Джоди Хедланд - Свет твоих глаз

– Помогите! – вновь крикнул он в сторону люка.

Все оставшиеся силы ушли на то, чтобы прокопать ступени в земляной стенке и попытаться подняться по ним. Пьеру удалось преодолеть лишь несколько футов, прежде чем земля осыпалась под его тяжестью. Он неловко рухнул на спину. Крик ярости и боли сорвался с губ, заполнив собой всю непроглядную тьму.

Впервые в жизни он был совершенно беспомощен, не мог добиться своего при помощи силы или обаяния. Он не мог спасти даже себя, не говоря уже об Анжелике. Пьер ударил кулаками о колени и рухнул на пол, беспомощный и дрожащий.

Он знал, что всегда слишком много воображал о себе, слишком переоценивал собственные возможности. Неужели Господь решил наказать его за гордыню?

– Господи, я признаю! – закричал он. – Я был упрямым и высокомерным. Я не могу сам выбраться из этой переделки.

Возможно, ему изначально не стоило чересчур рассчитывать на себя, а нужно было обратиться за помощью к Создателю.

Но ведь еще не поздно это сделать?

* * *

Анжелика съежилась у стены чердака, обхватив руками колени и прижавшись щекой к гладкой ткани подаренного Лавинией платья.

Лучики утреннего солнца проникали сквозь щели в крыше, отмечая начало восьмого дня ее плена на чердаке. И еще одного дня, когда она пребывала в безопасности от надвигающейся свадьбы.

Во время этого наказания Эбенезер, по крайней мере, не морил ее голодом. Он дважды в день посылал наверх Бетти с едой и водой. Как это ни удивительно, но Бетти стала куда дружелюбнее, чем была в свой прошлый приезд осенью. Она держала Анжелику в курсе последних новостей, говорила о конце блокады, о том, что голода не будет и что группы вояжеров возвращаются на остров, а индейцы приплывают за последними подарками, прежде чем возвратиться домой.

Анжелика не сомневалась, что Эбенезер говорит о ней всем прибывшим. Не пройдет и нескольких дней, как кто-то из них решит, что ему в лесной глуши пригодится молодая жена.

– Я не поеду, – шептала Анжелика во тьму. – Я прежде сбегу.

Но отчаянье охватывало ее всякий раз, когда она вспоминала, что Тереза пыталась сбежать, а ее все равно поймали и заставили покинуть остров.

Анжелика спрятала лицо в ладонях. Куда ей бежать, когда ее увезут в леса? Если она попытается ускользнуть от мужа, то окажется во власти суровой природы и диких зверей. В другой ловушке, но не свободна. Неужели поступок Терезы был единственным способом освободиться?

Скрипнула лестница, предвещая утреннее появление Бетти.

Через несколько секунд щелкнул замок.

– У меня новости, – сказала Бетти, поднимая крышку и просовывая голову на чердак. Волосы, как всегда, были покрыты пристойным чепцом, шею скрывал высокий воротничок. – Эбенезер нашел тебе мужа.

Вместо привычной миски супа и куска хлеба в руках Бетти оказались таз с водой и полотенце.

– Мой муж желает, чтобы ты привела себя в порядок, прежде чем спустишься.

– Хорошо. – Анжелика ждала, когда Бетти уйдет.

Она ни для кого не собиралась мыться. Если бы Эбенезер не отнял у нее повседневные юбки, она еще бы и переоделась в них. Но он оставил ей только платье Лавинии. Анжелика понимала, что чем лучше она будет выглядеть, тем больше денег он сможет потребовать за нее.

– Он велел мне не уходить, пока я не увижу, что ты готова.

Некоторое время Анжелика пыталась не поддаваться.

– Когда Эбенезер решил взять меня в жены, у меня ведь тоже не было выбора, – сказала Бетти, подталкивая таз в сторону Анжелики.

– Я знаю. – Анжелика вздохнула и потянулась к воде.

– Мне пришлось научиться с этим справляться.

Так вот почему Бетти решила быть доброй тогда, в то утро, когда Анжелику задумали силой выдать замуж и отправить прочь с острова.

– По правде говоря, – продолжила Бетти, – со временем Эбенезер даже начал мне нравиться… при всех его недостатках.

Анжелика поплескала водой в лицо, смывая следы слез, пролитых за последнюю неделю. В основном она плакала от того, что не сумела спасти Пьера. Она упустила свой шанс в последний раз попросить за него Лавинию. От одной мысли о смерти Пьера сердце рвалось на части, снова и снова, пока от него ничего не осталось.

