Марина Иванова - Света белого не видно

– А как тебе мой грузинский князь?

– Очень симпатичный. Вы с ним красивая пара. Я рада за тебя, ты столько лет искала настоящей любви и наконец-то нашла.

– Дура ты, Катька, какая любовь. Мне его деньги нравятся. Говорят, что он очень богатый. Я его все равно захомутаю, вот увидишь? А ты мне в этом поможешь! Расхваливай меня сегодня вечером, поняла?

– А когда я этого не делала? – заулыбалась Катя.

Вечером все сидели у Кати в новом доме после ужина и пили чай. На улице бушевал ветер. Он был такой сильный, что казалось, – крышу вот-вот сорвет, она ходила ходуном и угрожающе выла. По железу громыхал проливной дождь. Таких ветродуев, как на Ставропольской возвышенности, не было больше нигде. Ветер кружил из стороны в сторону, то с запада, то с востока и поэтому погода здесь была всегда переменчивая. Бывало, зимой неделю светит солнце, текут ручьи, как весной, а утром все покрывается коркой льда и выпадает снег в метр толщиной. Перепад давления выдерживали не все, многие уезжали в Краснодарский край. Но эта привилегия принадлежала только русским. Есть у краснодарцев негласный закон не пускать к себе пришлых кавказских кровей. Вот все пришлые из Армении, Грузии, Дагестана, Азербайджана оседают в этом маленьком провинциальном городке Михайловске.

– Ветер воет, как будто хочет дом свалить, – смеялась Лера, обнимая Амирана. Тот от нее нехотя отстранялся, чтобы не обидеть, не хотел портить никому настроение.

Не смотря на то, что Катя все время расхваливала Леру, рассказывая, какая она замечательная хозяйка, Амиран смотрел влюбленными глазами на Катю, наблюдая, за тем, как она ухаживала за гостями, как наливала чай, как предлагала крыжовниковое варенье. И успевала еще подбегать к детскому столику, за которым сидели ее дети и дети Маши-соседки.

Маша наблюдала за Амираном и улыбалась, она заметила, что он не сводит глаз с Кати, а на Леру не обращает никакого внимания. Лера хохотушка-веселушка настолько была влюблена в себя, что ничего вокруг не замечала.

– Давайте, танцевать, – предложила Лера, схватила Амирана и потащила его из-за стола.

Амиран как джентльмен не мог отказать «белому танцу» и танцевал с Лерой вальс. Она кружила его по большому залу Катиного дома, благо места свободного было много, мебели почти не было. Дети бегали вокруг них, и тоже танцевали под музыку, передразнивая свою подружку Леру и ее жениха.

Амиран подхватил на руки Полину и стал кружить ее вместе с Лерой. Полина, ревнуя Амирана, стала отталкивать Леру в сторону.

– Ты посмотри, Катя, она у меня кавалера отбивает! – смеялась Лера.

Катя подошла к Амирану и хотела забрать дочь, но Полина притянула маму к Амирану и обняла их двоих. Глаза Амирана и Кати встретились. Он долго не отрываясь смотрел на нее. Катя вздрогнула, когда он к ней прикоснулся и сильно прижал ее к себе.

– Мамочка, а пусть он будет нашим папой! – умоляюще попросила Полина.

– Правильное решение, – засмеялся Амиран. – Я согласен.

Лера стала смеяться еще больше. Ее веселило, что Амиран будет отцом троих детей. Она подошла к Полине и сказала, что разрешает Амирану быть ее папой, а она так и быть согласна стать ее мамой.

– Нет, ты плохая, я не хочу тебя, – заявила серьезно Полина.

– Ах, ты, гавнючка, – продолжала смеяться Лера. – Как конфеты тебе приношу, так я хорошая, а как в мамы ты брать меня не хочешь?

Ветер еще сильнее разрывался на улице. Лера выглянула на крылечко, захотела выйти покурить, пока Амиран играл с детьми. Он их брал на руки, говорил им, что они самолеты и кружил их по комнате. Они заливались громким смехом и занимали очередь, кто будет следующим летать.

– Пошли, со мной выйдите, – обратилась Лера к девочкам, – подышите заодно свежим воздухом на крылечке, пока я буду курить, а то я боюсь, что меня унесет! – потянула она подруг к двери.

На улице, потемнело еще сильнее, ураган ни на шутку разбушевался. Лера стояла на крыльце и поглядывала на небо. Оно было черным-черно и казалось таким низким, безжизненным полотном, которое придавливает тебя к земле, как надгробная плита.

– Девочки! Я хочу забеременеть от Амирана и тогда он никуда от меня не денется! – прокричала Лера, поднимая глаза к небу.

В этот момент небо громыхнуло с такой силой, что Лера от испуга даже присела.

– Господи, что это?! – закричала она и спряталась за Катю.

