Марина Иванова - Света белого не видно

«Да, папа, вот что значит человеческая жизнь. Одно мгновение и человека уже нет, а шубы, вещи, домашняя утварь, твой клетчатый американский пиджак, – все продолжает жить. Как это не справедливо. Какой хрупкий все-таки мир и такой короткий», – думала Катя, вспоминая отца.

Но видно отец послал ей доброго доктора Бененсона, который спас ее в ту самую минуту, когда она должна была внезапно уйти. И Павел Яковлевич стал с тех пор ей вместо отца. Он очень переживал за Катю и почти каждый день приезжал к ней в гости. Кате очень нравилось с ним общаться. Почему-то врачи такого уровня были очень просты в общении. Он с удовольствием приходил к Кате на чай с ее фирменным тортом «Наполеон», советовался с нею по любому поводу и был ей очень хорошим другом. Катя была благодарна ему за противоядье, которое он ей вколол, привив к этому яду иммунитет. Павел Яковлевич сказал ей по-секрету, что теперь ничто ее не убьет, даже передозировка наркотиков. Вообще у него был самый настоящий черный медицинский юмор. Это особый юмор, который заставляет смеяться даже человека на смертном одре. Знакомство с этим посланным свыше «Спасителем» было для Кати, как глоток свежего воздуха. Она скучала за хорошими людьми и была рада свободной минутке, когда могла просто так сидеть и чаевничать с близкими по духу людьми. Ей хотелось остановиться, прижаться к сильному плечу и отдохнуть. Она чувствовала, что очень устала от этих черных туч проблем, которые закрывали любимое голубое небо ее жизни.

«Папочка, вот если бы ты был рядом! Как я хочу уткнуться в твой американский пиджак, вдыхать твой любимый одеколон и слушать с тобой голос Америки. Ну почему ты так рано ушел?! – вспоминала Катя снова и снова отца. – Как мне тебя не хватает! – Мама была права, ты поднял очень высоко планку и я не могу встретить достойного мужчину, который бы хоть капельку был похож на тебя».

Осень стучала в окна косым северным дождем, навевало грустные мысли, усталость навалилась как-то сразу. Катя упала на кровать и заплакала от безысходности. Одной без мужской поддержки было очень тяжело. Она вспомнила, как прогуливалась с коляской в скверике возле Храма «Успения Пресвятой Богородицы», наблюдала за счастливыми папами, которые бегали за своими непоседливыми детьми. Катя смотрела на Богдана и очень переживала, что мальчик будет расти без отца. Катя не видела ни одного мужчину, которого она хотела бы видеть в роли отца Богдана. Но Зуля убеждала ее, что молодой женщине просто необходим мужчина, как она говорила, – «Для здоровья!».

Зуля встречалась с мужчиной, с которым вместе училась в педучилище. В группе было мало мальчиков, но преподаватели говорили, что хорошо, что хоть стали появляться, ведь для некоторых учеников, у которых мамы одни, единственная возможность общаться с мужчиной, – это с учителем мужского пола в начальной школе. Катя после этих слов стала задумываться, что Богдану нужен будет отец.

«И почему многие женщины по собственному желанию оставляют детей без отцов, – думала Катя. – Кто-то не захотел уступить, кто-то кому-то нагрубил, кто-то оступился, изменил, раскаялся. А женщины молодые и глупые не хотят простить, не хотят трудиться над сохранением семьи. Они думают, что лучше все бросить и бежать. А куда? Да к такому же дяде, который будет вести себя точно так же. Только разница будет в том, что он не родной отец дочери или сыну, а отчим. А все остальное будет без изменений: кто-то не захотел уступить, кто-то кому-то нагрубил, кто-то оступился, изменил, раскаялся… И так по кругу», – думала Катя, наблюдая за молодыми мамочками, которые понукали своими строптивыми мужьями, а те в свою очередь спешили выпить пива и посидеть в тишине отдохнуть, – от крикливых жен. Видно было, что они жалели, что рано связали себя путами семьи. «И куда делась эта нежная красавица, за которой я ухаживал?», – думали молодые папаши, прячась от придирчивых криков своей второй половины.

Катя тоже мечтала о полноценной семье.

«Что же Сергей так рано ушел из жизни? Как он мог покинуть этот мир, который был таким красивым, – золотой осенью! А весной мир становился красивым от ярко-фиолетовой цветущей сирени. А каким красивым, пушистым и белоснежным был этот мир зимой! И когда наступало лето, мир становился солнечным, теплым и сладким! Все времена года украшались наличием цвета. Во всех красках присутствовал этот необычный свет жизни. Жизнь – это и есть цветной свет! Только смерть одна в черных тонах», – думала Катя, сидя на скамейке и качая свое драгоценное сокровище.

Она отбрасывала ногой ярко-желтые листья и удивлялась природе, что та умело подбирала такие сочные краски. Богдан причмокивал губами и улыбался во сне. Ему снился этот красивый земной свет.

