Он провел О’Нилов на верхний этаж, где к их приезду уже были подготовлены четыре комнаты.

Вечером, за обедом, Дженнифер прекрасно справлялась с обязанностями хозяйки. Они с Кэтрин хорошо поработали, обдумывая меню. Обед начался с супа с земляными орехами и закончился десертом из дыни, которая хранилась всю зиму в темном подвале. Кроме того, гостям подавали устриц, жареную утку, сбитые сливки с корицей и вином. Кэтрин с Дженнифер не забыли и о фруктах — ими была наполнена серебряная ваза, стоявшая посреди стола. В центре вазы возвышался ананас, привезенный из Вест-Индии. Кэтрин объяснила, что ананас — это традиционный символ гостеприимства.

Из уважения к гостям Грей пил умеренно, вел себя как радушный хозяин и от всей души веселился, когда Кейн вспомнил забавные происшествия на скачках, в которых они принимали участие. Дженнифер же поддерживала разговор с Сафайрой — обычную дискуссию, какие, как правило, ведут за столом женщины их круга: о последних лондонских модах и о качестве льняного полотна. Только один раз произошла маленькая заминка.

Сафайра имела приводящую собеседника в смущение привычку поворачивать голову к нему во время беседы. И потому легко было забыть, что она совершенно слепа. К тому же она очень аккуратно ела. Абсолютно выбросив из головы все, что ей втолковывала Кэтрин, Дженнифер выпалила:

— Как же вам удается безошибочно брать с тарелки то, что вы хотите?

Кэтрин тут же бросила укоризненный взгляд на свою воспитанницу, и та чуть не сгорела со стыда, но, к счастью, Сафайра не обиделась.

— Кейн все объясняет мне перед обедом, — кротко улыбнувшись, ответила она. — Тарелка для меня — это циферблат часов. Например, утка находится там, где цифра двенадцать, ветчина — у цифры четыре, а кукуруза — у восьмерки. Когда подают другую перемену, он тут же вновь дает соответствующие пояснения. Остается только запомнить.

— Понятно, — кивнула Дженнифер. — И по дому вы так же ходите, да? Он говорит вам, где располагается мебель, и вы запоминаете?

— Примерно так все и происходит, — засмеялась Сафайра. — Но чаще я на горьком опыте узнаю все сама. Достаточно мне несколько раз наткнуться на что-либо, и я сразу запоминаю расположение. — Она тотчас перевела тему разговора: — Мне кажется, запомнить, где стоит мебель, гораздо проще, чем так поработать над собой, как вы, дорогая, со времени вашего приезда сюда.

— О, я не знаю! — смешалась Дженнифер.

— Думаю, вам было нелегко, — продолжила Сафайра. — Часто даже такое нехитрое дело, как умение правильно держать вилку, для некоторых оказывается непосильным. Есть разные недостатки, Дженнифер. У меня одни, у вас другие. Но мы обе учимся преодолевать их.

Сафайра, судя по всему, догадалась, какие трудности пришлось преодолеть Дженнифер, чтобы достичь уровня леди, чего не мог осознать ни один из этих аристократов.

— Благодарю вас, — еле слышно отозвалась хозяйка. — Я думаю… думаю, что вы видите гораздо больше, чем мне представлялось.

Грей незаметно наблюдал за Дженнифер с другого конца стола. Ему нравилось, что она разыгрывает из себя внимательную жену, вовлекает дам в разговоры и следит, чтобы тарелки гостей не пустовали. Эта домашняя атмосфера заставила дрогнуть сердце Грея. Когда-то он именно так и представлял себе семейную жизнь — любимая женщина восседает во главе стола и наполняет весь дом смехом и разговорами. К сожалению, это только иллюзия. Грейхевен едва ли можно назвать домом, он скорее походил на холодный мавзолей.

— Я прав, Грей, как вы считаете?

Услышав свое имя, он быстро повернулся к Кейну и машинально ответил:

— О да, конечно.

Кейн в изумлении поднял брови:

— Так, значит, вы признаете, что я езжу верхом много лучше вас?

— Что?!

— А, вот вы и попались! Выходит, вы совсем не слушали, о чем идет речь, — торжествующе заявил Кейн.

— Я немного отвлекся, — виновато потупился Грей.

— Я так и подумал. — Кейн понимающе улыбнулся.

Как тактичный человек и хороший друг, он ничего больше не сказал Грею, пока они не перешли в его кабинет, дабы насладиться портвейном и прекрасным виргинским табаком. Причем Кэри прямо выказал свою неприязнь Грею, не явившись в его кабинет, но это никого не удивило. А женщины тем временем собрались в гостиной и продолжили свой дамский разговор.

