Муж одарил ее высокомерной улыбкой.

— Очень может быть. Однако получать удовольствие я могу и другим способом.

От этого намека на утехи с любовницей она почувствовала чуть ли не физическую боль. Почему он так поступает? Может быть, ей только показалось, что на лице его промелькнула радость, когда она упомянула о подарке?

— Как бы то ни было, — холодно заметил Грей, — все, что вы предлагаете, не представляет для меня никакого интереса.

— Вы не можете быть в этом уверены, пока не узнаете, что это за подарок, — возразила Дженнифер, изо всех сил стараясь сгладить неловкость и скрыть огорчение. Она не хотела выказывать свою обиду.

Грей поднял очи горе, всем своим видом стараясь показать, как ему надоела эта детская игра.

— Ну, хорошо. Так что же это такое? — с тяжким вздохом произнес он.

Дженнифер с трудом сдержала улыбку.

— Пройдите, пожалуйста, в гостиную, — радостно сказала она.

Грей нахмурился, но все же с неохотой встал и прошел за нею в гостиную. Оглядевшись вокруг с деланным безразличием, он холодно спросил:

— Ну и где же он? Ничего не вижу.

— Какое нетерпение, — легонько поддразнила его Дженнифер, в душе опасаясь, что он круто развернется и удалится в кабинет. — Почему бы вам не присесть?

Грей опустился на диван, вытянул ноги и закрыл лицо руками.

— Я готов, — сказал он приглушенным голосом. — Поспешите, а то меня что-то клонит ко сну.

Эти слова едва ли можно было принять за одобрение, но Дженнифер поняла, что ее вечно недовольный муж в этот раз был заинтригован как никогда. Она неслышно прошла через гостиную по толстому восточному ковру.

А Грей все полулежал на диванчике, мечтая о том, когда он вернется к себе в кабинет и сможет выпить. Но вот он услышал чудесные звуки.

Ничего подобного он никогда не слышал. Из клавесин полилась незатейливая и необычайно печальная мелодия. Тут же одна мелодия сменилась другой, потом вернулась основная тема, и звуки переплетались, словно нити, постепенно образуя прекрасное целое.

Грей выпрямился и с нескрываемым удивлением посмотрел на жену. Она сидела спиной к нему, и он мог, видел только золотистые волосы, спадающие ей на спину. Но во всей ее позе угадывались страсть и сильные переживания. Руки ее легко порхали по самшитовым клавишам, и Грей впервые понял, что Дженнифер, таким образом, выражала свои чувства, она наконец раскрылась перед ним.

А музыка все продолжалась, проникновенная, как нега, ласкающая слух. Она задела в нем чувствительную струну, настолько живо отражала его одиночество и печаль, что он заслушался как завороженный. Постепенно мелодия изменилась. Ее трагичность уступила место мажорному строю, темп ускорился, заключительный аккорд нес в себе радости и жизнеутверждающее начало.

Внезапно наступила тишина. Дженнифер, боясь повернуться, неотрывно смотрела на клавиатуру, чувствуя, что силы оставляют ее. Грей наверняка испытывал только презрение к ее подарку, а может, даже уснул на диванчике.

Неожиданно ей на плечо нежно легла его рука. Подняв глаза, она с удивлением увидела улыбку на лице мужа, и в сердце ее затеплилась надежда.

— Я прошу извинения за то, что наговорил, — сказал Грей, глядя на нее так, будто прежде никогда не видел. В ее музыке он обнаружил отражение движений ее души и с удивлением понял, что ее красота не столько а привлекательных чертах лица, сколько в ее сердце. — Это был самый чудесный подарок из всех, что мне когда-либо дарили.

Ошеломленная тем, что ее музыка привела к такой резкой смене его поведения, Дженнифер непроизвольно одарила его улыбкой:

— Вам понравилось?

— Дженнифер, это…

Грей тщетно подыскивал слова, чтобы выразить свои ощущения, а потому опустился перед ней на колени, и в глазах его отразилось глубокое уважение.

— Я и не предполагал, что вы способны сочинить такую чудесную музыку, — честно признался он. — Я все больше и больше удивляюсь своей глупости, ибо не заметил вашей необычайной одаренности и сейчас, и тогда, когда впервые вас встретил.

Не желая пробуждать печальные воспоминания, связанные с их женитьбой, она ловко переменила тему разговора, вручив ему кусок пергамента с написанными на нем нотами.

— Я записала мелодию, — объяснила она в ответ на озадаченное выражение его лица, — на случай, если вам захочется услышать это еще раз. Конечно, Кэтрин помогла мне перенести музыку на бумагу, но сочинила ее я сама.

