Подруга, прекрасно помнившая ее мучения в прошлые беременности, повторила свой совет сходить к психотерапевту, чтобы покончить с обжорством, и отступила.

В конце января Ирина, глядя на свой вспухший живот, с ужасом поняла, что у нее какая-то страшная опухоль и, трясясь от ужаса, отправилась сначала к терапевту, а уж он направил ее к гинекологу. Та, осмотрев ее, просто ахнула от изумления.

– Да ты беременна, голубушка, и весьма приличным сроком! Давай-ка на УЗИ, поставим срок точно.

На УЗИ флегматичная медсестра безучастно проговорила, водя по ее животу прохладной трубкой и глядя на монитор:

– Двойня. Срок недель двадцать-двадцать одна. Пол определить не могу, но дети развиваются нормально.

Чувствуя себя фантастически, будто внезапно попав к инопланетянам, Ирина вернулась к врачу. Та сосредоточенно решала, что делать.

– Какая группа крови у отца детей? – Что это не прежний муж пациентки, сомнений не было.

Ирина, раздавленная противоположными чувствами, меланхолично ответила:

– Не знаю.

Врач, повидавшая на своем медицинском веку и не такое, настойчиво уточнила:

– А выяснить сможете?

Ирина нашла в себе силы лишь кивнуть. Довольная врачиха прищелкнула пальцами.

– Чудненько! В общем, так: выясняете группу крови и моментально ко мне. Если группа не подходит, то сей же час на сохранение, а если все нормально, то на прием через две недели. Завтра быть у меня с группой крови.

В совершенно растрепанных чувствах Ирина притащилась домой. С чистой совестью, уже ни в чем себя не виня, навернула тарелку супа – детей ведь надо кормить, – и задумалась над заданием гинеколога, запретив себе думать о более неприятных вещах. Как же ей узнать, какая группа крови у Родиона, не спрашивая об этом у него?

Ей пришло в голову спросить у школьной медсестры, ведь медицинские карты на всех учеников еще долго хранятся и после их выпуска, но тут же от этой идеи отказалась. Спрашивать Марью Степановну это то же, что сделать объявление по школьному радио.

Она подождала, когда в домах начал зажигаться свет, и посмотрела на дом напротив. В квартире Рода горел свет. Глубоко вздохнув, будто собравшись прыгать в холодную воду, оделась и отправилась туда. Неуверенно позвонила, молясь, чтобы его не было дома. Дверь открыла улыбчивая немолодая дама и с сочувствием посмотрела на бледное лицо гостьи.

Надеясь, что ее не узнали, Ирина, чуть запинаясь, спросила:

– Вы мама Родиона?

Хозяйка кивнула и пригласила ее войти. Ирина отказалась. Быстро выпалила:

– А какая у Родиона группа крови?

Ответ показался ей фантастическим:

– Третья отрицательная.

Ирина полуобморочно пролепетала «спасибо» и, не обращая внимания на приглашение зайти в квартиру, чтобы поговорить, быстро спустилась вниз.

У них нет конфликта крови! Поэтому и беременность протекает так спокойно.

Но скоро на смену эйфории пришли мрачные прагматические расчеты. Одной ей детей не поднять. Если бы один, а то двойня!

Мысль рассказать все Роду была откинута сразу – он же всегда предохранялся, и ее беременность будет воспринята им, мягко говоря, недоверчиво. Она прекрасно помнила, что он ответил неизвестной ей Ленке – роди, сделаем генетическую экспертизу. Через подобное унижение она проходить не собирается.

Значит, и говорить с ним не о чем. Ласково пообещав малышам, что у них все наладится и будет хорошо, легла в постель, но уснуть не могла, долго глядя в потолок.


Через две недели с вахты вернулся Родион. Был уже поздний вечер, когда он, приняв душ, сел ужинать, мрачно глядя в стол.

Исподтишка разглядывая его похудевшее, с ввалившимися щеками лицо, мать гадала, когда же можно будет рассказать сыну о визите Ирины.

Но вот Род поел и ушел в свою комнату. Елизавета Васильевна, прибрав на кухне, пошла к нему. Он стоял в своей обычной позе, прислонившись лбом к стеклу и смотря вниз, на светящиеся окна напротив. Даже головы не повернул.

Немного покашляв, она сказала:

– Тут недавно Ирина приходила…

Спина сына напряглась, но он не пошевелился.

Она несмело продолжила:

– Она спросила, какая у тебя группа крови…

Родион медленно развернулся. Они молча смотрели друг на друга, уже все понимая. Наконец он победно расправил плечи и со словами:

– Все, теперь ей от меня никуда не деться! – быстро надел куртку и вышел в темноту.

