Марина Иванова - Света белого не видно

Катя поднялась по маленьким ступенькам к иконе, обняла «Скоропослушницу» и рыдала в голос, прося ее о помощи.

Конечно, мы вспоминаем про Бога только тогда, когда нам плохо. И бежим, просить помощи, потому что уверены, что никто из людей нам уже не поможет. И это не поддается нашему пониманию, как такое вообще могло произойти. Ведь все было так хорошо. И откуда берутся эти беды? Мы уже почти не задаем вопроса, почему эти беды происходят с нами. Мы точно знаем, – почему. И также знаем, что нам никто не поможет, кроме Бога, в существовании, которого мы почему-то сомневаемся. Даже когда с нами происходят те или иные Чудеса, мы их оправдываем тем, что нам это только показалось, что это простое совпадение, что так бывает у всех. И даже пытаемся анализировать Божий промысел. А как нам понять все то, что Создатель не пытается нам объяснить. А зачем? Ведь мы созданы им, а не Он – нами. И только Он знает, что с нами будет в будущем.

А мы смотрим на бутылку со святой водой, которая у нас простояла пять лет и про которую мы забыли и удивляемся, – почему же вода не протухла? Ведь обыкновенная вода, что для поливки цветов и три дня простоять не может. Это ли не чудо?

Маша поддерживала Катю под руки, когда они выходили из Храма, и размышляла над этим. Она посмотрела на бледную похудевшую Катю, сильнее ее обняла и повела к машине.

– Катюша, теперь точно все будет хорошо. Я видела, что Скоропослушница тебе улыбалась. Богдан обязательно найдется, вот увидишь!

А Лера в это время, ни о чем не подозревая, ходила с новорожденной дочерью по городу Михайловску. Все говорили, что это очень опасно, что нельзя такую маленькую красоту всем показывать. Но Лера никого не хотела слушать. Она заносила дочь в школу в розовом красивом одеяльце, хвасталась перед завистливыми учителями, что муж души не чает в дочке. И объясняла всем, что в скором времени уедет из Михайловска насовсем, потому что муж зовет в Тюмень – на постоянное местожительства.

На рынке она встретила своего одноклассника Александра, который заставил Катю отдать долг раньше срока. Тот странно на нее посмотрел, и Лера заметила, что его бегающие глазки оглядели дочку с каким-то пренебрежением. Вообще последнее время Александр вел себя очень подозрительно. Он часто исчезал из города и его никто не видел месяцами. Конечно, все в городе знали, насколько он ненавидел Леру и ее подругу Катю. Он на каждом углу кричал, что это недоделанная интеллигенция с голоду сдохнет от того, что не умеет жить. И смеялся над Лерой, что она, наконец-то, родила. Александр подшучивал над тем, что она говорила, что в скором времени уедет к мужу. Он был уверен, что Амиран сбежал от нее.

Но «скорое время» настало быстрее, чем земляки ожидали. Лера, никого не предупреждая, в одно мгновенье испарилась из маленького городка насовсем.

Все с облегчением вздохнули, что, наконец-то, поменьше будет сплетен в городе.

– На одну сплетницу меньше, это уже замечательно, – говорили они. – Лучше бы в город вместо нее вернулась Катя, добрая душа, которая всем помогала.

Но добрая душа высохла от очередной беды, которая на нее навалилась. Телефонные звонки ночного гостя продолжали пугать Катю. Она не знала, что думать. Но этот некто угрожал убить ее в скором времени.

Катю действительно уже ни один раз едва не сбивала машина, которая неслась на нее без номеров. Хорошо, что Зуля успевала ее оттолкнуть в сторону. По настоянию Маши, Катя написала заявление в полицию о преследователе. Она говорила, что может быть именно этот маньяк причастен к исчезновению ее сына.

Полиция обещала во всем разобраться и с подозрением наблюдала за полусумасшедшей женщиной, не веря ни единому ее слову.

– Катя, ты должна думать о дочках, – строго говорила Маша. – Какой ты им подаешь пример, ты – прежде всего мать, а ты совсем расклеилась!

Легко говорить, чтобы человек взял себя в руки. Но когда ты превращаешься от навалившихся бед в пустой ничем не заполненный сосуд, то все, что тебе говорят, уже не имеет никакого значения. Ты как будто бы умер и за всем наблюдаешь со стороны, без всяких эмоций. Внутри тебя пустота, одна страшная пустота, как необъемное эхо, которое заполняет тебя изнутри и громыхает, повторяя последние слова, произнесенные кем-то. «О-Б-Я-З-А-Те-льно-о-о-о» – «Н-А-Й-Дут-т-т-т!» И ты уже даже не видишь человека, который это произнес. Ты вообще никого и ничего не видишь. Только отголоски, обрывки, ничего не значащие фразы и гул. Страшный такой гул, как после контузии, разрывает тебя изнутри.

