Джоди Хедланд - Свет твоих глаз

Пьер улыбнулся шире и привлек к себе так близко, что их тела соприкоснулись. А затем склонился к ней и с той же обезоруживающей улыбкой едва ощутимо коснулся губами ее губ. Анжелика почувствовала, как сжимается что-то в животе, сменяясь огнем, который делает ожидание поцелуя невыносимым.

Анжелика обняла его за шею, поднялась на цыпочки и бесстыдно прижалась, не оставляя Пьеру иного выбора, кроме как прекратить дразниться и поцеловать ее по-настоящему.

Он тихо засмеялся, словно добился от нее того, что хотел. И дал ей то, чего хотела она. Его губы страстно вовлекли ее в поцелуй. Пьер не отпускал ее, целуя, пока они оба не начали задыхаться.

А затем – слишком уж рано – он отстранился и склонил голову, наблюдая. Колени Анжелики подогнулись, но сильные руки Пьера не позволили ей упасть.

Он улыбнулся.

– Как по мне, так это было немного больше, чем просто дружеский поцелуй.

– Разве что немного, – с трудом выговорила она.

– Признайся. Ты меня тоже любишь.

Анжелика взглянула ему в глаза.

– Я люблю тебя, Пьер. Я люблю тебя больше жизни.

– Тогда давай поженимся, – прошептал он. – Ничто не сможет нам помешать. Я хочу остаться с тобой на острове.

– А как же твоя торговля?

– Возможно, когда-то она и была у меня в крови. Но теперь я хочу одного: быть с тобой.

Искренность этих слов отразилась в его глазах, и Анжелика не сумела придумать ни единого аргумента против. Она отбросила терзавшие ее сомнения. Больше она не станет ему отказывать.

– Скажи, что станешь моей женой, – попросил он, пощекотав носом ее щеку.

– Да, Пьер. Да, я стану твоей женой.

Услышав ее ответ, Пьер отстранился.

– Станешь?

Его глаза были полны такого радостного удивления, что она не могла не улыбнуться в ответ:

– Стану.

– И ты говоришь так не просто потому, что я хорошо целуюсь?

Она рассмеялась.

– Ну конечно же, только поэтому. С чего бы еще мне хотеть выйти за тебя замуж?

– Ну, давай подумаем. Потому что ты считаешь меня очень красивым, веселым и милым. И потому что я могу готовить тебе самую вкусную фаршированную рыбу на свете.

– А еще ты очень скромный, – поддразнила она.

– И это тоже.

Его страстный взгляд не отпускал ее.

И когда Пьер склонился, чтобы снова поцеловать ее, его губы дрожали от предвкушения. Анжелика со всхлипом подалась вперед, жадно отвечая на поцелуй.

Внезапно со стороны дома раздался целый хор криков, заставив Пьера резко замереть. Он недоуменно уставился на черный проем двери.

Оркестр прекратил играть, музыку сменили отрывистые громкие приказы.

Из форта раздался резкий сигнал горна, раскатившийся над городом и заливом. Они непроизвольно взглянули на обрывы и пушки, скалившиеся с каменной стены форта в постоянной готовности к атаке.

Пьер помрачнел и взял Анжелику за руку.

– Пойдем. Что-то случилось.

Они торопливо зашагали по саду, и Анжелика отчаянно старалась понять, что могут означать все эти крики и передвижения. К тому времени, как они через кухню вернулись в зал, где собрались все присутствующие, Анжелика задыхалась от быстрой ходьбы.

Пьер остановился в почти опустевшей комнате так резко, что Анжелика уткнулась ему в спину. Сквозь открытую дверь можно было различить красные спины мундиров. Солдаты спешили по тропинке, ведущей к форту. Лавиния цеплялась за руку лейтенанта Стили, ее золотистое платье блестело в последних лучах солнца. Музыканты поспешно собирали свои инструменты, а оставшиеся горожане торопливо хватали свои вещи. Все лица были искажены тревогой. Эбенезер стоял у десертного стола и набивал карманы пирожными.

– Что случилось? – требовательно спросил Пьер.

Эбенезер быстро отступил от стола, пряча руки за спину.

– Американцы плывут сюда.

– Откуда ты знаешь?

– Только что прибыл гонец от индейцев с новостями о том, что американский флот сжег форт Святого Иосифа дотла и уничтожил по пути корабль Северо-Западной компании с грузом товаров, перехватив его у Су-Сент-Мари.

