Люсинда Райли - Свет за окном

– Нет, обещаю, – твердо сказала Эмили.

– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на ненависть и обиды. Найдешь что-то хорошее – не упускай, хватайся обеими руками и крепко держи, – с печальной улыбкой подвел итог Жак.

– Обещаю, – повторила она.

– А нам не пора?

Все трое обернулись на голос Антона. Тот стоял, держа в руке небольшой чемоданчик, и смотрел на них с удивлением, явно чувствуя, что воздух переполнен эмоциями.

– Хорошо бы нам попасть домой до темноты, Эмили, – тихо сказал он.

– Да. – Эмили встала и взяла его за руку. – Сейчас поедем.

Устроив мальчика на новом месте и уложив его спать, Эмили поняла, что совсем не устала, а напротив, перевозбуждена. О том, когда лучше рассказать Антону, что они родные, она подумает позже. Пока самое главное – чтобы он почувствовал себя любимым, желанным. Если прямо сейчас сказать все как есть, он, при его сообразительности, решит, что только поэтому она и приняла его в дом. Пусть лучше сначала окрепнут их узы, станет глубже доверие.

Она включила компьютер и перечитала письмо Алекса. Вскочила с места, до того полная энергии, что было не усидеть.

– Мне тоже тебя не хватает, – кружа по комнате, сказала она лэптопу. И добавила: – Очень. Даже больше, чем очень.

И резко остановилась. Не запуталась ли она вновь?

Возможно. Отношения, которые сложились у нее с Алексом, сформировались в сложных, мягко говоря, обстоятельствах. Однако удивительное ощущение, возникавшее под ложечкой при всякой мысли о нем – этакий трепет, – раз возникнув, никуда не девалось.

Конечно, все опять может кончиться грандиозным провалом… Ну и что? Ничто не вечно! Разве ей не дали это понять, причем самым болезненным образом, в последнее время? В одно мгновенье жизнь способна сделать стремительный разворот. И что из этого следует? Если опыт прошлого и настоящего чему-то ее научил, так это тому, что второго шанса не будет. Жизнь предлагает свои дары и просит сделать шаг навстречу, принять, разобраться, какой подходит тебе, а какой нет… В точности как сказал Жак, «хватай и держи»…

Эмили вдруг зевнула и села на диван. Лучше она завтра об этом подумает, в холодном утреннем свете, и если чувства ее не изменятся, тогда она напишет ответ. С этой мыслью она встала с дивана и отправилась к себе в спальню.

Кому: aecarraters@blackhall.co.uk

От: edlmartinieres@orange.fr

Вторник

Дорогой Алекс!

Спасибо тебе за письмо. Прежде всего хочу сообщить о судьбе первого тома нашей книги. Де ла Мартиньересам он больше не принадлежит, и это долгая история, которую я подробно расскажу тебе при встрече. Его продали после войны, чтобы обеспечить будущее одной моей родственницы, и более достойного поступка я представить не в силах. Также весьма приятно знать, что поиски Себастьяна были бессмысленны изначально, и что деньги, вырученные от продажи, пошли на цели более благородные, чем удовлетворение его алчности.

Также я планирую усыновить мальчика. Ему двенадцать, зовут Антон, и это, опять же, история длинная и запутанная.

И – что касается твоих планов. Мне пришло в голову, что тебе полезно будет сменить обстановку и подумать о будущем здесь. Мой «домик посреди виноградника» невелик и всего в один этаж, но в нем есть совершенно свободная спальня. И хотя вокруг одни лозы, а людей маловато, надеюсь, мы с Антоном сойдем за компанию.

Дай мне знать, готов ли приехать. Три сироты, мы наверняка найдем общий язык!

Мне тоже тебя не хватает.

Эм. XXХ

Кому: edlmartinieres@orange.fr

От: aecarraters@blackhall.co.uk

Милая Эм!

Спасибо за приглашение. В понедельник буду в Ницце, самолет прилетает в 13.40. Если не сможешь забрать меня (и мое кресло!), пожалуйста, дай знать. В общем, с невыразимым нетерпением жду встречи с тобой и, конечно, с Антоном.

Алекс XXXXPS. Спасибо Богу, нет необходимости думать о том, как мне тебя не хватает. Какое счастье просто ждать встречи!