– Мамочка, я пальчик порезала! – закричала Полина, протягивая Кате окровавленный палец.

Вид крови вернул Катю в реальность. Она взглянула на Полину, схватила ее, прижала со всей силы к себе. На автомате схватила аптечку и стала обрабатывать дочери рану.

– Сейчас я подую, не плач, моя хорошая! Все пройдет.

– А ты точно моя мама? – неожиданно спросила младшая дочь.

– Конечно, моя хорошая, конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Моя мама была красивая, – топая ножкой, сказала Полина. – А ты – страшная!

Катя посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. На нее смотрела старая бабка с седыми волосами и темными кругами под глазами. Да, конечно, горе никого не красит. Но уныние имеет такую разрушительную силу, что в одно мгновение может превратить красивую молодую женщину в Бабу Ягу. Нельзя пускать эту скорбь к себе в душу, чтобы она там поселилась надолго и разъедала тебя изнутри. Нужно все оставить, как есть, нужно смириться. Если ты чего-то не можешь изменить, нельзя опускать руки, нужно всегда идти вперед и только вперед. Не останавливаться, не раскачиваться, не оглядываться назад и не бежать за прошлым. Только вперед и всегда думать только о хорошем. Нельзя притягивать к себе еще большую беду, чем та, что уже к тебе пришла.

На следующее утро Катя пошла в парикмахерскую, сделала каре, закрасила седину, привела себя в порядок и снова стала очень красивой молодой женщиной. Худоба пошла ей на пользу, талия была, как у девочки, никто не смог бы догадаться, что у нее четверо детей. Катя вновь занялась литературными переводами, отложив занятия со студентами. В данный момент у нее не было физических сил даже говорить, энергия покинула ее. Она с трудом поднималась с колен после очередного несчастья. С каждым разом подниматься ей становилось все тяжелее и тяжелее.

Но однажды солнце засияло в ее комнате так, будто влетело в открытое окно. Катя зажмурила глаза, приподнялась на подушке и радостно воскликнула: «Моего сына нашли!».

Маша с Зулей переглянулись испуганно, протянули Кате как всегда стакан с пустырником, но она засмеялась, глядя на подруг и повторила: «Я точно знаю, что Богдана нашли!».

И в подтверждении этих слов зазвонил телефон. Катя подбежала в ночной рубашке к телефону, взяла трубку и услышала, что ее сын находится в роддоме. И что в данный момент его обследуют врачи. Они сообщили, что Катя может за ним приехать.

Девочки опять переглянулись, быстро стали собирать детей и отправились с Катей в роддом.

– Ну что дождались братика? – произнесла весело врач, когда протягивала Богдана.

– Где его нашли? – целуя сынишку, спрашивала Катя.

– В полиции сказали, что вычислили местонахождение вашего назойливого поклонника, ночного звонаря и накрыли его берлогу. Но мужчина смог улизнуть, убежал через чердак, выскочил на крышу, только ноги засверкали. Сказали, что соседи уже составили его фоторобот. Так что в скором времени преступник будет пойман.

Катя не знала, как отблагодарить всех полицейских мира. Она была счастлива, что сын снова с нею. Сестренки не могли на него насмотреться, они визжали от восторга, рассматривали маленького человечка, живую куклу, который барахтался и отгонял их от себя, дергая ручками и ножками.

– Мама, а что он ходить не умеет? – спрашивала Полина, пытаясь дотронуться до Богдана.

– А ты сама давно научилась? – смеялась над нею Настя. – Мама, можно я его подержу, я уже большая, – продолжала рассуждать старшая дочь.

Катя никому не позволяла до него дотронуться. Она тщательно изучала его каждую клеточку, боялась, что этот маньяк мог повредить ему кожные покровы. Но врачи сказали, что за ребенком следила, скорее всего, женщина, потому что он был ухожен и накормлен материнским молоком.

– Кто же эти люди? – постоянно задавала Катя себе один и тот же вопрос. – Долги я все выплатила. Жаль, конечно, что дом потеряла, но значит он кому-то нужнее. Буду в Михайловске, узнаю кому.

Не успела Катя подумать про Михайловск, как на пороге появилась ее лучшая подруга Лера.

– Ну что не ждали? – спросила она, забегая в Катину коммуналку с пакетами продуктов.

– Лера, откуда ты здесь? – обрадовалась ей Катя.

– А я проездом из Тюмени еду домой, мама немного приболела, вот меня и вызвали.