Пьер начал стягивать фрак, его лицо застыло суровой маской. Анжелика пожалела, что не может увести его обратно под яблоню и притвориться, что ничего этого не произошло. Пьер бросил фрак на ближайший пустой стул и принялся возиться с галстуком, дергая ткань, словно та душила его.

– А это значит, что они будут здесь в течение пары дней.

– Полковник тоже так думает, – ответил Эбенезер.

– Сколько кораблей? – Прорезавшаяся в голосе Пьера жесткость почти пугала.

– Пять шхун.

Пьер бросил галстук поверх фрака и повернулся к Анжелике. В его глазах сияла та же сталь, что звучала в голосе.

– Я хочу, чтобы ты отправилась в форт и осталась там вместе с Лавинией и офицерами.

Все знали, что здание форта будет самым безопасным местом на острове во время атаки.

Но не успела она кивнуть, как Эбенезер бросил на нее такой взгляд, от которого все внутри сжалось.

– Она никуда не пойдет. Я забираю ее обратно на постоялый двор.

– Ее место в форте.

– Она принадлежит мне, – отрубил Эбенезер. – Я, а не ты, говорю, что и когда ей делать. Никуда я ее не отпущу разряженной, словно шлюха.

Анжелика ахнула от этого оскорбления. Пьер зарычал и двумя быстрыми шагами оказался рядом с Эбенезером. Сгреб того за рубашку на груди и чуть не опрокинул на уставленный угощениями стол. На пол посыпались тарелки. Пьер отвел кулак, целясь в лицо Эбенезера. Мускулы на его руках вздулись, натянув рубашку так, словно вот-вот прорвут швы.

Эбенезер сжался в ожидании удара.

– Пьер, не надо! – вскрикнула Анжелика.

Но Пьер уже ударил. Кулак врезался в нос Эбенезера, раздался жуткий громкий хруст.

Эбенезер завопил от боли, и кровь из разбитого носа брызнула во все стороны.

– Перестань! – крикнула Анжелика.

Но Пьер продолжал избивать Эбенезера, полностью утратив контроль над собой. У Анжелики от страха перехватило горло, она не могла вздохнуть.

Но он же убьет Эбенезера, если она его не остановит!

Девушка бросилась Пьеру на спину.

– Пьер, перестань! Пожалуйста, перестань! – Она вцепилась в руку Пьера, повисла на ней всей тяжестью, не думая о том, что может пострадать.

Как только она коснулась его, Пьер замер. Со свистом втянул в себя воздух и отвернулся от Эбенезера. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сосредоточиться на чем-то другом, увидеть саму Анжелику.

– Пьер, пожалуйста… – отчаянно зашептала она, и это отчаянье в ее голосе смогло наконец погасить огонь ярости в его глазах. – Отпусти Эбенезера. Ты ничего не добьешься, избив его.

Он снова взглянул на Эбенезера, скорчившегося на полу. Тот промокал рукавом разбитый нос. При виде крови Пьер попятился и застонал.

– Что я наделал?!

Анжелика отпустила его руку и только после этого заметила, что вся дрожит.

– Все в порядке, – сказала она, надеясь его подбодрить.

Но правда заключалась в том, что охватившая его ярость и жестокость напугали ее. Пьер вытер лицо рукой, словно пытаясь избавиться от вида того, к чему привела его вспышка.

Анжелика подошла к Эбенезеру и опустилась рядом с ним на колени.

– Я отведу его в таверну и позабочусь о его ранах.

Эбенезер со стоном позволил ей поднять его на ноги. Пьер не шелохнулся, даже не пытаясь ее остановить.

Эбенезер тяжело опирался на плечо Анжелики, кровь из разбитого носа ручейком стекала сквозь пальцы, по руке, прямо на ее бирюзовое платье, пачкая ткань.

Шагая к двери, она ожидала, что Пьер скажет ей что-нибудь – хоть что-то, но он понурил голову и позволил им уйти.

Волшебный момент их уединения в саду уже начинал казаться ей просто сном. Неужели это действительно произошло? Неужели Пьер сказал ей, что любит ее? Или все это лишь туман, что испарится с первыми лучами утреннего солнца?

Пьер не видел, куда плывет на своем каноэ сквозь густой утренний туман. Вместо зрения он полагался на свой инстинкт. Внутреннее чувство направления и доскональное знание острова и озера всегда помогали ему ориентироваться.

Спустя несколько штормовых дней дождь наконец закончился прошлой ночью.

Пьер говорил американскому полковнику Крогану, что, если тот хочет атаковать, лучшего утра для наступления не найти.

