– Звоните ноль два. Звоните сразу к нам в отделение!

– Бесполезно! Скажут – на семейные разборки не выезжаем…

– Да, что есть, то есть… – нахмурившись, пробормотал Кедров. – А потом в квартире труп, и кровь на потолке! И опять мне разгребать… Вот что – запишите-ка мой сотовый, на всякий случай.

– Ой, спасибо вам! Диктуйте… А я вас заодно щелкну, можно? У меня новый телефон, к номеру можно прикрепить фотографию, очень удобно и красиво… – оживленно щебеча, она нацелила телефон на Кедрова. Сверкнула вспышка, тот запоздало дернулся, сморщился недовольно.

– Звоните только в крайнем случае. Если что-то действительно серьезное. Начнете из-за ерунды беспокоить – занесу ваш номер в «черный список», вовек мне дозвониться не сможете!

– Обещаю! – заверила Даша, восхищенно разглядывая фото на экране.

– Я думаю, продолжения не будет – если вас хотели напугать, то сделали уже достаточно. Да! Смените замки – это обязательно. И еще, на всякий случай, поезжайте куда-нибудь, на недельку-другую… Все забудется, накал страстей стихнет…

– Вам легко говорить! – оторвавшись наконец от экрана, недовольно воскликнула Даша. «Уехать! Куда? К Варьке, в ее берлогу? К Наталье, на растерзание племянникам?.. Ну уж дудки!»

– Дарья Михайловна, все ваши неприятности – ваших собственных рук дело! – с раздражением воскликнул Кедров. – Водите знакомства с кем ни попадя, шастаете по ночам одна, замки вон даже сменить не потрудились… Сколько вам лет?

– А сколько вы мне дадите? – Даша моментально вцепилась в капитана. – Ну сколько, сколько? Только честно!

Тот даже слегка отпрянул. Потом вгляделся в Дашино лицо и произнес совершенно серьезно:

– Лет пять. Ну, семь… Больше вам и не дашь.

– Издеваетесь! А я, между прочим, серьезно вас спрашиваю!

Капитан вздохнул, повертел пальцем у виска и, даже не попрощавшись, вышел вон.

«Солдафон! Мужлан! Зануда…»

– Алло, диспетчерская? – захлопнув за гостем дверь, схватилась за телефон Даша. – Мне нужен слесарь, срочно! Вот прямо сейчас! Зачем? Замки надо сменить!

Остаток дня Даша сначала ждала слесаря, потом ругалась с этим самым слесарем, потом пыталась дозвониться в диспетчерскую, чтобы ей прислали другого слесаря, нормального. От этого разило спиртягой, руки росли не из того места (всю дверь разворотил!), и цену за свою работу заломил немыслимую…

В результате день закончился тем, что Даша легла спать в первом часу ночи с разломанной дверью (пришлось стулом подпирать и шкаф придвигать), с разбитыми нервами и дикой головной болью.

И ей было уже откровенно все равно, что с ней будет. Если злодеи вздумают навестить ее посреди ночи – пусть приходят, пусть убивают – она этим людям только спасибо скажет!

На следующий день Дашино настроение вновь переменилось. Она по рекламному объявлению в газете вызвала бригаду мастеров, и те живо, буквально за несколько часов, поставили ей новую дверь – железную. Причем за ту же цену, что требовал вчера с нее пропойца-слесарь!

– Дарья… – в пятом часу, едва мастера ушли, раздался телефонный звонок. Варвара. – Ты почему трубку не берешь?

– А ты разве звонила?

– Целый день! – мрачно буркнула Варвара. – И по городскому, и по мобильному…

– Да-а… А почему же я не слышала ничего? – Даша нашла свой новенький сотовый, взглянула на экран. Пятьдесят неотвеченных вызовов! – Ой, Варька… И правда…

– Что?

– Я поняла! Тут был дикий грохот, дрелью сверлили…

– Какой грохот? Какая дрель? Нас с тобой на съемочной площадке ждут, на ходу будут сценарий перекраивать. У них там какие-то проблемы…

– Что? Ой, я выезжаю… – испугалась Даша.

При всей своей нелюбви к тому делу, которым она занималась, Даша рисковать работой не собиралась. Если ее выгонят с киностудии – откуда тогда возьмутся деньги на косметику, на железные двери, на гаджеты – новомодные электронные игрушки с кучей дополнительных функций?..

Через час Даша уже была в павильоне, где снимали сериал.

Павильон располагался в помещении бывшей бумагопрядильной фабрики – огромное помещение с интерьерами семейства Кукуевых. Жутко холодное, поскольку отопление не работало.

– Парщикова? Наконец-то! Сан Саныч свалился с простудой, будем снимать серию без него… надо срочно новый сюжет придумывать. Горим!

