– Я никогда не смогла бы тебя ненавидеть. – Она крепко обняла его за шею и поцеловала в щеку. – Но в свадебное путешествие я поеду! – с наигранной веселостью заявила Эмили. – Мне необходимо отдохнуть.

– А я тогда кинусь в бой и объявлю всем, что свадьба отменяется.

– Нет, – покачала головой Эмили, – я скажу, а тебе нужно торопиться. Ева сегодня улетает в Милан. Я не знаю во сколько, но лучше подстраховаться и найти ее.

– Ты самый лучший человек, – Шон взял ее лицо в свои руки. – И ты всегда будешь моей семьей. – Он легонько коснулся ее губ и, ободренный слабой улыбкой, вышел, не увидев, как слезы покатились из ее глаз, но Эмили их быстро вытерла: у нее будет время поплакать, а сейчас нужно держаться. Держаться она умела лучше всего!

А Шон, стараясь не встречаться с вопросительным взглядом матери Эмили, выскочил на улицу и забрался в машину. Он снова набрал Еву, уже с другого номера, но телефон был вне зоны действия. Ехать к ней домой или чекать авиакассы?

– Где же, где же… – Он открыл бардачок и нашел визитницу. Когда он заявился в свадебное агентство, подружка Евы всучила ему свою карточку, и Шон даже ее не выкинул. – Вот! – Он набрал номер и приготовился ждать.

– Мистер Пристли! – ответили практически сразу. – Здравствуйте, мы как раз обсуждали как все замечательно получилось! Церемония будет фантастической! И…

– Сара! – достаточно категорично оборвал Шон. – Успокойтесь, свадьбы не будет.

– Не будет?! – Ему показалось, что она за сердце схватилась. – Как не будет?! Когда не будет?!

– Это неважно сейчас. Лучше скажите, где Ева? Во сколько у нее самолет?

– Ева? Эм… Точно не помню, около полудня вроде бы. Но что…

– Аэропорт Кеннеди?

– Да, но послушайте…

Шон уже отключился и ударил по педали газа, не думая, насколько его решение дестабилизировало Сару и все агентство. Она даже прокляла день, когда согласилась взять на себя проведение, теперь все шишки посыплются на нее. Отмена не их проблема, и гонорар им заплатят, но… Сара посмотрела на телефон: звонить Рине или пусть отдохнет? У нее была тяжелая неделя, а известие, что свадьба не состоится, и жених, вероятно, убежал из-под венца вслед за свадебным организатором за океан, просто добьет ее.

Пока Сара мучилась моральными дилеммами, Шон гнал в аэропорт: у него в запасе примерно полтора часа, а с пробками – совсем кисло. Он набрал еще один номер.

– Нат, привет, – больше он ничего не успел сказать.

– Ну что, вас можно поздравить?

– Мы с Эмили отменили свадьбу…

– Как?! В смысле?! Почему?! Неужели ты в Еву втрескался?!

– Да, втрескался, – Шон выбрал последний вариант: быстро и в принципе отвечает на все вопросы.

– Ну ты даешь!

– Ладно, удивляться потом будешь. Я еду в аэропорт: заедь ко мне, брось в чемодан что-нибудь из одежды и обязательно мой ноутбук. Отправь его в Милан. Адрес скину позже.

– Окей, – ответил Натан, все еще не переваривший информацию.

– И Нат, – Шон замялся, – поговори с родителями, объясни. Не хочу, чтобы они гадали о причинах. Расскажи, что знаешь, а дальше я сам.

– Не волнуйся, прикрою. И удачи тебе. Вам. Еве привет.

Шон влетел в аэропорт и сразу бросился к табло. Да, времени у него в обрез. Возле стойки «22» уже не было никого – регистрация на рейс закончилась. Но кто-то из сотрудников авиакомпании еще копошился рядом.

– Здравствуйте, мэм, – выдохнул он, стремительно затормозив возле ленты для багажа. – Мне нужен билет на этот рейс.

– Сожалею, сэр, но я уже закрыла кассу.

– Мисс, – Шон бросил взгляд на бейдж, – Лойс, мне очень нужно попасть на этот рейс. Это вопрос жизни и смерти. – Он обезоруживающе улыбнулся и посмотрел так, словно перед ним самая потрясающая красавица в мире.

– Хорошо, я гляну, есть ли билеты, но ничего не обещаю.

– В первый класс, пожалуйста.

– Шутите! – воскликнула она и запорхала пальцами по клавишам. – Вам повезло, если так можно сказать: остался один билет в экономе и тот в хвосте возле туалета.

– Точно последний?

– Боюсь, что да.

