Надин Миллер - Сватовство по ошибке

– Скажите, Мэдди, вы умете править лошадьми?

– Править лошадьми? Но зачем?..

– Видите ли, мы все еще слишком близко к Лиону, и останавливаться рискованно. А мне нужно поспать.

Мадлен испуганно уставилась на него:

– Я никогда не правила лошадьми, мсье! Благородная девушка не обязана владеть этим искусством!

– В Лионе, возможно, и не обучают, но в Лондоне все иначе. – Тристан пожал плечами. – Ладно, сейчас самое подходящее время научиться. Эта старая лошаденка смирнее дойной коровы.

Тристан передал поводья своей спутнице.

– На самом деле все очень просто. Если хотите повернуть направо, натяните правый повод, а если налево – левый. Если хотите остановиться, натяните оба повода и скажите: “Тпру!”

И без лишних слов Тристан откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и тотчас же уснул.

Мэдди отчаянно вцепилась в поводья. К счастью, дорога впереди была прямая, как копье, и лошадь спокойно трусила по ней без всяких напоминаний.

К концу первой мили Мадлен уже пришла к выводу, что мсье Тибальт ее не обманул: чтобы править этой лошаденкой, требовалась только крепкая рука и капля здравого смысла. К концу следующей мили девушка даже позволила себе расслабиться и слегка разжать онемевшие пальцы.

Но это была ошибка. Почему-то пробегавший мимо заяц выбрал именно этот момент, чтобы выскочить на дорогу прямо перед носом у лошади. С криком ужаса Мадлен резко натянула поводья. Старая кляча остановилась как вкопанная, а мсье де Лапэн, благополучно добравшись до цели, обернулся и презрительно сморщил нос, словно желая сказать: “Неужели ты думаешь, что молодой здоровый заяц не в состоянии увернуться от какой-то дряхлой лошаденки?” И на прощание поведя ушами, скрылся в кустарнике. 1

Судя по тому, как фыркнула старая кляча, она была крайне недовольна тем, как Мадлен обращалась с поводьями.

– Прошу прощения, мсье де Шеваль, – сокрушенно проговорила девушка. – Я вовсе не хотела доставить вам неудобство. Не подумайте, Бога ради, что я пыталась вырвать вам зубы. И вообще… клянусь, больше ничего подобного не повторится. Можете спокойно продолжать свой путь.

Лошадь не двигалась с места.

Самым сладким голоском, на какой она только была способна, Мадлен продолжала:

– Пожалуйста, мсье де Шеваль! Нам надо двигаться дальше. Понимаете, Корсиканец идет по следу!

Лошадь фыркнула и дернула ушами, но не оторвала копыт от земли.

Хотя Мадлен была уверена, что упрямая кляча родилась, выросла и состарилась во Франции, она попробовала обратиться к ней по-английски, по-итальянски, а затем и по-немецки – просто на всякий случай. Бесполезно.

Мадлен поняла, что лошадь не сдвинется с места до тех пор, пока не услышит правильную команду. Но этот болван англичанин научил ее только останавливать лошадь и не сказал, как заставить ее вновь пуститься в путь.

Отчаявшись, девушка потрясла за плечо своего спутника, по-прежнему мирно дремавшего рядом с ней.

– Проснитесь, мсье, – попросила она. – Вы мне нужны!

И тут, к ее немалому изумлению, этот чудной англичанин, не открывая глаз, поймал ее за руку, прижал к губам ее пальцы и нежно провел языком по ее ладони, от чего у Мадлен по всему телу разлился огонь.

– Спите, дорогая, – бархатным голосом промурлыкал он. – Я удовлетворю ваше желание утром.

Мадлен отдернула руку. Мсье Тибальту снилась женщина. Наверняка его жена, поскольку ему снилось, что они спят вдвоем. Лицо Мадлен вспыхнуло от смущения. Даже невинной девушке нетрудно было догадаться, как он истолковал ее просьбу.

Мадлен задумчиво потерла ладонь, все еще пылавшую от прикосновения его языка. Почему-то раньше ей не приходило в голову, что этого англичанина с дьявольскими глазами и сатанинским темпераментом в Лондоне могла дожидаться жена.

В следующее мгновение Мадлен задумалась о том, какая женщина могла согласиться связать свою жизнь с таким ужасным человеком.

А затем ей стало любопытно, какую женщину этот бесчувственный наглец мог найти настолько желанной, что сделал ее своей женой. И, наконец, оставался третий вопрос: какими чарами эта женщина (кто бы она ни была!) сумела превратить рычащего тигра в мурлычущего котенка?