– Скоро и мы свалимся… – ворчливо буркнула актриса в огромном рыжем парике, игравшая роль матери семейства.

– Аленька, не сглазь!

– Парщикова, есть идеи?

– А Варвара наша где? Варвара!

– Дашка! Приехала наконец… А мы тут зашиваемся!

– Значит, так, вместо Сан Саныча берем другого актера…

– А сюжет, сюжет-то какой?!

– В квартиру Кукуевых проникли воры. Украли любимый телевизор. Кукуевы решили поставить железную дверь… – на ходу, используя свой собственный, личный опыт, принялась фантазировать Даша.

– А смешного-то что? – нетерпеливо закричал режиссер.

– А дверь оказалась с подвохом! – включилась в обсуждение Варвара. – То ли захлопнулась она, то ли Кукуевы ключи потеряли. И они оказались забаррикадированными в собственной квартире!

– Ничего, неплохо… Но должна быть изюминка! Почему пропали ключи, куда…

– Ключи проглотила собака Кукуевых! – вдохновенно закричала Даша, указав на огромного лохматого пса, дремавшего в углу.

– Оч-чень неплохо… – с азартом закивал режиссер. – Так, быстренько придумываем диалоги!

Работа закипела.

Серию успели снять к утру.

– Все, ребята, спасибо всем! Актеры собираются сегодня к двум, сценаристы могут отдыхать…

В половине шестого утра Даша с Варварой после безуспешных попыток поймать такси наконец добралась до метро. Тряслись в пустом вагоне до Кольца.

– Ну все, теперь мне на пересадку… – зевнула Варвара. – Эй, Дашка, не засни тут!

– Ага, спасибо…

– А ловко ты про железную дверь придумала! – крикнула на прощание Варвара, выходя из вагона.

– Я не придумывала, это правда жизни! – засмеялась Даша. – Только меня пока не захлопывало в квартире… Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!..

Еще через полчаса она вышла на своей станции.

Пустые улицы, солнца нет, густой туман. Озноб пробирал до костей – уже осень как-никак…

Даша привычно свернула к набережной, но потом вдруг вспомнила, что ей опять придется идти мимо гаражей. Она резко развернулась и направилась в противоположную сторону. К ее дому можно было добраться и другим путем – вдвое дольше первого, – но она же никуда не спешила?..

Даша никогда не любила утренние часы. Утром, особенно ранним, на нее нападала депрессия – стоило только открыть глаза. Мир ужасен, счастья нет, все плохо…

Именно поэтому Даша и отказалась от обычной работы – когда надо было вставать в определенный час и тащиться через всю Москву в какой-нибудь офис. Она стала свободным художником с ненормированным рабочим днем и получила возможность просыпаться ближе к полудню. Она сбежала от демонов утренней хандры…

Но сегодня сбежать не удалось.

Раннее-раннее утро, такое раннее, что даже прилежные офисные рабы еще спят – половина седьмого.

Мир ужасен. Счастья нет. Все плохо.

Даша нервно зевнула и, потуже запахнув у шеи воротник легкой куртки, прибавила шагу.

Сквер – длинный, больше километра, наверное, – всегда был оживленным местом. Деревья, кусты, лавки, детская площадка с песочницей и качелями… Все это привлекало пенсионеров, мамаш с младенцами и хоть и шумную, но, по большей части, безобидную молодежь с пивом.

Но в этот час сквер был пуст. Даша огляделась – клочья тумана медленно плыли между деревьев, скрадывая то, что пряталось за ними.

Чьи-то тяжелые шаги, скрип гравия под подошвами, прерывистое дыхание, еще какое-то шуршание – густой туман делал каждый звук отчетливым и в то же время далеким.

Даша мигом вспомнила события последних дней – череду событий странных и страшных, и мурашки побежали у нее между лопаток.

– Нюша, Нюшенька…

Голос был хриплый, не мужской и не женский. Кто-то шел по соседней аллее, чуть впереди.

– Нюшенька, девочка моя, ну не капризничай… Сейчас домой придем, я завтрак приготовлю…

Все-таки голос принадлежал женщине, и немолодой. Какая-то тетка с дочкой или внучкой – совершают раннюю прогулку. Или, быть может, возвращаются из гостей…

Даша с облегчением вздохнула – рядом ходят вполне нормальные люди, бояться нечего!

– Нюшенька, почему ты мамочку не слушаешь, а?

Мать и дочь.

Даша улыбнулась – сквозь туман проступила чья-то широкая спина, над спиной плыло что-то круглое, широкое, напоминающее автомобильную шину. Женщина в шляпе.