Год спустя

Открыв парадную дверь шато, Эмили широко ее распахнула. Антон толкнул кресло Алекса через порог, и они оказались в обширном холле, пустом, если не считать прислоненной к стене лестницы, которую оставил маляр, нанеся последний слой краски.

– Ух ты, – выдохнул Антон, задрав голову. – Да тут стало еще просторней!

– Кажется после свежей покраски, мы привыкли к виду штукатурки. – Эмили перевела взгляд на пол и одобрительно покивала. – Мрамор восстановили просто отлично. Жаль было бы его потерять.

– Да, – согласился Алекс, тоже взглянув на черно-белые шашечки пола, потом на лестницу. – Что меня беспокоит, так это как испортит вид установка подъемного механизма для меня.

– А мы сейчас кое-что покажем тебе! – Эмили подмигнула Антону.

– Да! – сияя глазами, подтвердил мальчик.

– Тогда за мной!

И они двинулись гулкими коридорами, заглядывая в комнаты, где пока царил полный хаос, – не один месяц потребуется, чтобы завершить внутреннюю отделку, – очутившись наконец в дальнем вестибюле, откуда был ход в кухню. Установив кресло Алекса напротив новенькой двери, Антон нажал кнопку, и дверь бесшумно скользнула вбок.

Алекс вытянул шею.

– Так это лифт?!

– Правильно, месье детектив, – расплылся Антон. – И моя новая любимая игрушка. Прокатимся?

Они вошли в кабину, Антон снова нажал кнопку, дверь закрылась, и Алекс, подняв глаза на Эмили, одними губами выговорил: «Спасибо!»

– Вот еще, это для меня сделали, мне на старость, когда не смогу подниматься по лестнице, – отмахнулась она. – Ну и если ты вдруг решишь погостить недолго.

Эта фраза стала семейной шуткой. После приезда Алекса прошел год, и хотя никаких планов насчет совместного будущего они не строили, в равной мере оба не мыслили себе жизни врозь. Радостно встречали новый день, благодарно его провожали, отмечая про себя, что все больше нужны друг другу, что душевная привязанность становится прочней и глубже.

Что до Антона, они с Алексом вступили в общество взаимного восхищения с самого первого дня. Толковый, пытливый мальчик нашел в Алексе наставника, тот с удовольствием делился знаниями, и Эмили не могла не отметить, что это общение, не только интеллектульное, но и сердечное, благотворно для обоих. Так образовалась семья, со стороны выглядевшая странной, но они трое нашли друг в друге все, что искали.

Антон о своих корнях по-прежнему ничего не знал, но вскоре отношения между ними придется узаконить. Антона необходимо усыновить, чтобы он мог носить принадлежащую ему по праву фамилию и со временем унаследовать шато. Возможно, после того и они с Алексом поженятся, но торопиться не стоит. Жизнь прекрасна как она есть.

Эмили бросила взгляд на возбужденное лицо Антона. Лифт остановился, они вышли на просторную лестничную площадку.

– Господи, да тут можно шатер разбить и сделать парковку на двести мест! – воскликнул Алекс. Эмили сделала знак Антону повернуть налево.

– Как ты смотришь на то, если мы поселимся здесь? – спросила она Алекса, проходя в родительскую когда-то спальню, а оттуда – в бывшую гардеробную матери, где теперь была устроена ванная со всеми приспособлениями, необходимыми Алексу, чтобы он чувствовал себя полностью независимым. – Кафель еще не положен и плитка. Я подумала, ты захочешь сам выбрать цвет и рисунок.

– Я теряю дар речи, моя дорогая, спасибо тебе, – опять растрогался Алекс.

– И нет, мы не будем пользоваться одной ванной, – рассмеялась она. – Моя гардеробная и ванная комната – вон там, – показала она, в то время как Алекс выкатился на середину спальни. – А как тебе вид из окна?

– Просто ошеломительный, – отозвался Алекс, глядя в высокое окно на сад и виноградники, волнистыми рядами уходящие вдаль, к Гассенскому холму. – Давно я не смотрел ни на что сверху вниз, – его голос от волнения охрип.