В ее голосе явно звучала гордость. Грей принял из ее рук пергамент как настоящее сокровище и нежно улыбнулся своей жене.

— Прекрасно! Первая часть — это отражение моих чувств. Я очень часто ощущал себя одиноким и озлобленным.

— Я думала о вас, когда в первый раз сыграла это, — призналась она. — И вторую часть, радостную, я тоже писала для вас. Я надеюсь… надеюсь, что вы когда-нибудь будете счастливы, Грей.

Эта ее искренняя надежда после всего дурного, что он ей сделал, глубоко тронула его. Он машинально поднял руку, нежно коснулся ее щеки и поцеловал в губы. Он хотел лишь поцеловать ее в знак благодарности за дружеский подарок, но едва ощутил ее нежные губы, как его охватила волна страстного желания. Обняв Дженнифер за шею, он прильнул к ней, требуя ответной страсти.

К его удивлению, она ответила. Ее рот приоткрылся, и она вся отдалась поцелую. Она такая же страстная и радостная, как ее музыка, подумал он. Перебирая пальцами ее густые волосы, он целовал и целовал ее, а она отвечала ему без всяких колебаний. Помня ее унижение и боль во время первого сексуального опыта, он опасался, что она отвергнет его и выбежит из комнаты со страхом и отвращением, но она лишь крепче обнимала любимого.

Борясь с диким желанием подхватить ее на руки, Грей отшатнулся назад. Мгновение она с разочарованием смотрела ему в глаза, а потом потупила взор. Грей же не отрывал от нее взгляда.

— Дженнифер, — наконец тихо спросил он, — вы ведь любите меня?

Она выдала себя сначала музыкой, а потом тем, с какой готовностью и страстью ответила на его поцелуй. Дженнифер, дрожа всем телом и чувствуя, как краска заливает ей лицо, утвердительно кивнула:

— Да, люблю.

— Невероятно! — ахнул Грей, а про себя подумал: «Это ужасно, что такая молодая и красивая женщина влюбилась в столь распутного и не такого уж молодого человека, как я». — После всего, что я наделал, и зная, что я никогда не смогу ответить на вашу любовь, мне трудно в это поверить. — Он помолчал и с расстановкой добавил: — Наверное, это и есть истинная любовь.

Дженнифер на мгновение встретилась с ним взглядом я грустно улыбнулась.

— Нет, Грей, — отозвалась она. — Это просто глупость.

И не успел он ее задержать, как она уже выскочила из комнаты.

Глава 16

Это был первый раут Дженнифер, и она очень нервничала, несмотря на то что все происходило в знакомой ей обстановке Грейхевена. Теперь она чувствовала себя здесь как дома, но иногда ловила себя на том, что смотрит на окружающую ее роскошь словно бы впервые. Эти огромные покои, сверкающие серебряные канделябры, роскошные восточные ковры — что ж, возможно, когда-нибудь она станет соответствовать всему этому.

Бальное платье, к счастью, превзошло все ее ожидания. Они с Кэтрин шили свои платья вместе с помощью рабынь-служанок, и Дженнифер была восхищена результатом. Еще бы — атласный зеленый наряд необычайно подходил к цвету ее глаз. Ткань была подернута золотыми нитями, а сужающаяся книзу полочка корсажа украшена мелкими бантами. Верхние юбки спереди расходились, открывая гофре второй юбки, а короткие, по локоть рукава были украшены ажурными золотистыми кружевами. Вырез же получился таким откровенным, что Дженнифер поначалу пыталась возражать, предлагая закрыть ложбинку между грудями прозрачным шарфом, но Кэтрин и слушать ничего не стала.

Платье Кэтрин, едва ли не столь же откровенное, было из серого атласа, правда, не такого вдовьего оттенка, который она обычно выбирала. Наряд ее переливался и блестел, плотно обтягивал стан и расширялся книзу. Гофре второй юбки было стального цвета. Искусно собранные, напомаженные и посыпанные рисовой пудрой волосы и нарумяненное лицо делали ее на удивление привлекательной.

Волосы Дженнифер Кэтрин пудрить отказалась и только слегка коснулась белой пудрой ее лица.

— У вас слишком хороший цвет лица, чтобы скрыв его, — пояснила она. — Большинство женщин вынуждены накладывать толстый слой пудры или даже воска, что скрыть оспинки и другие изъяны. Вам это ни к чему. И волосы ваши слишком хороши, чтобы портить их пудрой.

— А не буду ли я странно выглядеть, если не напудрю волосы, идя на раут? — усомнилась Дженнифер.

— Чепуха! Считайте себя законодательницей новой моды, — загадочно улыбнулась Кэтрин.