В этот момент Катя увидела на небе зарево. Оно было ярко – желтым на фоне черного неба. И самое удивительное, что из этого огнива сразу стал отчетливо вырисовываться огромный огненный Крест, на котором был виден облик распятого Иисуса Христа, голова наклонена немного в сторону к Кресту. Поза страдальческая. Он совершенно безгрешный умирал за наши грехи, которыми мы распинаем его до сих пор. Это был огромный на все небо крест, горящий языками пламени. Сын Божий виден был очень отчетливо: длинные волосы и выражение лица очень скорбное. Он метался на кресте из стороны в сторону от боли, которую мы ему причиняем своими земными поступками и словами до сих пор, когда беспощадно друг друга обижаем.

«Мы же всегда грешим мысленно, завидуем близким, злимся, ругаемся, ненавидим и ревнуем. И не можем не сплетничать, перемываем друг другу кости каждый день», – думала Катя, глядя на этот огненный крест.

В унисон Катиным мыслям все это огненное действо так страшно загромыхало, сотрясая воздух и землю. В этот момент соседские дома просто трясло, как осиновые листья от этой силищи, исходившей с неба. Грохот был такой сильный, как будто тяжелая многомиллионная барабанная дробь набирает устрашающий темп в самых сильных динамиках и эхом отзывается со всех сторон так, что закладывает уши.

Если бы Кате кто-нибудь рассказал про это видение, она бы никогда не поверила. Но она видела это своими глазами. Девочки тоже не могли оторвать взгляд от Креста, на котором они видели распятого Спасителя.

Видение так же быстро исчезло, как и появилось. И сразу после этого с неба посыпались огромные куски льда. Они были плоскими и размером с ладошку. Град бомбил Михайловск. Он с такой силой калашматил по крышам домов, по деревьям, по дороге, сметая все на своем пути, будто бросал все в гигантскую мясорубку. Чудовищные стеклянные градины с угрожающим свистом летали вокруг от сильного ветра, а деревья с пережеванными листьями падали, выкорчевывая лохматые корни из земли.

Град разрывал металл дорогой иномарки Амирана, – марки «Астон Мартин», которая стояла во дворе и она на глазах превращалась в жестяную разодранную консервную банку.

Катя пыталась выскочить, чтобы хоть чем-нибудь укрыть его машину. Она схватила ковер, который сушился на крыльце, и побежала к машине. В этот момент Амиран выскочил из дома и услышал барабанный звук, стучавший по крыше, как будто ее бомбили сверху авианосцы. Он рванул за Катей, испугавшись за нее, и вовремя схватив ее на руки, занес на крыльцо. Но огромный кусок льда все же стукнул Катю по руке и рассек выше локтя. Из раны хлынула кровь.

– Катя, это всего – навсего железяка, зачем ты полезла под град? – закричал Амиран.

Амиран осмотрел руку, увидел глубокую рану, накинул на себя коврик, рванул к машине за аптечкой. Когда он обрабатывал Кате рану, он так нежно прикасался к ее руке, заливал рану медицинским клеем БФ, дул на нее, как это делают маленькому ребенку. Амиран с такой любовью смотрел на Катю и старался все делать аккуратно, что Маша невольно заулыбалась, глядя на него.

Лера ходила взад и вперед перепуганная видением на небе. Она рассказывала, не переставая, Амирану про «Распятие».

– Ты знаешь, Иисус был такой живой. Я видела, что Он возмущенно махал головой. Затем склонился к Кресту, как будто бы плакал, – постоянно повторяла Лера, одну и ту же фразу, как заезженную пластинку.

Катя молчала. Перед глазами до сих пор стоял образ Спасителя. Она знала точно, что завтра пойдет в Церковь, исповедуется и причаститься. «Это мне, наверное, знак за мои грехи, – думала Катя. – Как я могла влюбиться в жениха подруги, зачем мне все это?».

Катя поняла, что она пропала. Ей были так приятны прикосновения этого мужчины. У нее внутри все переворачивалось. Она не могла насмотреться на него. И жалела лишь об одном, что этот град не разорвал ее полностью на маленькие кусочки, чтобы Амиран мог докоснуться до каждого из них и дуть на них, чтобы ей не было больно. Ей было очень страшно, потому что с этим чувством она столкнулась впервые. Только сейчас, родив троих детей и будучи много лет замужем, она поняла, что никогда не любила своего мужа Сергея. Она только сейчас узнала, что такое настоящая любовь. И сразу испугалась своих мыслей, потому что этот огненный крест о многом ей говорил, что нужно подавить эту любовь в самом ее зародыше, иначе она наделает очень много глупостей. Она видела, что Амиран тоже неравнодушен к ней. «Но как же Лера? Она ведь самая близкая моя подруга. Она бы никогда так не поступила, как я. У нее бы и мысли не возникло, что можно влюбиться в жениха подруги. Все-таки какая я сволочь», – думала Катя и злилась на себя и на Амирана тоже.

