— Это он сказал? — спросила Галина.

— Сама придумала, — Стася села на лавочку.

— Чего еще он сказал?

— Что вы пьете, мужиков водите. Поэтому он и решился на развод подать. Сына только не отдаете. Увезли его к матери, а его на порог не пускаете.

— Я на сохранение лежала два месяца. Потом с ребенком по больницам ездила. Реанимация, патология. Сейчас уже все хорошо. Пока я ребенка выхаживала, он хвостом перед тобой крутил. А старший сын правда у моей матери. Вова ведь работает. Он не может за ребенком следить, — она говорила уставшим голосом. Нотки раздражения лишь слегка проскальзывали. Может они и ругалась бы, но Галина была до такой степени измученной тяжелой беременностью, болезнью ребенка, что на злость у нее не хватало сил.

— Извините, я не знала.

— Да при чем тут ты? Твоя бабушка сказала, что ты неместная. Откуда тебе знать, что этот кобель на любую юбку вскакивает? Я сама не знаю зачем пришла. Посмотреть на тебя. Предупредить, что счастья с ним не будет.

— Я знаю. Это случайный человек. Я не хотела, чтоб все так получилось, — Стася ушла в дом.

Надо переодеться. А потом к реке пойти. На столе в хрустальной вазе стояли розовые розы. Они смотрели на нее с укоризной. Баба Паша вязала и вздыхала. Стася взяла розы. Сжала их в ладони, чувствуя, как шипы впиваются в кожу. Больно. Так же больно и на душе. Предательство. Предали не ее. Вова предал жену. Он отвернулся от нее, когда ей нужна была помощь. Только тяжело и больно было Стаси. Любовница. Кошка, которая живет одним днем. Больно. Она встречалась с ним от скуки. Своеобразной игры. Вот ее и наказала судьба. Нельзя играть чувствами. Хотя, какие у него чувства? Скорее всего и он встречался с ней. От скуки. Пострадала только Галина. Ей больнее всего.

Розы полетели в кучу гумуса, который делала баба Паша из старой ботвы. Стася уверенно пошла в сторону реки. Ладонь кровоточила. Ноги увязали во влажной земле, но в резиновых сапогах она не чувствовалась. А в траве цвели одуванчики. Вишни напоминали невест. Впереди несла свои воды широкая река. Стасю туда тянуло. Нужно было посидеть, подумать. Понять как разорвать этот порочный круг. Почему-то к ней все время тянулись одни женатые мужчины. Почему она не встречала других? Почему обычные мужчины казались скучными и серыми? Так ведь не должно быть.


Река разлилась. Вода дошла почти до самой березы. Там лежало бревно, на котором сидела Стася и смотрела на воду. Светило солнце. Блики играли по поверхности. Хотелось снять куртку, но тогда холодный ветер мог забраться под нее и продуть, поэтому Стася отказалась от этой идеи. На другом берегу работал трактор. Было хорошо видно, как из-под плуга выходят коричневые борозды вспаханной земли. Птицы то взлетали, то вновь садились на землю. Свежий сырой воздух пьянил.

Ладонь в крови. Шипы роз оставили раны. Пусть лучше рана будет на ладони, чем на сердце. Больно. И теперь не сбежать. Не уехать. Она могла бы бросить все. Бросить работу. Сесть на поезд и поехать… Только куда? Куда можно сбежать от себя? От своих ошибок? Они ее преследовали, куда бы Стася ни поехала. Ничего не меняется. История повторяется вновь и вновь, словно заставляет ее выучить урок, который Стася не видит. Это как экзамен, который можно сдавать бесконечное количество раз, пока не сдашь на отлично. И отказаться от этого экзамена не получится. Можно хоть залиться слезами, но жалости не будет. Никто не подойдет, не пожалеет.

Одиночество. Раньше ее оно не раздражало. А сейчас мешало. Хотелось быть с кем-то, разговаривать, не общими фразами, не обдумывая каждое слово, а рассказать кому-то, что у нее было на душе. Чтоб был человек рядом, который бы понял. У нее же таких людей нет. Мама далеко. И не поймет она. Баба Паша живет по другим законам, где все правильно. Она чем-то на маму похожа. Поэтому они так хорошо общаются. Стася чувствовала себя другой. Одиночкой, которой никто не нужен. Может в этом и была ошибка?

Пес несся с заливистым лаем по полю в ее сторону. Висячие уши двортерьера средних размеров развивались, язык вывалился, при этом пес еще подскакивал над кочками старой пахоты, как кенгуру. Все пузо пса было в грязи и «собаках» от репейника. Он влетел в реку рядом с тем местом где сидела Стася. Начал жадно пить, словно до этого пустыню пересек. Проплыл пару метров, после этого решил выбраться на берег. Отряхнулся, при этом обрызгав Стасю. Хорошо, что рыже-белая шерсть у него была короткая. После этого он как-то весело посмотрел на нее.