Солнце выглянуло из-за тучи, сверкнуло золотыми лучами, которые струились сквозь поредевшие листья, оставляя прожектор света на асфальте. Была самая настоящая питерская осень с прохладным дуновением ветра, последними лучами ласкового солнца и первыми надеждами на серебристую зиму, которая принесет под елку очередное счастье.

Новый год принес первые шаги Богдана. Он держался двумя руками за маму и ему нравилось ходить с поднятыми вверх руками. Он уже чувствовал себя полноценным членом семьи, перебирая своими еще не совсем ровными ножками.

– Эй, ты, кавалерист! – смеялась Зуля, шлепая его по попке, – держим спинку ровнее. Вот так! – держала Богдана под руки Зуля.

– Вот так, – вышагивая рядом с ним, командовала Полина.

В комнате пахло хвоей от зеленой красавицы, стоящей в углу.

Настя с Дашей и Зулеными детьми наряжали это новогоднее чудо. Богдан подошел к елке поближе, вернее довел Катю поближе к сестричкам, остановился и внимательно посмотрел на то, что они делают.

– Сыночек, это елка, скоро Новый год, придет самый настоящий дед Мороз! – рассказывала Катя своему богатырю про семейный праздник Новый год.

Богдан повернул голову в Катину сторону, промычал что-то напоминавшее гуд, гуд.

– Да не гуд, гуд, а год, Новый год, – исправляла брата Полина. – А на праздник загадывай желание и придет Дед Мороз с подарками.

– Папа, – сказал громко Богдан.

– Не папа, а дед Мороз! – настаивала Полина.

Катя посмотрела на Богдана, подняла его на руки, а ну скажи еще раз, – папа. Это твое первое слово! – восхищенно сказала Катя. – Зуля, ты слышишь, он зовет на Новый год папу, – удивлялась Катя.

На Новый год вместо папы пришел красивый в бархатной красной шубейке и валенках необычный дед Мороз. У него был такой красивый посох, весь облепленный камнями «Своровски» и огнем играл на всю квартиру. Сам наряд был тоже очень необычным, наряд был дорогим. Бархатный камзол, расшитый парчовым золотом вензелей и красивая шапка Мономаха. Обычно дед Морозы приходят в таких потрепанных красных халатах, а этот был просто сказочный Дед Мороз.

Богдан не мог оторвать взгляд от сверкающего деда Мороза. Он широко открыл глаза и повторял все время одно и то же слово: «Папа, папа, папа».

Дед Мороз был какой-то странный, он ничего не сказал, только положил под елку огромный мешок с подарками и быстро вышел. Катя даже не успела ему отдать деньги за заказ.

– Интересно, он что пьяный? – спросила она у Зули. – А что он так быстро исчез и мешок забыл.

Катя выскочила за ним следом, но машина уже отъехала от подъезда.

Когда они раскрыли мешок, то увидели подарки всем жителям этой квартиры. Полина получила огромную куклу и красивую новогоднюю открытку, приклеенную к коробке, на которой было написано, – «Полине на Новый год!». Даша получила красивый новый мольберт – триногу, с такой же открыткой. Ася, дочь Зули – тоже, Настя – красивое вечернее платье, Зураб – новый скейт, Зуле досталась красивая кожаная папку студента с цветными маркерами, ручками, тетрадями для лекций, а Кате – новенький ноутбук фирмы «Apple».

– Что это? – разворачивая свой огромный подарочный конверт с открыткой, на которой было написано: «Для Кати. С Новым годом», – удивленно спросила Катя. – Ну, Павел Яковлевич нам устроил новый год! – воскликнула Катя. – Ведь только он знал, что мы все загадали на Новый год.

Зуля покраснела и призналась, что еще один человек знал про их желания, – это ее жених Данил.

– Ну ладно, мы все равно узнаем, кто сделал нам такие щедрые подарки, – засмеялась Катя.

Семья дружно села за стол, Зуля открыла самое настоящее детское Шампанское.

– Ура! – закричали дети и стали стрелять из своих громких хлопушек. Конфетти высыпалось прямо на праздничный стол.

– Ну вот будете есть одну бумагу! – возмущалась Зуля.

Праздник встретили весело, Богдан, как настоящий мужчина тоже встретил новый год одним глазом, затем всех поздравил еще раз и, не расставаясь с машинкой, которую получил в подарок от Деда Мороза, улегся в свою детскую кроватку. Катя не успела ему напеть первую строчку колыбельной песни, как он уже сопел и улыбался одновременно. Катя потихоньку прикрыла дверь и вышла продолжать праздновать Новый год.

Девчонки танцевали под музыку новогодних передач, веселились и радовались жизни. Они услышали салют и прильнули к окну. В небе разрывались разноцветные шары и летели брызги огней прямо в окно Катиной новой квартиры.