Неустанный цокот копыт и во сне преследовал полумертвого от усталости Тристана Тибальта. И даже сквозь сон он чувствовал, что экипаж едет слишком медленно. О чем только думает эта глупая девица в стране, кишащей бонапартистами, которые уже наступают нам на пятки?!

Тристан повернул голову и с трудом приоткрыл один глаз. Сиденье рядом с ним было пусто, поводья лежали на дверце кабриолета. Но почему тогда экипаж все-таки движется?! Стряхнув с себя остатки сна, Тристан распрямился и уперся взглядом в кудрявый затылок Мэдди, которая шла рядом с едва плетущейся лошадью, ведя ее под уздцы.

– Черт подери! Что вы делаете?! – вскричал Тристан.

Мэдди остановилась.

– По-моему, это вполне очевидно, – проговорила она, пылая негодованием. – Я веду эту злосчастную скотину. Стоило ей остановиться, как тронуться с места и идти дальше она уже не желала без волшебного слова, которое вы не удосужились мне сообщить.

– Вы что, не могли щелкнуть поводьями и крикнуть: “Но!” – Заметив, что с губ девушки уже готов сорваться раздраженный ответ, Тристан примирительно поднял руку. – Знаю, знаю. Женщин вашего положения не обучают языку кучеров. Садитесь, – нетерпеливо добавил он. – Надо оторваться подальше от Корсиканца, пока не стемнело.

Усталым взглядом он проследил за тем, как Мэдди усаживается в кабриолет и машинально расправляет на коленях штаны, словно до сих пор носила юбку. Да, штанов и короткой стрижки явно недостаточно, чтобы скрыть рвущуюся наружу женственность Мадлен Харкур. Когда она придет в хорошее настроение, надо будет ей об этом напомнить.

– Полагаю, вы не пожелаете объяснить мне, почему вы сказали “волшебное слово”, из-за которого лошадь остановилась? – Тристан щелкнул поводьями и пустил старую клячу проворной рысью.

– Не пожелаю.

Тристан заметил ее смущение и почувствовал, как губы его против воли растягиваются в улыбке.

– Я так и знал. Но мне было бы весьма интересно узнать, почему вы предпочли идти пешком, а не разбудить меня.

Бледные щеки Мадлен снова окрасились румянцем.

– Я пыталась, но вы не проснулись. Вам снился сон. – Она оглянулась по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает. – Кажется, вы видели во сне свою жену.

– Мою жену?! – обычный баритон Тристана от изумления превратился в тенор. – Какого дьявола вам пришло в голову, что я женат?!

Румянец на щеках Мадлен вспыхнул еще ярче.

– Вы говорили во сне. Само собой, я предположила, что женщина, к которой вы обращались так… так интимно, должна быть вашей женой.

На сей раз настала очередь Тристана смущаться. Что же такое ему снилось? И кто?.. И что он такого сказал?.. Почему Мэдди была так шокирована?.. Совсем пав духом, Тристан припомнил кое-что из тех ночных постельных бесед, которыми так восхищалась его постоянная парижская любовница Минни. Дай Бог, чтобы у него не сорвалась с языка подобная чушь!

Я не женат, – отрезал он. Пусть эта скромница сама делает выводы… чем она и занялась, судя по неодобрительной гримасе. Ну и черт с ней! Пусть думает что хочет! Тристан привык иметь дело с опытными женщинами, а не с невинными девицами, шарахающимися от любого неосторожного слова, даже сказанного во сне.

Следующий час они ехали в напряженном молчании. Никто не желал открывать рот первым до тех пор, пока Тристан, наконец, не заметил, что лошаденка уже давным-давно нуждается в отдыхе.

– Нашей четвероногой подруге пора перекусить и напиться. Да и нам не мешает, – проворчал он. – Я уже не помню, когда в последний раз ел.

Экипаж остановился у яблоневого сада, вдоль которого бежал маленький ручеек. Торопливо выбравшись из кабриолета, Тристан поправил неудобную сутану, запутавшуюся в ногах, и распряг лошадь.

– Если вы будете так любезны и возьмете сумку, я отведу лошадь к воде, – бросил он через плечо своей спутнице.

Мэдди не ответила, но к тому времени, как Тристан покончил с водопоем, она уже расстелила на берегу ручья дорожное одеяло и разложила на нем хлеб и сыр.

Солнце пригревало по-весеннему, кристально-прозрачная вода ручейка плескалась под дуновениями легкого ветра. Отличный день для пикника! И Тристан невольно вернулся мыслями к таким же пикникам, на которые много лет выезжали обитатели Уинтерхэвена. Только на тех прогулках царили шутки и смех, иногда даже звучали песни, а леди Сара аккомпанировала на гитаре.