— Хочешь сказать, что это была шутка? — спросила Стася, убирая руку от лица, которой закрывалась от холодного дождя. Пес гавкнул, подтверждая свои слова. — А мне не смешно.

Пес лениво подошел к ней, а потом резко дернулся в ее сторону, встал лапами ей на колени и начал лизать ее лицо. Стася пыталась его оттолкнуть, но это было не так-то просто. На вид пес был небольшим, но оказался неожиданно тяжелым и упрямым.

— Прекрати! Плохой пес! — в ответ был только довольный лай. Он сел рядом, положил голову ей на колени и носом поддел ее ладонь. — Хочешь, чтоб тебя погладили? — ответом был утвердительный лай. — А хозяин у тебя где? Ошейник есть.

Вместо ответа пес подставил ей пузо, с которого она стала снимать репей. Пес же закрыл глаза и явно кайфовал, представляя собой образец самого счастливого существа на земле. Он явно умел радоваться жизни.

— Придержи его! — послышался оклик. Стася машинально схватила пса за ошейник. Он же хотел уже вскочить и бежать дальше. Пес посмотрел на нее, как на предательницу. Стася же посмотрела на мужчину, который бежал к ним со стороны поля с поводком в руках. Он пропустил поводок через кольцо в ошейнике и завязал на крепкий узел.

— Спасибо. Два часа за ним гоняюсь. Сбежал гад, — сказал мужчина. Пес несколько раз гавкнул. — Собачка сломалась. Он этим и воспользовался. Только пес дурной. Потом дел наворотит, а мне отвечать. И не гавкай. Кто недавно у соседки кур гонял?

Пес лег на спину, поднимая лапы вверх, словно сдавался. При этом носом уткнулся в ботинки Стаси.

— И ни грамма извинений.

— Ему было весело. Вот и не думает извиняться, — ответила Стася. Пес лениво помахал хвостом, соглашаясь со Стасей. — Он просто хулиган.

— Я заметил. Вот терпение закончится и окажется у меня этот хулиган в реке, — пригрозил мужчина. Пес поднялся на лапы и резко дернул поводок в сторону реки. Мужчина не удержался и упал на землю. Поводок отпускать он не стал, поэтому покатился по скользкой траве, еще влажной после купания пса, прямо в воду. Пес уже плыл, его хозяин ругался, отплевываясь от воды. Стася не выдержала и рассмеялась.

— Давайте руку, — предложила она помощь.

— Не надо, а то еще ко мне присоединитесь, — сказал мужчина. Псу показалась эта идея интересной. Он выбрался на берег. Начал прыгать вокруг Стаси. Она пыталась отойти, но не успела. Пес опять полетел в реку. Поводок опутал ноги. Стася упала в реку, прямо на мужчину, который уже успел подняться на ноги. Они опять оказались в реке. Пес довольно плавал рядом.

— Спасибо за купание. Только я предпочитаю более теплую воду, — выбираясь из воды, сказала Стася. — Может для твоей шкуры вода нормальная, но я и заболеть могу.

— Извините, — сказал мужчина.

— Вы то ту при чем? Это же не вам пришла идея меня в реку окунуть, — выливая воду из резиновых сапог, ответила Стася. — Он же не понимает, что сейчас купаться не время. Ему хорошо, жарко. Это нам холодно.

Пес одобрительно гавкнул. Выбрался из воды и окатил всех очередной порцией брызг. Стася только укоризненно головой покачала.

— Вот и съездил на дачу, — мужчина снял куртку, с которой стекала вода. Пса привязал к березе. Стал выливать воду из ботинок. Стася чихнула. — Будьте здоровы.

— В этом я сомневаюсь. После сегодняшнего приключения… — она надела сапоги и пошла в сторону дома.

— Подождите. Как вас зовут? — нагнал ее мужчина.

— Станислава. Стася.

— Давайте я вас подвезу. У меня машина здесь неподалеку.

— В таком виде я вашу машину испачкаю.

— Все равно чехлы придется стирать. Балбес ведь с нами поедет, — пес поднял голову и повилял хвостом. Резко вскочил на ноги. Загавкал. — Хотя у меня желание есть его здесь оставить.

— Он сейчас веревку перегрызет! — заметила Стася, когда пес решил не согласиться с хозяином. Мужчина поспешил его отвязать.

