Элен Фишер - Свет во тьме

Он с недоверием взглянул на Дженнифер:

— Повторите еще раз.

Девушка послушно повторила мелодию.

Грей посмотрел на нее в упор, густые черные брови, словно грозовые облака, нависли над его серыми глазами. Вернувшись к клавесину, он двумя руками сыграл отрывок пьесы со сложной гармонией и мелодией.

— Попробуйте-ка это.

— Я еще не учила ее аккордам, — вмешалась Кэтрин, защищая ученицу, но ее слова были прерваны звуками мелодии, которую только что наиграл брат.

Грей снова внимательно посмотрел на Дженнифер.

— А теперь еще раз сыграйте первую мелодию. Девушка подчинилась.

Грей вновь взглянул на нее, а потом пересек комнату и достал какую-то книгу из шкафа орехового дерева. Перелистав страницы, он выбрал отрывок попроще и сунул книгу ей под нос.

— Вот здесь. Читайте вслух!

Его повелительный тон не испугал Дженнифер, но она никак не могла взять в толк, каким образом чтение связано с уроками музыки. Озадаченная, она смотрела прямо в его серые глаза.

— Читайте же! — грозно повторил он.

Книга оказалась Библией, он открыл ее на Екклесиасте. Несмотря на то, что Грей был плохим христианином, он часто читал его, ибо находил там что-то такое, что затрагивало его душу.

Начав с того места, куда он ткнул пальцем, Дженнифер послушно принялась читать:

— Для всего есть свое время…

Она читала неплохо, но время от времени все-таки запиналась. Наконец Грей захлопнул книгу и вернул ее на место в шкаф.

— Очень хорошо, — отрывисто сказал он, посмотрев на нее с высоты своего роста. — Повторите то, что вы только что прочли.

Дженнифер не удивилась его просьбе и продекламировала прочитанное, примерно тринадцать стихов, слово в слово, не сделав ни одной ошибки, хотя в отрывке часто повторялись одни и те же слова.

Когда она закончила, Грей в полном молчании перевел взгляд на сестру.

Кэтрин выглядела озадаченной.

— И как она только смогла…

— Отличная память, все ясно, — перебил ее брат. — Близка к совершенной человеческой памяти. — Его взгляд прояснился, в нем проснулся интерес. — Просто удивительно, как быстро она научилась читать. — Грей вновь бросил на Дженнифер быстрый оценивающий взгляд. — Замечательно, — тихо буркнул он себе под нос. — Похоже, женившись на этой девочке, я выиграл больше, чем думал. Много, много больше.

В эту ночь Дженнифер никак не могла заснуть. Наконец-то муж заметил ее и как-то по-новому, кажется, даже с восхищением посмотрел на нее. Она не понимала почему, но он обратил внимание на перемены, которые с ней произошли.

Что ж, когда он, наконец, заметил ее, теперь, когда она привлекла его внимание, может быть, он почувствует какое-то влечение к ней? Смысл слов, которые она прочитала сегодня для него, открылся ей со всей ясностью. Есть время для печали, и есть также время для любви. Может быть, Грею пора перестать предаваться скорби? Может быть, пришло, наконец, время любить?

В голове ее крутилось множество мыслей, она никак не могла заснуть. Влекомая музыкой звезд, она выскользнула из постели, накинула платье из грубой ткани, которое можно носить без корсета, тихонько спустилась по лестнице и остановилась, увидев мерцающий свет в кабинете мужа.

— Грей…

Приблизившись к двери, она увидела его поникшую голову, вздрагивающие плечи. Перед ее мысленным взором пронеслись слова, которые он писал Диане, и она ощутила прилив жалости к мужу, такому потерянному и слабому.

В прошлый раз она отважилась только на то, чтобы заглянуть в шелку двери, а сегодня, движимая каким-то непонятным импульсом, быстро вошла в кабинет и положила руку ему на плечо.

— Грей, — прошептала она. — Все хорошо. Теперь я здесь.

Он поднял голову и окинул ее взглядом. От того, что она увидела в его серых глазах, у нее защемило сердце. Поникшие, затравленные, это были глаза умирающего человека.

— Не плачьте, — сказала она, утирая его слезы. «Странно, — подумала она, — как он может быть таким высокомерным и далеким днем и таким беззащитным ночью?» — Не плачьте.

— Ничего не могу с этим поделать, — сквозь слезы пробормотал Грей и, будто смущенный ее ясным, открытым взглядом, снова опустил голову на руки.