– Оформляйте, – Шон отдал ей паспорт, рассыпаясь в комплементах и благодарностях.

– Бегите, мистер Пристли, – сказала девушка, вручив документ и билет. – Я позвоню, чтобы посадку не закрывали.

Шон буквально пробежал паспортный контроль – хорошо, что он налегке – и услышал:


Заканчивается посадка на рейс АА9546 «Нью-Йорк – Милан»


Шон влетел в рукав самый последний, но пассажиры пока только рассаживались и многие еще стояли в проходе. Он пробирался внутрь, а к губам приросло: извините, простите. Единственное, на что надеялся, что Ева действительно на этом рейсе, но пока ее не видел. Шон резко обернулся, мельком заметив платье цвета фуксии. Он победно улыбнулся. А говорила, что носить этот цвет больше не будет! Толпа пронесла его мимо ее кресла, и теперь Шон пробирался обратно. Он был почти рядом, когда перед лицом возникла стюардесса.

– Сэр, присаживайтесь, не задерживайте пассажиров. Это ваше место?

Нет, черт возьми! Его кресло находилось в самой жо… в хвосте, в общем. И сейчас это равносильно на другой планете.

– Да, – он присел. Пусть не рядом, но позади это уже ближе, чем могло бы быть. – Ева, – позвал шепотом. Ответа нет. – Ева, – он легонько пропустил ее волосы сквозь пальцы, и она встрепенулась, резко оборачиваясь.

– Шон?! – ударила пальцем по наушнику, ошарашено его разглядывая. – Ты как здесь? Почему?

– Я лечу в Милан.

– В Милан?! Вы ведь на Карибы собирались! А где… – Ева осмотрелась и удивленно выдохнула: – Ничего не понимаю.

– Мистер, извините, но это мое место, – к ним подошел пожилой мужчина и стюардесса.

– Сэр, покажите, пожалуйста, ваш билет.

– Да, извините, я действительно занял ваше кресло, – он отдал корешок от билета стюардессе, – но, возможно, мы могли бы поменяться?

– У вас место в самом хвосте, – сказала она, отдавая билет.

– Ой нет! – тут же отказался мужчина, а Шон потянулся к бумажнику.

– Сэр, – дружелюбно улыбнулся и достал всю наличность. Четыреста долларов – неплохо. – Это доплата за неудобство. – И ослепительно улыбнулся стюардессе: – Мисс, узнайте, нет ли свободных мест в первом классе, мало ли что.

– Конечно, мистер?..

– Пристли.

– Щедро, – прокомментировала Ева, когда они остались в относительном одиночестве.

– Ева, я хотел сказать… Черт, мне так много надо тебе сказать. – Шон поднял голову и заметил, что ее сосед с интересом повернулся и ждет продолжения. Они ему что, сериал показывают?!

– Я могу поменяться с вами, – сказал любопытный пассажир, – за доплату, естественно, – еще и меркантильный.

– У меня больше нет наличных, – сухо отозвался Шон.

– Зато у вас часы хорошие.

Шон бросил взгляд на золотой «Ролекс». Ну да, ничего так. На самом деле и черт бы с ними, но это подарок матери на двадцатипятилетие.

– Мистер Пристли, – стюардесса снова материализовалась возле него, – в первом – мест нет, а вот в бизнес-классе одно свободно.

Шон посмотрел на Еву, которая насмешливо вздернула бровь, вероятно, уже выпроваживала его.

– Пересадите, пожалуйста, этого достопочтенного джентльмена, – он указал на любопытного соседа и отдал свою кредитную карту.

Через две минуты Шон совершенно неудобно устроился возле Евы. А куда, интересно, она ноги свои умопомрачительные засунула? Свободного пространства же нет вообще!

– Привет, – сказал, повернувшись к ней, словно они только что встретились.

– Привет, – шепотом ответила Ева. – Шон, что происходит?

– Происходит то, что я люблю тебя, Ева Кьяри. И я очень торопился тебе это сказать.

– Любишь меня? Но этого не может быть! – Ева не верила. Да как поверить-то!

– Может, – он провел костяшками пальцев по ее скуле. – И я очень надеюсь, что ты тоже любишь меня и не бросишь ночью в аэропорту. – Шон демонстративно обвел себя руками. – Вот я весь! Пустишь переночевать?

– Не знаю, – Ева надменно вскинула подбородок. – Все зависит от того, как ты будешь вести себя следующие девять часов.

– Клянусь, – он накрыл ее ладонь своей, и они переплели пальцы, – я буду вести себя очень плохо, – шепнул и склонился к ее губам, жадно впиваясь в них. Ева была довольна ответом.