Даша опустила взгляд, пытаясь разглядеть девочку, но ниже ветвились кусты шиповника, отчетливо краснели плоды.

Пыхтение, кряхтенье, недовольное бурчание вперемешку с повизгиванием…

– Нюша, делай свои дела, а то мамочка замерзла… Нюша! Смотри – песочек! Ты же любишь песочек?..

Ах, это не девочка, это собака! Женщина гуляла с собакой. Посреди детской площадки туман отступил, и Даша увидела тетку внушительных габаритов, в черной шляпе и с белым пудельком в розовой попонке.

Пуделек в данный момент сосредоточенно кружился в песочнице, вокруг расписного деревянного гриба.

– Женщина, да вы что! – возмутилась Даша. – Здесь же дети играют! Уберите немедленно собаку…

Пуделек замер, подняв ногу. Тетка смотрела на Дашу круглыми глазами с чугунными подглазьями и молчала.

Даша буквально задохнулась от возмущения.

– Пошла отсюда! – топнула она ногой, обращаясь непосредственно к собаке. – Пошла!

Пуделек дернулся, тетка ожила – лицо набрякло краснотой.

– Девушка, что вы себе позволяете?..

– А вы что? Совесть надо иметь!

– А чего вы на бедное животное орете? Хамка!

– Хамство – это ваше поведение! Думаете, никто не видит, так все можно?!

– Животных надо любить! Вас учили этому в детстве?

– А вас учили, что людей надо уважать?.. Гадят где ни попадя…

– Кто гадит? Кто?

– Ваша псина – вот кто гадит!

– Людей я должна уважать… А за что? Да моя Нюша лучше всякого человека!

– Вы еще грудью ее начните кормить, свою Нюшу!

– Что-о?.. Что-о-о?..

– Что слышали! – разбушевалась Даша. – Я вот сейчас милицию позову, пусть вас оштрафуют!

– Дрянь какая… – дрожащим голосом сказала женщина, дернула за поводок. – Нюша, девочка, пошли скорей отсюда… пошли скорей от этой ненормальной…

Через несколько секунд женщина с собачкой исчезли в тумане.

Даша перевела дыхание – ее буквально трясло от возмущения. «А потом дети придут, будут играть в этой песочнице…» Не то чтобы Даша особо любила детей – нет, материнский инстинкт в ней был развит весьма слабо, но если быть такой циничной, как эта тетка в шляпе, тогда точно – ничего в этом мире святого нет. Если уж собак выше детей ставят, то позволено все!

– Бей, грабь, убивай, режь… Что хотите, то и делайте! – бормотала Даша. И вдруг снова услышала шаги.

Она решила, что это возвращается та самая тетка, и остановилась, чтобы продолжить дискуссию. Но шаги тоже затихли.

– Бред какой-то… и этот туман еще! – в бессильной ярости прошептала Даша. Нервы у нее были на пределе.

Она пошла вперед и снова услышала шаги. Чей-то силуэт за кустами, но явно не теткинский – слишком стройный, и шляпы на голове нет…

Тоска и страх – непонятный, мистический страх!

И тогда Даша побежала. От холодного воздуха, который она вдыхала слишком глубоко и часто, закололо в легких, зашумело в висках… Ничего не слыша и не соображая, Даша мчалась вперед.

Оглянулась на миг – кто-то бежал за ней.

– Мама! – истошно взвизгнула она и рванула в сторону, через газон. Сзади затрещали кусты. Искать телефон в сумочке, жать кнопки – не было времени.

Даша выскочила на соседнюю аллею, и тут одновременно произошло следующее. Во-первых, Дашу ударили сзади по голове. Во-вторых, от удара она буквально уткнулась носом в широкую спину тетки-собачницы. В-третьих, Нюша сорвалась с поводка.

Даша схватилась за голову, тетка обернулась и заверещала, глядя почему-то не на Дашу, а на кого-то за ее спиной.

– Караул! Люди добрые, что творится-то… – тетка потрясла перед собой пустым поводком, отступила назад. – Нюша! Нюша!!!

Тетка скрылась в тумане вслед за собакой. Даша обернулась, чувствуя мучительную боль в затылке, и увидела человека в черной куртке, с накинутым на голову капюшоном. Лица она не разглядела – мешал капюшон, да и в глазах у нее как-то странно двоилось.

Человек поднял руку, в которой что-то было (очертания чего-то неровного, темного, округлой формы – камень?..), но продолжения Даша ждать не стала. Инстинкт самосохранения заставил ее дернуться в сторону и бежать, не обращая внимания на боль. Она перемахнула через очередные кусты, затем по газону – к ограде, перевалилась через нее – прямо на проезжую часть, и – к ближайшим домам.