Как помочь ему справиться с такими эмоциями? Дженнифер плакала всего раз за последние восемь лет и, пока не переехала в Грейхевен, даже не испытывала такой потребности. Теперь же, при виде чужого горя, она совершенно растерялась.

Пригладив его густые темные волосы, она попыталась утолить его боль.

— Вам не следует так переживать, — тихо сказала она, понимая, что словами она вряд ли прекратит его мучения. — Пожалуйста…

Грей поднял голову и снова посмотрел на нее заплаканными глазами.

— Ах, Боже, — устало сказал он. — Вы правы, мне надо успокоиться, но я разом чувствую и любовь, и печаль, и горе, и все это бушует во мне, и я просто задыхаюсь…

Он так по-детски, так доверчиво прижал ее руку к своей щеке, что у нее комок подкатил к горлу.

На какое-то время боль его, казалось, утихла. Он стыдливо взглянул на девушку, рассматривая ее лицо при свете свечи. Она нашла его взгляд странным — он будто смотрел сквозь нее.

— Вы очень красивы. Сами-то знаете это?

Испуганная такой внезапной переменой в нем, Дженнифер зарделась и попятилась назад, но он поймал ее за руку и неожиданно сильно сжал.

— Не уходите, — попросил он тихим, жалобным голосом. Мученическое выражение лица постепенно сменилось другим, еще более страдальческим. — Вы нужны мне. Вы так красивы…

Она поняла, что Грей мертвецки пьян, но не могла уйти, потому что он не отпускал ее руку, а взгляд его серых глаз буквально пригвоздил ее к месту.

— Грей, — сказала она умоляющим тоном, — позвольте мне уйти.

— Нет, — прошептал он, высвободил одну руку и провел пальцем по ее округлому подбородку. Дженнифер вмиг застыла, стоило только его сильным, мозолистым пальцам коснуться ее нежной кожи.

— Я устал, но не могу, не могу отпустить вас. О Боже, я хочу вас. И вы меня тоже хотите. Прошу вас, скажите мне об этом.

Она не могла солгать ему, глядя в его блестящие серебром глаза, и тихо согласилась:

— Да, хочу.

Помоги ей святые небеса, она сказала правду — он притягивал ее как мужчина. В льняной рубашке с кружевами, расстегнутый ворот которой открывал его мускулистую грудь, он был чертовски привлекателен. Вернее, больше чем привлекателен, даже больше чем красив. Он был неотразим.

— Скажите же еще раз, — тихо потребовал он, и в глазах его отразилось нечто большее, чем надежда. В его взоре сквозило странное возбуждение; Дженнифер безошибочно распознала его своим женским чутьем и безропотно поддалась ему.

— Я хочу вас, — прошептала она, на этот раз менее стыдливо.

Выражение дикой, необузданной страсти на его лице не оставляло никаких сомнений. Как же так — он отчаянно желал ее сейчас, в то время как сегодня днем и прежде вовсе и не замечал? Выходит, все совсем не так. Она не могла больше противиться своей судьбе и, слегка ошеломленная тем, как развиваются события, повторила еще раз.

— Я хочу вас.

Так оно и было. Она тянулась к этому человеку с высокомерием и обаянием Грея, а также со страстностью Заварда. Он медленно поднялся с кресла и посмотрел на нее с высоты своего роста. В глазах его пылала страстью — Дженнифер впервые в жизни ощутила ответное желание. Она не сопротивлялась, когда его рот коснулся ее губ. У нее и мысли не было противиться этому.

Напротив, она ответила ему, охотно и радостно, пылко обняла за широкие плечи, отдаваясь прекрасному ощущению его рук и губ. Даже когда его губы чуть приоткрылись и он осторожно коснулся языком ее языка, она не отпрянула, а только теснее прижалась к нему. Ее пьянили вкус яблочного бренди на его губах, надежность и жар его рук. Наверное, это сон. Реальность никогда не бывает столь прекрасна.

Но это был не сон. Его ласковая рука на ее груди, пьянящие поцелуи — все, все было реальным! Чувства, которые она так долго таила в себе, мощной волной нахлынули на нее, лишая разума, подавляя волю. Она только беспомощно стонала от наслаждения и все сильнее прижималась к нему своим нежным телом.

Даже когда он повалил ее на восточный ковер, она не стала протестовать. Вернее, была не в состоянии сделать это, даже если бы захотела. Теперь, когда он целовал ее все с большим пылом, ей казалось, что сбываются ее сны. И потом, она считала, что облегчает его горе, и это доставляло ей радость.