– Я слышала, ты дочку родила, поздравляю? – сказала Катя, разглядывая похорошевшую молодую мамашу.

– Спасибо, дочь у меня красавица, вся в Амирана пошла, хоть бы что-нибудь мое. Она такая прехорошенькая, такая миленькая, поэтому назвали мы ее, – Мила.

– А где же она сейчас?

– Она с кормилицей в Тюмени. Муж меня не отпустил вместе с нею, – засмеялась Лера. – Ни на шаг от нее не отходит.

Маша быстро завернула Богдана в одеяльце и сказала Зуле, что ребенку нужно срочно погулять на свежем воздухе. Она боялась показывать Лере Богдана, потому что он был вылитый Амиран. Она давно догадалась, кто отец Богдана. Еще тогда, когда забирала Катю из роддома. Не нужно было делать экспертизу, чтобы понять, чей это ребенок. Богдан был копией Амирана.

Катя с благодарностью посмотрела на Машу и повела Леру на кухню. Но Лера остановилась, протянула руку к Зуле, хотела отодвинуть одеяльце, чтобы посмотреть, кто там лежит.

– Дайте посмотрю на это чудо! Чей это малыш? – заинтересованно спросила Лера.

– Мой, – быстро нашлась Зуля, потому что ей не понравилась эта девица, которая с пренебрежением рассматривала их комнату и даже не поздоровалась с нею.

– Это твоя домработница? – спросила Лера, показывая на Зулю.

– Это моя сестра, – ответила Катя. – Моя питерская сестренка.

Лера зашла с шумом на кухню, поставила на стол пакеты с фруктами.

– Это детям, – сказала она безразлично.

– Лерочка, ну как ты живешь? – спросила Катя, наливая подруге чай.

Лера отказалась отобедать у Кати, сославшись, что зашла в ресторан и успела перекусить. Она пожалела, что у нее очень мало времени. Так как поезд отправляется через час. Но успела похвастаться.

– У меня все отлично! Муж меня очень любит, дочь здорова, денег хватает. В общем, желаю всем такой жизни. А как ты?

– Я тоже самая счастливая женщина на земле. У меня есть все: дети, любимая работы, надежные друзья и неиссякаемая энергия для достижения следующей цели, – я хочу купить квартиру.

– Ты что, ты ее никогда в жизни не купишь, в Питере квартиры очень дорого стоят. Я знаешь, что думаю, ты одна не потянешь, но вот если замуж выйдешь, то может быть. Да, кстати, как у тебя на личном фронте? – поинтересовалась Лера.

– Все что я тебе перечислила и есть мой личный фронт! – засмеялась Катя. – А как Михайловск, ты там давно была?

– Недавно. Я часто родителей навещаю. А что с Михайловском будет? Все как всегда, дороги разваливаются, работы нет, а памятник Ленину продолжает стоять к детям задом, а к районо передом!

Катя засмеялась, вспомнила площадь Ленина в городе Михайловске и памятник Ленину. В школе ученики даже не догадывались, кто этот дядька, который действительно повернут к их школе задом. Даже в единственном в городе музее он тоже не значился. Вот и сидят на Ленине одинокие голуби, справляют свою нужду. Катя почему-то отчетливо поняла, что в городе очень мало голубей, что их вообще практически нет. Почему в городе Ставрополе, пять километров от их городка, голуби встречаются часто, а в их маленьком провинциальном городке Михайловске их нет.

В Питере напротив их очень много, они здесь почетные жители. Ведь в блокаду не дали многим умереть. А в Михайловске голубей нет ни на площади, ни на рынке. «Наверное, их нет, потому что много бродячих собак и кошек, или они все на элеваторе, где много зерна», – подумала Катя, вспоминая свой рынок, где она работала.

Лера сидела напротив Кати пила чай, с интересом рассматривала лучшую подругу и продолжала кого-то ругать. Она возмущалась нефтедельцами, учителями, политикой партии, а какой партии так и не сказала. Скорее всего, всеми партиями была недовольна, которые существуют на данный момент. Лера ругала образование, медицину, быт и культуру. В общем, несла как всегда один негатив. Даже материнство на нее не повлияло и не сделало ее добрее. Но Катя продолжала любить ее такую, какая она есть. Она обнимала подругу, целовала ее в макушку, успокаивала, чтобы та не нервничала из-за таких пустяков.

– Ничего, Лерочка, все будет хорошо, ты главное не нервничай, а когда приедешь в Михайловске, передавай всем знакомым привет, – попросила Катя, сажая Леру в такси. – Ты обязательно зайди на рынок к нашим, кто остался и передай им, что я их всех люблю.