Глубокой ночью или ранним утром – зависит от того, как посмотреть – Ева забрала ключ в почтовом ящике, код от которого прислала в сообщении синьора Марини. Они поднялись на четвертый этаж – пользоваться старым лифтом, двери которого нужно раздвигать самостоятельно, да еще и деньги за это платить, не рискнули – и вошли в квартиру.

Все оказалось именно так, как на фотографиях. Небольшая, но очень уютная и чистая квартира на последнем этаже. Шон поставил чемоданы в гостиной, а Ева сразу отошла к дверям на балкон. Двустворчатые, деревянные, с прозрачными тюлевыми занавесками, а за окном мощеная камнем улочка, узкая и тихая.

– Смотри как здорово! – шепнула Шону, который подошел сзади и обнял ее за талию, зарываясь носом в волосы.

– Балкон в гостиной выходит на площадь.

– Пьяцца Сан-Бабила, – упражнялась в итальянском Ева.

– Устала? – шепотом спросил он.

– Нет, – Ева повернулась и обняла его за шею. – Голодный?

– Очень. – Его ладони тут же оказались на ягодицах.

Ева улыбнулась и, взяв Шона за руку, повела на кухню. Она до сих пор не могла поверить, что такое возможно. И дело было не только в его признаниях, хотя это тоже было ошеломительно. Но то, что за девять часов полета они с Шоном из заклятых ненавистников превратились в верных обожателей – просто стрелой в сердце. Купидон явно сегодня в ударе! Это невероятно, но они поняли друг друга! Они общались так, словно были друзьями всю жизнь, а вот взглядами обменивались, как давние любовники, которым очень, очень хорошо вместе.

– В холодильнике должна быть еда. Самое необходимое, правда, – Ева открыла его и, улыбнувшись, достала бутылку вина.

– Да, без этого девушке никуда.

– Есть еще прошутто, сыр и оливки – живем!

Шон подошел ближе и притянул Еву к себе.

– Я бы сначала в душ, – он поцеловал ее в губы и забрался ладонями под юбку. – Может, вместе?

– Может, – шепотом ответила Ева. Сейчас они могут принадлежать друг другу: на час или на всю жизнь – совершенно неважно. Иногда даже мига достаточно.

Шон подхватил ее на руки и понес к белой двери, которая, вероятно, вела в ванную. А-н нет. Это крошечная гардеробная. Две минуты поисков, и они абсолютно голые стояли под теплыми ласковыми струями. Они не изучили друг друга и не присматривались, напротив, они тянулись за смелыми ласками, словно голодающие за пищей.

Ева нетерпеливо опустилась вниз и приникла губами к крупной рубиновой головке. Солоноватый и терпкий – именно такой, как Ева представляла. Она не смогла вобрать его до конца, поэтому водила языком по всей длине и помогала себе рукой. Шон, зарывшись пальцами в мокрые волосы, прерывисто дышал и смотрел на нее: проводил членом по губам и как зачарованный наблюдал за ее языком.

– Не могу больше, – он рывком поднял Еву и впечатал в стену, жадно накрыл губы и, закинув ее ноги себе на бедра, нетерпеливо, со стоном, ворвался внутрь.

Его движения не были резкими и короткими, наоборот, мучительно томными. Шон неспешно, растягивая удовольствие, скользил внутри, наполняя ее до предела, пахом надавливая на клитор. Ева была так возбуждена, что каждое движение, как по оголенным нервам. Ее стоны были тихими и порочными, прямо ему в ухо, чтобы знал, как ей хорошо сейчас, и что он все делает правильно. Оргазм накрыл с головой, заставив вжаться ногтями в широкую спину. Шон, впившись пальцами ей в бедра, сделал еще пару толчков и резко вышел, кончая ей на живот.

Этой ночью спать не пришлось: они еще долго целовались и мылись, потом перекусили и снова занимались любовью, не тратя время на разговоры. Только к следующему вечеру Ева решилась спросить:

– Шон, – она провела пальцами по его груди и, сложив руки, посмотрела прямо в глаза, – ты надолго в Милан? – зашла очень деликатно.

– У меня же медовый месяц.

– Так ты на месяц?

– На две недели.

Ева хмыкнула. Ох уж эти трудоголики!

– А я на год, – нарочито весело произнесла она и добавила: – Как минимум.

– Целый год пицца, паста и моцарелла – не так уж и плохо!

Ева задумчиво кивнула. Видимо, она очень тонко намекает. Но как напрямую спросить, что будет с ними. Это разовая акция, или у нее абонемент на Шона Пристли?