Впрочем, она не стала пудрить волосы Дженнифер и исключительно потому, что Грею нравился цвет ее волос, сам Грей никогда не пудрил свои волосы и не пользовал париками. Специально для раута Кэтрин забрала волос Дженнифер вверх, скрепила их конскими волосами, и у нее получилась модная высокая прическа. Лишь несколько локонов задорно падали ей на уши.

Дженнифер придирчиво рассматривала себя в зеркале. Увидев нерешительность подопечной, Кэтрин постаралась ее отвлечь.

— В конце концов, — сказала она, — у вас будет самое красивое на рауте платье.

Дженнифер, несмотря на волнение, улыбнулась подруге.

— Вы хотите сказать, после вашего.

— Все леди будут завидовать нам, — кивнула Кэтрин. Потом вдруг нахмурилась: — Я беспокоюсь, точно ли по моему рецепту будет приготовлен пунш. Может быть, сходит, вниз, проверить все самой?

— Кэтрин, — урезонила ее Дженнифер. — Вы уже четыре раза давали этот рецепт Мозесу. Три кувшина пива, три кувшина бренди, три фунта сахару, корицу и мускатный орех. Я уверена, что он сделает все как надо. По-моему вы волнуетесь так же, как и я.

— Пожалуй, — согласилась Кэтрин. — Прошло уже более семи лет с тех пор, как у нас здесь было что-то вроде раута, и тогда я была очень молода. В шестнадцать лет мне хотелось только танцевать и найти мужа. У меня в том возрасте были очень романтические представления.

— Возможно, вы и сейчас не слишком бы волновались, если бы считали бал только удобным случаем, чтобы потанцевать и подыскать себе мужа.

— О Боже, Джен, я больше никогда не смогу танцевать!

Дженнифер спохватилась: она совсем забыла о физическом недостатке Кэтрин, ибо бальное платье полностью скрывало все изъяны.

— Да… наверное, нет. Но вы можете флиртовать и беседовать. Вы, без сомнения, приведете в восторг любого мужчину в зале.

Кэтрин ничего не ответила. Она вспоминала последний в Грейхевене раут, женитьбу Грея и Дианы. Молодая и веселая, Кэтрин тогда с восторгом присоединилась к гостям, танцующим деревенские танцы. Партнерами ее были симпатичные молодые люди, которые наперебой осыпали ее цветистыми комплиментами.

А через несколько дней она сломала ногу, и теперь ей уже никогда не придется танцевать.

Ладно, прочь все воспоминания! Ее истинная цель — вовсе не поиски мужа, а счастье Дженнифер и Грея. И не имеет никакого значения, может ли она танцевать. Главное, чтобы они танцевали друг с другом, вот этим-то ей и предстоит заняться.

Глядя на восхитительное платье Дженнифер и ее молодость, и красоту, она подумала, что такое может и не повториться. Все зависит от поведения Грея: будет ли он настоящим хозяином дома или впадет в капризное настроение.

Кэтрин закрыла глаза в молчаливой молитве. Итак, все теперь зависит от Грея. А он был весьма ненадежным человеком.

* * *

Полчаса спустя Кэтрин и Дженнифер приветствовали прибывающих гостей. Раут решено было проводить в восточном крыле дома, где располагался специальный бальный зал. В других домах подобные рауты проводили, как правило, в гостиных, а иногда даже в холлах, которые планировались достаточно просторными, чтобы использовать их в разных целях. Тем не менее при строительстве Грейхевена Грей специально добавил два крыла. Одно из этих крыльев было отведено под бальный зал, образцом которому послужил зал резиденции правительства. Это была протяженная комната с каминами с каждой стороны. С потолка свисали четыре хрустальных люстры с зажженными свечами. Середина зала была освобождена для танцев, а по стенам стояли чиппендейловские стулья с богатыми резными украшениями.

Уверенность Дженнифер вмиг улетучилась, едва только начали прибывать гости. Ей казалось, что все мужчины смотрят на нее с вожделением. Леди в атласных и парчовых платьях с квадратными или круглыми и слишком откровенными декольте смотрели на нее с некоторым презрением, но не без любопытства. Дженнифер теперь лучше понимала причины такого отношения. Аристократия Виргинии только недавно стала располагать деньгами для строительства огромных домов. Леди теперь получили возможность наблюдать за прядением, окраской тканей, приготовлением пищи, им не надо было самим выполнять эту нелегкую работу. Вот потому-то аристократия так ревностно оберегала свои позиции. Как и английское общество, виргинское жестко делилось на классы. Каждый виргинский плантатор считал себя представителем высшей знати, хотя даже английский лорд не всегда позволял себе такое. Аристократии было крайне важно поддерживать свой статус в обществе. И в соответствии с этим они получали образование, одевались и заключали браки.