На следующий день весь город выглядел как после бомбежки. Зияли дыры в крышах домов, все окна были без стекол, везде валялись дохлые птицы, урожай был уничтожен, как будто покосило все одной большой косой. Все в огороде перемололо одной огромной мясорубкой. Помидоры, огурцы, тыква, кабачки, превратились в земляной пережеванный фарш.

Деревья, вырванные с корнем, повисли на проводах. Света в городе не было. Глухая тишина страха нависла над городом. Не слышно ни единого звука. Только изредка звук мотора проезжающей искореженной машины заставлял вздрогнуть. Лица у людей были застывшими от шока. Было такое ощущение, что они увидели последний день земной жизни. Михайловск умер вместе со всеми ведьмами этого городка.

Почему-то мужчины болезненней переживали этот град, чем женщины. У них на лицах был один и тот же вопрос: «Что теперь делать?». Предприимчивые стеклорезы быстро нашли ответ на этот вопрос. Они увеличили стоимость стекла в четыре раза. Кровельное железо подорожало точно так же. Весь город был разбит невидимым врагом вдребезги. Стекла валялись возле домов, фрагменты шиферных крыш были разбросаны повсюду. Мусорные машины не успевали делать объезд по заданному маршруту. Не хватало техники. Везде слышался поющий вой бензопилы, которая активно распиливала упавшие деревья.

Амиран рано утром зашел к Кате и быстро стал измерять окна. Катя собиралась на работу, увидела его с рулеткой, недовольно взглянула на него.

– Ничего не нужно делать. Я все сделаю сама.

– Конечно, вы же у нас и мужик и баба, – зло ответил ей Амиран.

– А вот грубить я вам не позволю. Лучше уходите, я не хочу, чтобы Лера заподозрила вас в излишней опеки надо мной.

– Что вы заладили, Лера, Лера. Я о ваших детях думаю, прежде всего, и мало думаю о вас.

Катя посмотрела на Амирана, вздохнула, открыла калитку перед ним и стояла, ждала, когда он соизволит выйти.

Амиран увидел, что Катя стоит с таким суровым лицом, что лучше действительно уйти и не злить ее. Он подошел, сунул ей блокнот с размерами окон в руки, и быстрым шагом пошел в сторону своего дома.

«Вот так будет лучше, я больше не позволю ему возле меня околачиваться. Подруга мне дороже!», – вздохнула Катя и пошла в противоположную сторону, в сторону рынка.

Потихоньку в город возвращалась жизнь в виде строительного стука по крышам домов. Это была грандиозная стройка века. Когда одновременно наряжались все дома в яркие разноцветные крыши, которые выглядели, как пасхальные яйца и повсюду вставлялись пластиковые окна.

Маша возмущалась, потому что у нее потолок вообще упал на пол. Она не знала, что ей теперь делать. Катя благодарила Бога, что буквально за месяц до этих событий накрыла крышу железом. Зато окна в доме выбило все до одного. Денег на то, чтобы вставить стекла у нее не было. Она сбегала в магазин, купила все необходимое на первое время, заколотила окна целлофановой пленкой и побежала посмотреть, что делается в магазине.

Магазин находился в другом районе, который немного слабее пострадал от града. В магазине стекла были целыми.

«Ну, хоть в этом повезло», – вздохнула Катя.

Но крыша протекала и ручьем лилась вода в нескольких местах. В крыше были продырявлены отверстия, через которые видно было высокое михайловское небо. Катя договорилась с Машей, что ремонт крыши будет делать сама.

Катя сидела, подсчитывала свои последние копеечки, когда в магазин заглянула одна из ее кредиторов, бывшая сокурсница по институту, еще одна подруга студенческих лет, та самая процентщица, – Вика.

– Слушай, Катька, а ведь проценты растут на долге. Ты занимала сто пятьдесят тысяч рублей, а теперь долг вместе с процентами вырос до шестисот тысяч рублей. Извини, но я прибавила процент на процент. Должна же я тоже заработать.

Катя умоляюще попросила Вику больше не начислять проценты на проценты. Ведь никто не думал, что град предоставит незапланированные расходы. Но Вика не соглашалась. Катя помнила то добро, которое она для нее сделала. Вика выручила ее и заняла денег на первоначальный взнос, когда Катя покупала в ипотеку этот дом. Катя попросила Вику одолжить ей сто пятьдесят тысяч рублей. Та с радостью согласилась помочь, но предложила за это получать десять процентов от суммы в месяц. Катя должна была ей отдавать по пятнадцать тысяч ежемесячно. Катя исправно платила эти проценты уже много лет, в надежде побыстрее заработать и отдать весь долг Вике. Но продажи у Кати в связи с кризисом упали и вместо того, чтобы отдать первоначальный долг, проценты стали расти и она забуксовала. Чему Вика была очень рада, она к первоначальному долгу каждый месяц прибавляла еще по пятнадцать тысяч рублей. До тех пор пока долг из ста пятидесяти тысяч не превратился в шестьсот тысяч рублей.