Перед Ириниными дверями подбросил на руке ключи, раздумывая, позвонить или сразу открыть двери. Решив не давать ей ни единого шанса отказаться от разговора, решительно открыл дверь и вошел внутрь.

Удобно устроившись на диване, устроив ноги на банкетке, Ирина внимательно читала какую-то книгу. Подняв глаза, увидела Родиона и смятенно облизала внезапно высохшие губы.

Род большими шагами прошел в комнату и встал перед ней, чуть покачиваясь на носках. Она заворожено следила за ним обеспокоенным взглядом.

– Ну, и что мы теперь будем делать? – простой вопрос показался ей судным гласом.

– Что мы будем делать? – непонимающе повторила, пытаясь понять, что он знает.

– Ты носишь моего ребенка, не будешь же ты этого отрицать?

Она посмотрела на него с подозрением.

– А ты уверен, что он твой? Ты же всегда был крайне осторожен…

– Я предохранялся только потому, что считал, что тебе нужно отдохнуть, а вовсе не потому, что не хотел от тебя детей. И, как ты знаешь, ни одно из средств контрацепции не дает стопроцентный результат. Что мы, к счастью, и наблюдаем…

Присев рядом с ней, он с благоговением положил руку ей на живот.

– И когда он появится на свет?

– Они. Их двое. В феврале…

Он запрокинул голову и расхохотался.

– Ну и силен же я! Насколько я знаю, ни у тебя, ни у меня близнецов в родне не было. Значит, это целиком моя заслуга…

Ирина покосилась на него, потихоньку заражаясь его радостью. На душе становилось все легче и легче, и губы начали сами складываться в легкомысленную улыбку.

– Ну ладно, завтра пойдем, подадим заявление в ЗАГС.

Она с иронией посмотрела на него.

– Когда ты перестанешь командовать? И вообще, сначала предложение делают. Традиция, знаешь, такая есть. Но ты, похоже, этого не знаешь, да и не умеешь…

Он согласился:

– Конечно, никогда не пробовал, опыта нет. Но попытаюсь.

Торжественно преклонив перед нею колено, взял ее руку, прижал к груди и попросил, чинно склонив голову:

– Милая, выходи за меня замуж, я тебя люблю и буду беречь всю свою жизнь, клянусь!

Почувствовав себя юной и шаловливой девчушкой, она капризно протянула:

– Ну, если ты хорошенько попросишь…

Он многообещающе протянул:

– Конечно, попрошу хорошенько!

И плавным движением обнажил ее колени. Когда его горячий язык прочертил огненную дорожку наверх, она вспыхнула и быстро согласилась:

– Да-да, я согласна!

Промычав:

– Правильное решение! – он продолжил свой нелегкий труд.

Потом, лежа рядом с ней на диване и крепкой рукой поглаживая кругленький животик, стал расспрашивать, как она себя чувствует. Ему было интересно все, вплоть до незначительных мелочей. Порой от его нескромных вопросов она запиналась, и ей приходилось говорить себе, что стесняться нечего. Наконец и ей удалось задать ему давно интересующий ее вопрос:

– Ты знал, что у нас одинаковая группа крови?

Он признался:

– Знал. Мне еще лет десять было, когда участковая педиаторша сказала матери, что у нее на участке двое детей с такой группой крови – ты и я. И добавила: если бы не разница в возрасте, мы были бы идеальной парой.

Ирина даже привстала.

– Так это в тебе просто взыграли детские фантазии?!

Родион твердой рукой уложил ее обратно и для верности обхватил за животик. Немного насмешливо рассмеялся, со снисходительной нежностью глядя на нее, и она вновь, как это постоянно бывало в его присутствии, почувствовала себя сконфуженной и не очень умной девчонкой.

– Знаешь, когда ты замуж вышла, я попытался доказать себе, что все бабы одинаковы. Девок перебрал – даже мать сердилась. Но понял, что ты – моя, уже в двадцать, после того, как выяснил, что в любой партнерше вижу только тебя. Так что такая вот она, любовь. Никуда от нее не денешься, лучше и не пытаться.