А теперь уже слишком поздно что-либо предпринимать. Теперь она сама отчаянно нуждалась в спасении.

– Возможно, и ты со временем научишься любить своего мужа, – сказала Бетти.

Анжелика начала было качать головой, но тут Бетти что-то толкнула по полу в ее сторону. Гребень! Тот самый гребень, подарок Жана.

Она резко втянула воздух. Здесь наверняка какой-то подвох. Бетти решила испытать ее, чтобы позже заставить жестоко расплатиться за слабость?

– Бери. Можешь его оставить. – Бетти скрестила руки на груди. – Я хочу, чтобы ты забрала с собой все свои вещи. Чтобы ничего не напоминало Эбенезеру о тебе и не искушало его.

От Анжелики не укрылась боль в глазах Бетти. Неужели юная женщина думает, что все проблемы с неверностью Эбенезера закончатся, как только Анжелика покинет остров? Поэтому Бетти так добра – решила, что избавляется от соперницы?

– Спасибо, Бетти. – Анжелика взяла гребень за гладкую костяную ручку и решила считать его предложением мира, так что не стала больше возражать указаниям Бетти помыться и привести себя в порядок.

Расчесать сбившиеся волосы удалось далеко не сразу, потом Анжелика прикрыла их чепчиком.

Спускаясь по лестнице вслед за Бетти, она чувствовала, как дрожат ноги. Хотелось сбежать и спрятаться. Но ей некуда было идти, и не было никого, кто мог бы ей помочь.

Она последовала за Бетти в столовую и тут же сжалась от ужаса. У двери стояли два индейца весьма устрашающего вида. Голова одного из них, воина, была обрита на висках, а посередине оставалась полоска волос.

Рядом с ним стоял старый индеец, с поникшими плечами и длинной седой косой. Боевой раскраски, как в день битвы с американцами, на них не было. И все равно, их темные холодные глаза и бесстрастные лица пугали ее.

– Этого не может быть, – прошептала она в приступе паники.

– О нет, все верно, – сказал Эбенезер, сидевший за одним из длинных столов, все еще липких от пролитого рома и уставленных грязными тарелками.

Он даже не поднял взгляда от монет, которые выкладывал перед собой в столбики. Но жадной улыбки было достаточно, чтобы понять: он получил, что хотел, сделка завершена, и теперь уже ничто не заставит его передумать.

Бетти смотрела на индейцев расширенными от испуга глазами.

– Но мне показалось, ты говорил, что столковался с торговцем мехом.

– Значит, ослышалась.

Анжелика удивилась, когда Бетти внезапно взяла ее за руку и сжала ладонь, выражая симпатию и сочувствие, что лишь наполнило душу Анжелики новым страхом.

Юный воин, нахмурившись, изучал Анжелику, внимательно разглядывая с головы до кончиков пальцев на ногах.

Он покачал головой, обернулся и что-то сказал старому индейцу. Судя по тону, они спорили, и Анжелика надеялась, что ему не понравилось увиденное, что они откажутся от нее.

Но молодой индеец вновь посмотрел на нее злобным взглядом.

– Пойдем, – он подозвал ее жестом руки.

Анжелика буквально примерзла к стене и лихорадочно сжала пальцы Бетти.

Индеец снова махнул рукой, на этот раз явно нетерпеливо.

– Пойдем. Нам нужно идти.

Старший индеец кивнул ей. В его лице было что-то доброе, почти ободряющее, словно он пытался показать ей, что все будет хорошо.

И все же она не могла заставить себя двигаться, ноги отказывали ей даже под взглядом Эбенезера.

– Чего ты ждешь? Настала пора уходить с ними.

Воин резко дернул головой. Перья в его волосах закачались, звякнули металлические диски на шее. Он сделал несколько шагов к ней. И когда остановился, Анжелика лишь сильнее вжалась в стену.

Его бронзовая кожа блестела от медвежьего жира и сильно пахла. Это он должен стать ее мужем или Эбенезер продал ее старшему индейцу?

Молодой воин вгляделся в ее лицо, а затем, прежде чем она успела его остановить, сдернул чепец с ее головы. Рыжие волосы упали на плечи, рассыпались беспорядочными волнами кудрей.

Глаза индейца округлились, и он с благоговением коснулся пальцами ее волос.

Анжелика отпрянула, выдергивая волосы из его руки, но индеец оказался быстрее. На этот раз он забрал волосы в горсть и потянул. Анжелика вскрикнула от боли. Он обернулся и с улыбкой сказал что-то старому индейцу на языке их народа, от чего оба заулыбались, словно услышали хорошую шутку.