Туман был густым и тяжелым, но как только взойдет солнце, он рассеется. Англичане были почти незнакомы с островом и не поймут, что туман поднимается, пока не станет слишком поздно и американцы не закончат вылазку. По крайней мере, таков был план, составленный вместе с полковником Кроганом во время его ночной вылазки на остров. Это была не первая бессонная ночь на прошлой неделе и на позапрошлой – с тех пор, как подошел американский флот. Пьер давно сбился со счета бессонных ночей.

И почти что начал думать, что полковник Кроган и капитан Синклер не знают военного дела. Первые несколько дней так называемой лобовой атаки на остров они провели, обмениваясь с англичанами бессмысленным огнем. При этом капитан Синклер выяснил, что пушки американских кораблей невозможно поднять так, чтобы они добили до форта. Восемнадцать пушек «Лоуренса» и «Ниагары» оказались практически бесполезны.

Если бы пушки могли достать форт и разбить его, американцы сумели бы захватить остров буквально за пару дней. Но вместо этого бесполезные ядра попадали в обрывы и осыпали сады под ними. К счастью, никто не пострадал, потому что большинство островитян укрылись в форте.

На следующее за злополучными танцами Лавинии утро, когда часовые британцев заметили приближение американского флота к Мичилимакинаку, полковник Мак-Дугал отдал приказ, согласно которому все жители должны были перебраться в форт, и к закату селение опустело.

Пьер бездумно греб, направляя каноэ к своей потайной бухте, отгороженной от всего острова. Никакой английский патруль не мог бы обнаружить его предательства.

Если бы кто-то его остановил, Пьер всегда мог бы отговориться работой на англичан. Но после танцев дружеское расположение англичан сменилось прохладным терпением. Пьер надеялся, что причиной тому Лавиния, а не возникшие у полковника серьезные подозрения.

Лавиния была вполне очевидно расстроена тем, что Пьер танцевал только с Анжеликой, не подпуская к ней никого из других мужчин. Она наверняка пожаловалась отцу. Но настоящая причина ее недовольства была, скорее всего, в том, что она хотела сама быть в центре внимания. Да, ею был очарован лейтенант Стили и много других мужчин острова, но Пьер от нее ускользнул, и леди чувствовала себя уязвленной.

Однако она все же позволила Анжелике и его матушке пожить с ней в офицерских квартирах. Будучи немного высокомерной и надменной, как и прочие девушки ее круга, Лавиния все же обладала добрым сердцем. Она не могла бросить на произвол судьбы нуждавшегося в ее поддержке. И Пьер спокойно отправлялся по своим делам, зная, что Анжелика и матушка спрятаны в самом надежном убежище острова.

Пьер поднял весло, положил его на борт и позволил волнам нести себя к острову. Озеро сегодня было куда спокойнее, чем во время трех предыдущих вылазок. И Пьер был благодарен судьбе за то, что сумел без приключений вернуться на остров.

Он потер глаза, пытаясь избавиться от сонливости. Туман влагой оседал на одежде, заставляя его дрожать от утреннего холода. Больше всего ему хотелось вернуться на ферму, справиться с повседневной рутинной работой и поспать хоть несколько часов. Но времени на это не оставалось. Американцы высадятся на северном берегу острова, как только солнце немного рассеет туман. Оставалось надеяться, что они сумеют застать англичан врасплох.

А он должен был убедиться, что высадка пройдет по плану.

Вздохнув и собравшись с последними силами, Пьер снова взялся за весло и принялся размеренно грести, в том ритме, который выработался у него за годы, – весло погружалось сначала с одной стороны каноэ, затем с другой.

И тут нос лодки на что-то наткнулся.

Пьер быстро заработал веслом, сдавая назад. Неужели он налетел на валун? Как такое возможно? Он знал остров настолько, что мог бы добраться до берега и с завязанными глазами.

Он щурился, всматриваясь в туман, но даже на расстоянии вытянутой руки видел лишь непроглядную дымку. Но на миг дымка рассеялась, и Пьеру удалось различить борт второго каноэ… и ореол рыжих кудряшек.

– Анжелика? – окликнул он.

– Пьер! – раздался ее изумленный ответ.

Он направил каноэ на ее голос, остановившись борт о борт. Двигаться приходилось вслепую, поэтому Пьер нашарил борта и вцепился в них, удерживая каноэ рядом.

– Что ты тут делаешь? – одновременно спросили они друг у друга.

– Тебе не стоит тут находиться, – уклонился он от прямого ответа. – В форте ты будешь в безопасности.

При мысли о том, что она окажется вне надежных стен, когда разгорится битва с американцами, Пьер просто заледенел.