— Ну, — спросил Кейн, с наслаждением попыхивая глиняной трубкой, — так почему же вы были столь рассеянны за обедом?

— Не понимаю, о чем вы, — отмахнулся Грей.

— Да нет, конечно, вы отлично понимаете. Вы же не отрывали глаз от своей жены. А год назад говорили мне, что не испытываете к ней никакого интереса. Теперь же этот интерес появился, поздравляю вас, Грей. Она милая девочка. Не напрасно вы на ней женились.

— Будь проклят тот день, когда я сделал это! — вдруг взорвался Грей.

Кейн в удивлении поднял брови. Его друг все-таки необычайно сложный человек.

— Не понимаю вас, Грей. Вы же влюблены в нее, это очевидно. И она, кажется, тоже вас любит. Так в чем же затруднения?

К его крайнему удивлению, Грей в полном отчаянии поник головой.

— Дженнифер ненавидит меня, — сказал он сдавленным голосом. — Она едва ли замечает мое существование вот уже в течение нескольких недель. Я попросил вас приехать всей семьей, ибо решил, что ей придется терпеть мое присутствие. Я просил ее притвориться, будто у нас все хорошо, и она согласилась. Я надеялся, что наши отношения улучшатся, если мы станем проводить больше времени вместе, но она ненавидит меня. Я сам виноват. Сам.

Он поднял голову и посмотрел на Кейна широко открытыми глазами, исполненными страдания.

— Я сделал все, чтобы она меня ненавидела. Я силой лишил ее невинности, совершенно о ней не думая. Потом публично унижал ее. А когда она призналась, что любит меня, я воспользовался ее чувством и овладел ею. На следующее же утро сказал ей, что она недостаточно опытна в постели, чтобы удовлетворить мой изощренный вкус. И даже после этого она не ожесточилась. И тогда… тогда я обвинил ее в том, что ребенок, которого она носит, не мой, а другого мужчины. Вот с тех пор она и в самом деле меня возненавидела.

— Так она беременна?

— Да, — кивнул Грей с несчастным видом. — У нее будет мой ребенок, а она едва ли согласится остаться со мной в одной комнате. И она вправе презирать меня. После всего того, что я сделал…

— Что же заставило вас так поступать по отношению к ней? — возмутился Кейн. — Вы оскорбляли ее, унижали и вели себя с ней как с трактирной девкой. Боже, о чем же вы думали? Ведь это ваша жена!

Грей вздохнул:

— Я хотел, чтобы она держалась от меня подальше. Хотел, чтобы она возненавидела меня. Боялся, что… — Он быстро заморгал и отвел глаза. — Я боялся, что она будет слишком много значить для меня.

Кейн вспомнил красивую молодую леди, которая дарила за обеденным столом, улыбаясь и поддерживая приятный разговор, и страстный взгляд Грея.

— Теперь уже поздно, — задумчиво протянул Кейн. — Она уже кое-что значит для вас.

— Да, — признался Грей с несчастным видом. — Уже кое-что значит.

Несмотря на свою слепоту, Сафайра видела гораздо больше, чем ее муж. Удобно устроившись в гостиной с Кэтрин и Дженнифер, она осторожно спросила:

— А вы ведь несчастливы, дорогая.

Дженнифер удивилась, но промолчала. Сафайре, впрочем, не надо было ничего объяснять.

— Похоже, ваша жизнь здесь ничем не лучше, чем была там, в паршивой таверне. О, я знаю Грея. Несмотря на то что вы научились грамоте, несмотря на то что вы стали для него прекрасной женой, он непременно хочет разрушить ваши отношения. Так ведь?

— У меня нет никаких отношений с Греем, — холодно ответила Дженнифер.

— Ну-у, — протянула Сафайра, попивая пунш, который считался единственным подходящим для леди напитком. — Он ваш муж, и хотите вы этого или нет, у вас с ним должны быть постоянные отношения. Кроме того, он отец вашего будущего ребенка.

Дженнифер тотчас встрепенулась.

— Откуда вы знаете? — удивленно спросила она. — Даже зрячему еще не заметно.

— Я услышала мечтательность в вашем голосе, когда мы заговорили о моих детях, — объяснила Сафайра. — И догадалась, что вы ждете ребенка. Или, может быть, только хотите детей. Судя по всему, все-таки ждете.

— Да.

— А Грей счастлив?

— Счастлив ли Грей? — усмехнулась Дженнифер. — Конечно, нет. Он заподозрил меня в том, что это не его ребенок.

— Он наверняка имел в виду совсем другое.