— Если продолжишь хулиганить, то на цепь посажу. Будешь сарай охранять. В гараже жить будешь! — пригрозил он. Пес по-кошачьи потерся о его ногу. Мужчина рассмеялся. — Подлиза. Одно время с кошками жил. И его мама приемная была кошкой. Многому у них научился. Ума бы еще где нашел.

— Наверное еще молодой.

— Год уже. А самый натуральный Балбес, — ответил мужчина. Пес башкой ткнулся в его ладонь. — Если вас не пугает наша компания, то мы ваз довезем, куда скажете.

— Три километра ехать придется.

— Вы из города?

— Да, с его окраины. Сосновая улица.

— Все равно нам по пути. Меня Мишей зовут. А этого чудика Балбесом.

— Ничего себе. Обидная кличка.

— Он на нее согласен. Каждый день доказывает, что достоин ее, — ответил Миша. Машина стояла метрах в ста. — Ехали с дачи. Он попросился гулять. Мало ли что. Все бывает. А тут замок сломался. Так Балбес почувствовал свободу и понесся по полям. Я два часа его ловил.

— Весна, свобода, молодость. Вот и не удержался, — ответила Стася, чувствуя, что начинает замерзать.

— Вы дрожите.

— Как и вы, — улыбнулась Стася.

— Сейчас печку включим. Согреемся, — сказал Миша.

— Это будет здорово.

Печка не помогла. Стася продолжала дрожать. Она мечтала снять мокрую одежду и забраться под одеяло.

— Стася, после всех приключений с моей стороны как-то бестактно просить номер телефона, но может я позвоню вечером? Узнаю, как самочувствие?

— Я буду болеть, — ответила Стася, хлюпая носом. — Миша, вы женат?

— Нет.

— Если очередная разгневанная обманутая супруга появиться на пороге моего дома, то я не выдержу. Буду мстить. Мне это надоело, — устало ответила она.

— Я два года как в разводе, — Миша достал паспорт и открыл на странички заметок от загса. — Вот. Живу только с Балбесом.

— Извините, но не хочу на одну и ту же мозоль наступать, — ответила Стася.

— Я понял. Так как насчет номера телефона?

Глава 7

— Как самочувствие? — раздался в трубке довольно бодрый голос. Стася посмотрела на дисплей. Неизвестный номер.

— Миша?

— Да. Решил узнать, как пошло купание.

— Вместо перекопки огорода я лежу с температурой, — призналась Стася. Температура поднялась ночью. Утром Стася чувствовала себя разбитой и уставшей.

— У тебя лекарства есть?

— Нет. Я не планировала болеть. Хотя, я обманула. Анальгин есть.

— Тогда сейчас приеду. Привезу.

— Не надо. Сама справлюсь.

— Верю. Но все же приеду, — ответил он, повесив трубку.

Стася пожала плечами и сильнее укуталась в шерстяную шаль, которую связала баба Паша. Пусть приезжает. Вряд ли от этого будет какой-то вред. Правда, она еще не отошла от прихода Галины. Обдумывая эту ситуация, Стася не исключала того, что Галина могла ее обмануть. Узнала, что ее муж хочет уйти, начать новую жизнь, вот и пришла к сопернице на жалость давить. Такое ведь вполне могло быть. Только баба Паша подтвердила, что Вова еще тот кобель. О нем чуть не легенды ходят в городе. А наивные дурочки все находятся. Верят в его сказки. Галина же терпит все это. Никто понять не может почему она его не выгонит, но Галина упрямо прощает его. Вова же нагуляется и как кот возвращается домой к теплой печке да миске со сметаной.

Как ни странно, Стася не чувствовала разочарования, обиды. Шок прошел. Было неприятно из-за обмана. Но не смертельно. Наверное из-за того, что она не любила Вову. Но очередное предательство заставило осторожнее относиться к мужчинам. Не верить. Ожидать обмана. Решив, что Мишу точно близко к себе не подпустит и вначале обязательно познакомит с бабой Пашей, которая, казалось, знала все обо всех, Стася окончательно успокоилась.

Миша приехал через час. В руках пакет с противовирусными препаратами, мед и лимон.

— Добрый день, — сказал он, заходя в дом. — Я лекарства привез.

— Не надо было беспокоиться, — ответила Стася.

— Как не надо? Из-за его пса ты в воде искупалась. Так что пусть заглаживает вину, — сказала баба Паша, забирая пакет. — Может у тебя воспаление легких?! А лекарства нынче дорогие.

— Ты их вовсе не пьешь, — не выдержала Стася.

— Так это я. Я в такие времена жила, что вам и не снилось. Босиком бегала зимой во двор. А вы нынче? От любого сквозняка носом хлюпаете. Тепличные дети, — проворчала она.