Его руки осторожно заскользили по ее телу, осмелев, он стал ласкать ее ноги, бедра и наконец, добрался до заветного влажного грота. Дженнифер закусила губы, чтобы не вскрикнуть от не изведанного ранее ощущения. Ее бедра словно сами по себе двинулись ему навстречу. Когда же он задрал подол ее платья, она, ощутив разгоряченную мужскую плоть, только застонала и крепко обхватила его за талию.

— Грей, — зашептала она ему на ухо, силясь сказать, как много значат для нее его ласки.

Едва ее влажные губы коснулись его, уха, как он задрожал и выдохнул:

— О Боже, Диана. Как я тебя люблю!

Диана…

Дженнифер невольно окаменела от ужаса, но было уже поздно — он грубо вошел в нее, разрывая плоть. Она закричала от жуткой боли. И увидела широко открытые глаза Грея. Тот вдруг словно очнулся ото сна и как-то разом сконфузился. Тем не менее он не смог остановиться и, только удовлетворив свою потребность, поспешно откатился в сторону.

Дженнифер тут же свернулась калачиком на полу. ЕЙ хотелось вскочить и выбежать прочь из комнаты, но ноги не слушались ее. От ее страсти не осталось и следа, едва она услышала имя Дианы. Как унизительно! Он представлял себе, будто занимается любовью с Дианой. Никогда в жизни она не ощущала себя такой разбитой и подавленной.

Неужели это и есть то, что называют высокими чувствами? Тогда ей ничего не нужно. Ни страсти. Ни любви. Ничего. Та пустота, в которой она жила до встречи с ним, была гораздо безопаснее. Какая же она наивная дурочка!

Грей сидел рядом с ней на ковре, опустив голову, но на сей раз не плакал.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Я не знал, что вы девственница. Мне показалось, что вы согласны и хотите меня… было так легко представить себе, будто вы и есть Диана… — Он покачал головой. — Я использовал вас. Весьма сожалею.

Он встал на ноги и торопливо вышел из комнаты. Дженнифер же долго еще лежала на ковре, чувствуя, как между ногами струится кровь и словно кровоточит ее душа. Наконец она встала, дрожащими пальцами поправила одежду, села за стол и невидящим взглядом уставилась на пламя свечи.

На следующее утро, сидя в своем кабинете, Грей тяжело переживал случившееся. Незнакомое, но крайне неприятное чувство вины ужасно тяготило его, и он мрачно смотрел на зеленые панели кабинета.

Он вовсе не желал причинять боль жене. Конечно, его редко интересовали чьи-либо переживания, но в памяти его вновь и вновь всплывали огромные глаза Дженнифер, в которых отражалось неизбывное страдание, и он не мог забыть это.

Все происшедшее представлялось ему как в тумане, и не только из-за алкоголя, а еще и потому, что его пьянила страсть к женщине, которую он никогда больше не увидит. Сначала он и в самом деле поверил, что Дженнифер ему приснилась. Ее светлые волосы были темнее, чем у Дианы, но выглядела она соблазнительно! А этот ласковый голос, прелестное тело, Временами он понимал, что это вовсе не сон, но все-таки не отпускал ее. И совсем уж не представлял, что она девственница. О, эта кожа золотистого оттенка, нежная и упругая плоть. Верно, она была красивой блондинкой, хотя ее фигура была не такой пышной и податливой, как у Дианы. Чувствовалось, что она довольно сильная, потому что многие годы была занята тяжелой, изнурительной работой. И как ни странно, он нашел ее гладкое, сильное тело невероятно привлекательным. Он просто не мог остановиться.

«Нет, — поправил он себя со злостью, — не хотел останавливаться.

Он вспомнил ее ласковый голос, утешавший его, ее нежные руки, и его едва не стошнило от отвращения к самому себе. Она хотела лишь помочь ему, успокоить, а он в ответ причинил ей физическую и душевную боль. Чем больше он думал об этом, тем противнее становилось у него на сердце. Его раздражало сочетание реальности и грез, и все же нельзя не признать, что она была теплой, страстной и любящей. И он воспользовался ее невинностью и открытостью и надругался над ней.

Наконец ему надоело обвинять самого себя, а потому, поднявшись, он тихонько прошел в гостиную, где Дженнифер сидела за клавесином. Поглощенная работой над пьесой собственного сочинения, она не оборачивалась, пока он не кашлянул. Девушка тотчас повернулась и широко открыла глаза.