– Алекс, пойдем посмотришь мою спальню! – перебил его Антон. – Эмили сказала, я сам могу выбрать цвет, когда будут красить, – при условии, что это не черный…

Эмили, улыбнувшись им вслед, присела на подоконник, подставив лицо струящемуся в окно свету. Два года назад здесь умирала ее мать. Теперь, глядя в то же окно, она испытывала самые противоречивые чувства. Думала об отце, который, лишившись любимых людей, замкнулся в себе и своей библиотеке. Она даже прониклась сочувствием к матери. Из ее любовных писем к отцу стало ясно, что Валери его обожала. Похоже, изо всех сил она старалась добиться любви и внимания от человека, слишком израненного, чтобы делиться собой с другими. Так и вышло, что большую часть своего замужества Валери провела одна, в Париже.

То, что внук Софи вернется в свою семью, и то, что она приняла Антона из чистого сострадания и ощущения родства, родства не по крови, а по душе, в какой-то мере исправляло свершившуюся в прошлом несправедливость. Круг замкнулся, начинался новый рассвет.

Эмили оторвалась от окна, неспешно пошла к своим мальчикам и, выходя из спальни, в дверях, остро вдруг поняла, что несчастная сердитая девочка, которая два года назад кричала и плакала над безжизненным телом матери, наконец повзрослела.

– Должен признать, что теперь, когда я близко познакомился с моей ванной, мне не терпится въехать в эти апартаменты, – сказал вечером Алекс, укладываясь возле нее в постель. – Я говорил с прорабом, он обещает, что еще месяца три – и можно перебираться, так что Рождество встретим уже в шато. И между прочим, пришел имейл от моих поверенных. Себастьян нашел покупателя на Блэкмур-Холл. Я думаю, он вне себя от восторга. И, зуб даю, попытается отхватить ломоть от моей доли. – Алекс усмехнулся. – Мой юрист говорит, на доме долгов на триста пятьдесят тысяч фунтов, – как раз та сумма, на которую превышен банковский кредит брата, – Алекс поерзал, подпирая подушку рукой. – Я уверен, все, что он сумеет выжать с этой продажи, испарится за год. Впрочем, Белла знает его давно и, думаю, очень неплохо. Наверное, любит, раз готова с этим мириться. Кстати, а про развод что-нибудь слышно?

– Только то, что Себастьян выдвинул новые, еще более возмутительные требования. Разумеется, того, что ему хочется, он не получит, но я почти готова заплатить, лишь бы отделаться. И гонорар юристов, сдается мне, превысит сумму отступных.

– И мое присутствие в этом раскладе наверняка не упростило дело, – вздохнул Алекс. – Себастьян сумел представить себя невиновным, изобразив тебя вертихвосткой, а меня – наглецом, который прямо из-под носа увел у него жену.

– Да уж можешь не сомневаться… – Эмили помолчала. – Послушай, Алекс, есть кое-что, о чем я тебе не говорила. Понимаешь, я пригласила одного человека… Он завтра приедет. В тот момент мне казалось, что идея отличная, а теперь я как на иголках…

– Ну так, значит, самое время мне все рассказать.

Жак дремал у огня, когда с улицы послышался шорох колес по гравию и хлопнула автомобильная дверца.

Зима выдалась холодная, долгая, его снова мучил бронхит. Он гадал, как делал каждую зиму, доживет ли до лета. Кухонная дверь распахнулась. Он вспомнил, что Эмили обещала привезти на обед гостя.

Первым в гостиную вошел Жан.

– Папа, не спишь?

– Не сплю, – Жак открыл глаза.

– Папа, – Жан взял его за руку. – Эмили привезла кое-кого с тобой повидаться.

– Здравствуйте, Жак! – воскликнула Эмили, ведя за собой гостя. Жак пригляделся. То был старик, под стать ему самому. Высокий, прямой, хорошо одетый.

– Жак, – произнес тот. – Вы меня помните?

По-французски он говорил с сильным акцентом. Кого-то Жаку этот человек напоминал, но он силился узнать лицо.

– Полвека прошло, даже больше, с тех пор как мы стояли вдвоем в этой же самой комнате, – подсказал старик.

Жак, щурясь, всмотрелся в его поблекшие, но все еще пронизывающе голубые глаза.

– Фредерик?!

– Да, Жак, это я.

– Господи! Подумать только…

Жак, отстранив сына, сам встал на ноги. Старики застыли, вглядываясь в лица друг друга. Потом Жак раскинул руки, и они обнялись.