— Не знаю, — покачала головой Дженнифер, — он такой злой последние две недели, даже злее, чем в момент нашей с ним первой встречи.

— Что-что, а злиться он умеет, — отозвалась Сафайра.

— Но, Сафайра, он становится свирепее день ото дня, — заметила Кэтрин. — Вы не представляете, какие ужасные вещи он ей говорит. Я порой подумываю, что он и в самом деле сходит с ума.

Сафайра ненадолго задумалась, а потом вдруг сказала:

— Мой муж говорил мне, что вы очень красивы.

— О да! — подтвердила Кэтрин.

— Ну, это дело вкуса, — смутилась Дженнифер.

— Конечно. — Сафайра улыбнулась. — Но решающим будет мнение Грея. Я давно его знаю. И уверена, что он совершенно нормальный человек, но сейчас пребывает в страшном смятении.

— Я что-то не понимаю, — нахмурилась Дженнифер.

— Посмотрите на все это с другой стороны, — предложила Сафайра. — Почему он женился на вас?

— Чтобы досадить Кэтрин.

— Естественно, — кивнула собеседница, — но не только. Подозреваю, он женился на вас отчасти из рыцарских побуждений. Просто увидел, какая у вас ужасная жизнь в таверне.

— Вот уж что его совершенно не заботило, — хмыкнула Дженнифер.

— Допустим. Но как бы то ни было, но он женился на девушке из таверны, а потом вдруг оказалось, что его жена — красивая молодая леди. Неудивительно, что он смущен. Он любит вас, дорогая.

Дженнифер посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Любит? — повторила она и истерически засмеялась, вспомнив их последний разговор. — Нет, Сафайра, он любит Диану.

— Диана умерла много лет назад.

— Но он до сих пор любит ее!

Сафайра чуть улыбнулась:

— Мужчины такие глупцы, вы не находите? Конечно, он убедил себя, что любит Диану. Но позвольте вам кое-что рассказать, Дженнифер. Диана была красивая женщина, и я ее очень любила, она ведь моя племянница, вы знаете, но она была пустой и бессердечной. Совсем не такой, как ее мать, моя сестра, в молодости. Если бы они прожили много лет. Грей смог бы убедиться, что она не любит его.

— Почему? — тихо спросила Дженнифер и переглянулась с Кэтрин. Неужели Сафайра знала, что Диана любила другого?

— Слишком это было очевидно, — объяснила Сафайра. — Каждый раз, приезжая с визитом в Уинуорд, она рассказывала об огромном доме, который построил для нее Грей, о том, как она раздобыла лучшую в Виргинии мебель, как выписала из Англии лучшее серебро. И так все время. Но никогда она не заговаривала о Грее, словно его и не существовало. Было ясно, что деньги она любит больше, чем мужа.

Дженнифер ничего не сказала.

— Бедный Грей! — подумала она. Научился от своих родителей покупать любовь. Но, к несчастью, так и не смог купить любовь Дианы, купил лишь ее руку.

Выходит, Диана никогда не любила Грея.

На следующий день во время обычной прогулки по лесу Дженнифер услышала сзади звуки шагов. Кто-то бежал к ней по густому ковру опавших сосновых иголок. Брезгливо поморщившись при воспоминании о гнусном предложении Кристофера Лайтфута — это наверняка он, — она невольно ускорила шаг.

— Дженни!

Услышав свое имя, имя, которое здесь никто не употреблял, она обернулась и, к своему облегчению, увидела Кэри. Растрепанный, со всклокоченными волосами, он стоял и смотрел на нее с нескрываемым восхищением.

— Я думала, что вы вместе со всеми уехали в Уильямсбург, — удивилась она.

Кэри отрицательно покачал головой.

— Я едва ли имел возможность поговорить с вами после нашего приезда. А мне очень хотелось. Как вы здесь поживаете?

Дженнифер внимательно посмотрела на юношу. Он был высокого роста, в родителей, и, несомненно, красив, несмотря на слишком широкий нос и упрямый подбородок. Очень привлекательный мужчина. Правда, по сравнению с мощным, мужественным Греем он казался довольно слабым, несмотря на его широкие плечи и развитую мускулатуру.

Впрочем, стоит ли сравнивать каждого знакомого с Греем? Странно, почему все они проигрывают при этом сравнении? Она снова обратила все внимание на молодого человека. Он так и ел ее своими бездонными голубыми глазами.

— У вас все хорошо? — спросил он.

Он был ее единственным другом там, в таверне, несмотря на то что являлся посетителем, и надо же — до сих пор о ней помнит. Беспокоится, заботится. Все-таки это очень приятно, что хоть кому-то есть до нее дело.