А здесь обед проходил в полном молчании. Только ветер чуть шелестел в яблоневых ветвях, да пара малиновок шумно возмущалась тем, что люди вторглись в их владения и мешают им строить гнездо. Но Тристан понимал, что, каким бы мирным ни казалось это местечко по сравнению с бурлящим мятежным Лионом, его придется покинуть, как только дряхлая кляча придет в себя.

Но пока еще было время, Тристан вытянулся во весь рост на влажной траве, подложив руки под голову. Спутница его продолжала сидеть, выпрямив спину, словно аршин проглотила. Отвернувшись, она устремила взгляд куда-то вдаль, где простирались открытые луга.

Тристан мрачно разглядывал ее застывший профиль.

– Если вас что-то беспокоит, Мэдди, лучше поговорить об этом сейчас, пока никто не может услышать разговор, не приличествующий священнику и служке. У нас впереди еще долгий путь. Нам и так придется трудно. Незачем осложнять наше положение из-за каких-то глупостей. Тем более что я даже вспомнить не могу, что мне снилось.

Мэдди повернулась и, прищурившись, уставилась ему в лицо.

– Ваши эротические сновидения меня не интересуют, отец Тристан. И для меня совершенно неважно, кто вам снится. Просто этот эпизод лишний раз укрепил меня во мнении относительно всех мужчин без исключения.

– Которое, судя по всему, весьма низко. – Тристан сорвал травинку и задумчиво принялся ее жевать. – Как же я могу перед вами оправдаться, не имея даже смутного представления о том, чем именно оскорбил ваш невинный слух? Могу сказать только одно. Я никогда не пытался казаться святым, но я и не дьявол, как бы ни был похож на него. Я не представляю собой ни малейшей угрозы для вашей добродетели, Мэдди, если именно это вас волнует.

– Меня волнует, мсье, что все мужчины – коварные создания. Единственное, что мне о них известно, это то, что на самом деле они все не такие, какими кажутся. – В голосе Мадлен явственно слышались горечь и обида. – Как я могу доверять вам, если даже мой дед целых пятнадцать лет обманывал меня по поводу моего отца?!

Ах, так вот с чего все началось! Тристан почувствовал легкий укол досады. Почему женщины вечно кружат вокруг да около, как коршун над добычей, прежде чем, наконец, решатся дойти до сути дела?! У смертного одра Мадлен с такой легкостью отмахнулась от признания старого графа, что Тристан решил, было, что она пропустила эту исповедь мимо ушей. Но теперь стало очевидно, что ложь деда на самом деле до глубины души уязвила девушку.

– Даже мне, совершенно постороннему человеку, совершенно очевидно, что граф де Наварель был испуганным стариком, который боялся потерять вас – единственное близкое существо на этом свете, – негромко проговорил Тристан. – Это, разумеется, не означает, что он поступал правильно. Но испуганные мужчины, как, смею заметить, и женщины, часто совершают поступки, недостойные их.

Мэдди вздернула подбородок уже знакомым Тристану движением; он начинал подозревать, что так эта девушка скрывает свои подлинные чувства.

– И что же? Значит, теперь, через пятнадцать лет, в течение которых я не получила от своего отца ни единой весточки, я должна поверить, что он якобы заботился обо мне все это время? Не слишком ли это трудная задача, мсье?

– Я встречался с Калебом Харкуром лишь однажды, когда он пригласил в свою контору в лондонских доках меня и моего брата, пятого графа Рэнда. Сообщить вам о нем я не могу почти ничего. Но одно могу утверждать наверняка: он настолько искренне желает, чтобы вы вернулись к нему, что готов ради этого на немыслимые поступки. – Тристан почувствовал укол совести из-за того, что вынужден скрывать от нее самую главную часть плана Харкура, однако слово чести есть слово чести, а Харкур заставил Тристана перед отъездом поклясться, что тот ни словом не обмолвится Мадлен о предстоящей ей свадьбе с Гартом.

– Какие немыслимые поступки, мс… отец Тристан?

– Пока мы с вами наедине, можете называть меня просто Тристаном… а ответить на этот вопрос сможет только ваш отец.

– Отлично! Тогда ответьте мне на другой вопрос, если сможете. Чего ради английский лорд рискует жизнью, чтобы вернуть дочь простому купцу? Моя мать рассказывала мне, до какой степени титулованные аристократы в Англии презирают купечество!