо фыркнула:

– Знаю-знаю: миллионеры предпочитают блондинок. – А что, так и есть: все известные ей дамы сердца Шона были светленькими, куда ей темноволосой и загорелой итало-американке.

Он открыл пассажирскую дверь и помог ей устроиться на сиденье, прежде чем ответить:

– Да что ты знаешь о миллионерах и их желаниях. – Шон наклонился, задевая локтем бедро Евы, помогая с ремнем безопасности. А она задумалась: Натан – один из наследников миллионов деда Пристли и «ГлобалКэпитал», и Ева кое-что интересное о его предпочтениях знала, поэтому с чистой совестью и очень томно, с придыханием, ответила:

– Кое-что знаю.

Шон хлопнул дверью. Видимо, нервно обдумывал со сколькими миллионерами она успела переспать к двадцати шести годам.

– Домой? – с надеждой поинтересовалась Ева, когда они выехали со стоянки.

– День, еще не закончился, моя дорогая Ева.

– Я не твоя, – поправила она.

– Моя. Ровно до двенадцати часов.

– Как Золушка прям, – нервно заметила она, перебирая в уме варианты эксплуатации человека человеком, которые придумал для нее Шон. И ни один ей не нравился.

– Что, уже выметаться? – деловито поинтересовалась Ева, когда они остановились на парковке большого супермаркета. – До дома не подвезешь, значит, – она преувеличенно громко вздохнула и взялась за ручку, собираясь улизнуть, но Шон успел заблокировать двери, отрезая пути отступления. – Ну, чего тебе?

– День еще не закончился.

– Что мне сделать? Помыть машину? Выгулять собаку? Что?

– Приготовь мне ужин. Я устал питаться в ресторанах.