Отчаянье, которое нарастало внутри, прорвалось наружу.

– Пожалуйста, – обернулась она к Эбенезеру. – Не заставляйте меня идти с ними.

Она попыталась сбежать от индейца обратно на кухню, к себе на чердак, но не успела. Тот схватил ее за руку, и сила его пальцев показала, что Анжелике не остается иного выбора – она пойдет с ним.

– Тебе нечего бояться, – сказал индеец, удивив ее хорошим знанием английского и почти нежным тоном. – Я о тебе позабочусь.

Но все в его облике говорило об опасности, сложностях жизни, которая ей была совершенно незнакома. Анжелика боялась всего.

Его черные глаза просили ее согласиться. Но Анжелика не двинулась с места, и индеец дернул ее за собой, силой заставив отойти от стены. Ноги дрожали и подгибались, но она все же пошла за ним, храбро, без сопротивления. Ей не хотелось оказаться связанной и перекинутой через плечо. Она не могла покинуть остров так, как Тереза.

Если она будет слушаться, возможно, ей представится случай сбежать от индейцев, пока они не заберутся слишком далеко от острова.

Если удастся украсть каноэ, она приплывет обратно и укроется в доме Мириам. Можно будет прятаться на ферме, помогать Мириам до весны и ждать того дня, когда Жан сумеет вернуться домой.

Крошечный огонек надежды придал ей сил. Пусть этот план был почти невозможен, ей нужно было хоть чем-то себя утешать.

Когда Анжелика подошла к двери, старший индеец кивнул ей. Она попыталась ответить кивком, но одеревеневшие мышцы не слушались. Шагнув за порог, обернулась, чтобы попрощаться. Эбенезер был занят подсчетом монет, а Бетти смотрела в пол.

Анжелика заставила себя расправить плечи и вскинуть подбородок, никак не реагировать на то, что прощаться ей не с кем и никто не сказал ей ни слова.

Никому не интересна ее судьба – кроме разве что Мириам. Но чем могла ей помочь беспомощная слепая подруга?

Если в конце войны Жан сумеет добраться домой и узнает, что Анжелику выдали за индейца, он в любом случае не найдет ее в бескрайней лесной глуши. Она все равно что мертва.

И Пьера больше нет, так что зачем же ей дальше жить?

Анжелика куталась в шерстяное одеяло, которое дал ей старый индеец, но после нескольких часов под мелким холодным дождем одеяло промокло и почти не грело. Сидя в каноэ, она всматривалась в бесконечные воды озера Мичиган. Серая неспокойная вода была под стать низким тучам над головой.

Они плыли уже третий день. И с каждым днем она все больше теряла надежду когда-нибудь снова увидеть остров Мичилимакинак. И без того незначительные шансы на спасение исчезли. Юный индеец не спускал с нее глаз, и, даже если бы ей удалось стащить каноэ, Анжелика сомневалась, что сможет одна преодолеть такое огромное расстояние.

Старому индейцу приходилось нелегко. Вода шла мелкой рябью, холодный ветер набирал силу. Его лицо избороздили усталые морщины.

Анжелика покосилась на молодого индейца, сидящего перед ней. Тот каждый день заставлял старика грести, от рассвета и еще долго после заката. Разве он не видел, что его товарищу ничуть не легче, чем ей?

Но тишина, повисшая между ними, была бесконечной, как воды озера вокруг каноэ. Со дня их встречи индеец произнес всего несколько фраз. И она до сих пор не знала, куда они направляются и кто из этих двоих предположительно стал ей мужем.

Анжелика полагала, что это младший, потому что всякий раз, когда он смотрел на нее, его взгляд становился внимательным, в нем сквозил интерес, которого старший индеец явно не разделял. Она была благодарна Богу за то, что ни один из них не попытался коснуться ее или ударить. По крайней мере, пока что.

Она не могла представить себе жизни ни с одним из них. Эта мысль принесла за собой очередную волну печали. Анжелика свесила руку за борт каноэ и опустила пальцы в холодную воду. Там, глубоко под водой, где плавали рыбы, озеро было спокойным и мирным. Там было место без всяких бед, там она будет свободна от боли, там сможет избавиться от одиночества, заполонившего душу.

Пьер был мертв, Жан – навсегда потерян, и ее увозили с единственного места на Земле, которое она любила, единственного места, где она хотела бы жить. Ей будет просто окончить свои страдания. Достаточно лишь встать на ноги и наклониться. Неровное движение – и каноэ само отправит ее в распростертые объятия волн. Вода примет и прижмет к груди, спрячет там, где никто и никогда уже не сможет причинить ей боль.