– Как красиво! – кричали дети.

А Катя стояла, задумавшись, и перебирала в памяти, кого же ей напоминал этот странный дед Мороз.

В это время настойчивый звонок заставил ее вздрогнуть.

– Наверное, дед Мороз вернулся за мешком, – крикнула Катя, и побежала открывать дверь.

Когда Катя открыла дверь, на нее навалился мужчина, лица она не успела рассмотреть, он странно хрипел ей в плечо. Катя пыталась его удержать, но почувствовала, что-то липкое на руке. Она оторвала руку и поднесла к глазам. Рука была вся в крови. Неожиданно чья-то рука в резиновой перчатке сунула Кате нож в руку и сильно сжала пальцы. Все та же рука в резиновой перчатке толкнула Катю на пол и Катя, падая, увидела убегающего в чалме и длинной одежде мужчину, который уже взбирался вверх по лестнице на чердак дома. Катя ничего не успела понять, что происходит. Это был не дед Мороз. Но снизу по порожкам уже бежали полицейские. Один из них крикнул: «Всем оставаться на местах!».

Зуля непонимающе смотрела на сидящую в луже крови Катю и на мужчину лежащего лицом вниз. Она быстро закрыла дверь на кухню. Приказала Насте не выходить с детьми в коридор и стояла спиной, придерживая дверь. Ей видно было, как на Катю надевали наручники, как аккуратно вытащили нож у нее из рук, как перевернули мужчину, и как Катя вскрикнула, увидев мужа Сергея, которого давно похоронила. Он что-то пытался ей сказать.

– Это Сергей! – закричала Катя.

Зуля подбежала к Кате, обняла ее, полицейский грубо оттолкнул девушку.

– Какой Сергей? – спросила Зуля. – Что здесь происходит?

– М-м-мой у-умерший м-м-муж, – заикаясь произнесла Катя.

Зуля повернулась к полицейскому и закричала ему в лицо: «Да куда вы смотрите, это тот самый мужчина, который преследовал нас с детьми в парке!»

Сергей что-то прошептал невнятное, только одну фразу смогла понять Катя.

– Это не я, это все Араб, – произнес Сергей, упал на спину, испустил дух и умер.

Полицейский уже заводил понятых, следователь описывал труп. И спрашивал Катю, как она убила своего мужа?

Катя смотрела на все происходящее, как бы со стороны. Она видела себя, сидящую возле Сергея. Она не понимала, как такое могло произойти, что он опять был жив. Она же лично присутствовала на его похоронах, она видела, как забивали гроб с телом мужа. Она даже видела, как его снимали из петли полицейские. Она не понимала, на чью могилку она ходила. Она не понимала, как он мог второй раз умереть. Катя ничего не понимала, она рыдала и не могла произнести ни слова.

Только Зуля, сжав зубы, с точностью описывала то, что они все праздновали новый год, что приходил странный дед Мороз, что подарил дорогие подарки, а потом ушел, забыл мешок. Но вернулся, позвонил, и Катя пошла открывать дверь. А дальше она не знает, что произошло.

Но в целлофановом мешке лежал нож с Катиными отпечатками пальцев. И это был вещдок, который подтверждал, что мужа убила она. Катю подняли и повели в машину, труп накрыли темным мешком и понесли вниз из подъезда. Соседи стояли с открытыми ртами. Они не понимали, как всеми любимая новая соседка оказалась убийцей.

– А что случилось? – спрашивали друг у друга соседи. – Что произошло в девятнадцатой квартире.

– Катя убила бывшего мужа, – шептались все вокруг.

– Кошмар у них же четверо детей, как она могла это сделать? – радовались несчастью посторонние.

Зуля вышла на площадку и громко на всех закричала, чтобы все расходились по домам, потому что, это не представление, – это беда!

На улице ярко светило весеннее солнце. Лужи выпускали новые ручейки рек, наступила весна. С крыш громко капал растаявший снег. Все очищалось и дышало новой жизнью. Только Катя сидела в камере, где заключенных было сто пятьдесят человек. Кровати были двухъярусными и стояли в рядах по десять штук. На окнах были решетки. Женщины разбились на группы. Кто-то играл в карты, смеялся. Кто-то наводил марафет, используя просроченную косметику, – накладывая макияж из подручных средств, рисуя стрелки на глазах маркером. Кто-то подкрашивал помадой щеки и веки. У всех был так называемый отдых после трудового дня. Каждый ждал исполнения приговора. Женщины были разных возрастов от восемнадцати до семидесяти. Лица, как вся география мира. Здесь были и желтые, и черные, и носатые кавказцы, и узкоглазые калмыки. Будто оживала бывшая страна Советов со всеми братскими республиками. В одном помещении находились все социальные слои населения, начиная от уборщиц и заканчивая директорами заводов. Выражение лиц тоже было разным. У одних светились интеллектом глаза, у других тупое выражение искажалось злостью.