Еще раз с умилением погладив ее живот, признал:

– Хуже последних месяцев в моей жизни ничего не было. Как изгнание из рая. Прихожу домой с цветами, мечта единственная – тебя обнять, а тебя нет. Месяц нет, два нет. А тут на вахту посылают, больше ехать некому. Пришлось ехать, аж на несколько месяцев. Приезжаю, тоска – аж в глазах черно, и вдруг мать говорит, что ты узнавала мою группу крови. Я будто очнулся. Я тебя очень прошу – не сбегай больше. Никогда. Лучше покричи на меня, ударь, если тебе захочется, но не уходи. Не знаю, как я выжил…

Ирине стало стыдно. В самом деле, она думала только о себе, нимало не беспокоясь, каково ему. И вместо того, чтобы поговорить открыто, выяснить все недоразумения и страхи, сбежала. А все потому, что жутко в себе не уверена. Но за это благодарить надо Валерия…

Он просительно на нее посмотрел.

– Ты знаешь, что все должно быть взаимно?

Ирина вопросительно посмотрела на него.

– Ты никогда мне не говорила о любви…

Застенчиво зарумянившись, она притянула его к себе и тихо призналась:

– Я тебя люблю!

Двадцать второго февраля Родион сидел в палате для папаш около родовой. Слыша стоны рожениц, покрывался холодным потом. Он привез жену четыре часа назад и до сих пор не услышал утешительного известия. К Ирине его не пускали, мотивируя ее решительным запретом. Он знал, что Ирина боится выглядеть непрезентабельно, и не понимал, почему.

Не верит в его любовь? Не понимает, что она дорога ему любая? Он обессиленно положил голову на спинку стоящего впереди стула. Если бы он мог что-нибудь сделать, а не маяться здесь в неизвестности! Ему казалось, если бы они были вместе, он мог бы ей помочь, и было бы легче обоим. Решительно встав, направился к родовой, но тут из нее появилась акушерка в плотной марлевой повязке.

– Вы Нестеров? Поздравляю! У вас двойня – дочь и сын.

Он выдохнул:

– А как жена?

– Прекрасно. Было трудно, но она справилась. Ни одного разрыва. Устала только, но это понятно. Через два часа переведем в палату.

– А мне зайти можно? Сейчас?

Она с сомнением посмотрела на бледного папашку.

– Хорошо, зайдите. Только халат наденьте и повязку.

В родовой сильно пахло кровью и лекарствами, и он поежился. Ирина лежала на длинной высокой кушетке, едва прикрытая простыней. У ее груди попискивали два живых комочка с ручками, ножками и огромными головками. С опасением поглядывая на них, он поцеловал жену и спросил:

– Ну, как ты?

– Чудесно! Устала, но это даже приятно.

Он снова покосился на новорожденных. Медсестра, посмеиваясь, забрала сначала одного, потом другого новенького человечка и унесла их на обработку.

…Детей назвали одинаково – Александр и Александра, Сашенька и Санька. Бабушки постоянно суетились возле внуков. Конкурентная борьба была в самом разгаре. Ирина в который раз подумала: как хорошо, что малышей двое – по одному на бабушку.

За два года с рождения малышей многое изменилось – после отказа жены переехать в более просторную квартиру Родион купил две соседние, объединил весь этаж в одну, снес перегородки, и получилась одна весьма вместительная четырехкомнатная квартира. Вначале она казалась Ирине слишком большой и некомфортной, но постепенно она привыкла к простору и квартира стала ей нравиться.

…Дети спали, когда в дверях раздался скрип ключа. Ирина с удивлением посмотрела на часы. Для Родиона слишком рано. Вспоминая страшные случаи из передачи «Криминальное чтиво», осторожно выглянула в коридор и чуть не упала. Там, удивленно озираясь, стоял Валерий. Он обрюзг, лицо пересекли недовольные складки, на макушке появилась круглая лысинка.

Ирина ахнула про себя. Как же она забыла, что у бывшего мужа остались ключи! В голове вертелась одна мысль – немедленно поменять замки!

Увидев ее, он потянулся к ней, будто хотел поцеловать по многолетней привычке, но она неприязненно отшатнулась.

– Как здесь все изменилось… – Он вдруг горячо заговорил, глядя на нее щенячьими глазами. – Я так ошибся, милая! Эти три года без тебя оказались настоящей пыткой! Я понял, что мне не нужны дети, лишь бы ты была рядом. Сможешь ли ты меня простить, а иначе мне незачем жить… – Он схватил ее за руки и прижал их к груди. – Понимаешь, мне с Ларисой так некомфортно! Так тяжко! – она морщилась, слушая казенные слова и не понимая, Валерий ли так изменился, или это она не замечала раньше его черствости. Он так же легко предавал теперешнюю жену, как в свое время ее саму. – Вернись ко мне, я очень тебя прошу!

Он сделал попытку встать на колени, но тут из детской в смешной желтенькой пижамке босиком выкатилась Сашенька, сонно потирая глазки. Валерий молча уставился на нее. Ирина быстро подхватила малышку на руки.