Безмятежно глядя ему в глаза, я сказала:

— Надо же, вы здесь! А я только что видела Нору, она выглядит просто ослепительно. Так жаль, что у нее нет никаких украшений, они бы ей так пошли, особенно к этому платью. Алексей Степанович, мой шеф, и Михаил Ефремович, вы, может быть, знаете его, очень ей сочувствуют, весьма галантные мужчины.

Николай как бы споткнулся, секунду стоял с открытым ртом, словно не мог поверить своим ушам, потом спросил тоном, не предвещавшим для его жены ничего хорошего:

— Где они?

Я показала рукой с зажатым в ней стаканом направление, по которому он и понесся тяжелой рысцой. «Поднявшая меч от меча и погибнет!» — подумала я, глядя ему вслед. Слегка утолив голод, я решила, что ничего с шефом не будет, подождет еще пять минут, пока я схожу в туалет. Туалет я нашла не сразу, потом мне надо было еще вымыть и высушить руки, поэтому подкрашивала губы и пудрила нос уже второпях, шеф, наверно, из себя выходит. Только я сунула пудреницу в сумочку, как увидела в зеркало, что в туалет вошла Нора и ринулась прямо ко мне. Я обернулась. Да, злоба никого не красит, ноздри Норы раздувались, как капюшон кобры. Она схватила меня за руку, больно впившись в запястье ногтями, и зашипела:

— Ты, маленькая дрянь, что ты сказала Нику?

Спокойно, не делая никаких попыток вырваться, я ответила:

— Сказала правду, но дело не в том, что сказала, важно, почему сказала. Есть такая английская поговорка: не бросается камнями тот, у кого крыша стеклянная. Не трогай никого — и тебя не тронут.

— Ах ты, шлюха подзаборная! Очень умной себя считаешь? Ты просто не знаешь, сучка, с кем связалась, но я тебе глазки-то открою! У меня есть такие пилюльки без вкуса и запаха, уж я изловчусь тебе их подсунуть во что-нибудь, недели не пройдет, как тебя всю перекрючит, ни один врач не выпрямит, так и будешь жить каракатицей!

Холодок пополз у меня по спине, но мне не хотелось сдаваться на милость этой спятившей от злобы хищной рыбе.

— Тебе что, свобода надоела? А говорила, что так любишь ее.

— А что мне за свою свободу бояться? Доказать ты ничего не сможешь, этот яд только при вскрытии можно обнаружить, да и то с трудом, но ведь живых не вскрывают. А уж видок у тебя будет что надо, только в цирке показывать!

Черт! Ну надо же, влипла! Что же делать? Занервничав, я машинально открыла и закрыла пудреницу в своей сумке. Раздался щелчок, Нора вздрогнула, а меня вдруг осенило.

— Пленка кончилась, но самое главное я записала, должно получиться четко.

Нора мгновенно отпустила мою руку и изготовилась к прыжку, но было поздно, в туалет уже входили, весело переговариваясь, три женщины. Я обогнула застывшую Нору и покинула кафельную комнату. Шефа я нашла возле столов, он, видимо, уже искал меня, его нахмуренное лицо лучше всякого барометра предвещало грозу.

— Ты совершенно безответственна, на тебя нельзя положиться даже в мелочах!

— В чем дело, шеф? Я делала все, как вы хотели — улыбалась седовласому ловеласу. Единственно, что не выпила шампанского, но что в этом особенного? Вряд ли это могло нарушить ваши планы.

— Уж не тебе нарушать мои планы! — взорвался тот, но постарался все же взять себя в руки. — Не выношу, когда так беспардонно врут! Она не пьет, видите ли! Дома напиваешься до поросячьего визга, а тут бокал выпить не могла, жеманство из тебя полезло.

В первое мгновение я опешила, но потом поняла, что он может так говорить только со слов Маринки. Ну и ну! Удружила подружка-соседушка!

— Такое «лестное» мнение обо мне вы могли составить только со слов дочери, теперь у вас есть выбор — верить ей или мне. Оправдываться я не собираюсь. Работа есть работа, но вытирать об себя ноги я вам позволить не могу, поэтому, шеф, выбирайте, пожалуйста, выражения.

Мой ответ ему не понравился, но, видно, и дочери он не слишком верил. Раздражение все еще кипело в нем и искало выхода. Уже не зная, что еще сказать, он вдруг рявкнул вполголоса:

— Где ты была?

— В туалете, шеф. Надеюсь, вы не потребуете рассказа о том, что именно я там делала? — И сразу же пожалела о своем сарказме, глядя на его наливающееся новой порцией гнева лицо.

Но тут его взгляд упал на мою руку, в его глазах сразу вспыхнуло удивление.

— Что это у тебя?

О черт! Эта тигрица своими острыми ногтями проколола мне кожу, и на запястье выступили капли крови. Н-да! Не слишком подходящее украшение для такого вечера.

— Боюсь, вы мне не поверите, шеф, но в дамской комнате водятся щуки. Мне не повезло, я нарвалась на одну, очень зубастую, еле ноги унесла.

— Ну-ну, все шутишь! Не хватало тебе еще в драки ввязываться. Обмотай руку платком, на, возьми мой, и пошли отсюда, все равно от тебя никакого толку.

Глава 13

КРИЗИС

На следующий день, в пятницу, я пришла на работу с завязанной рукой и сомнениями, работаю я здесь еще или шеф меня уже уволил? Рука не болела, но на ней проступили еще и синяки от пальцев этой чокнутой Норы. Бинт мне показался эстетичнее, чем такие украшения. Шефа с утра не было, зато ко мне привязался Юрочка с вопросами и соболезнованиями, но сегодня у меня не было настроения шутить, и я сделала вид, что слишком занята. Уловка сработала, мой кавалер, видя, что я ни на что не реагирую, спрыгнул со стола и ушел искать не столь хмурое общество. Мне не давала покоя мысль о деньгах. Я истратила на наряды больше двух тысяч долларов, причем эти наряды мне самой были не нужны. Вся эта мишура нужна шефу, но если он здорово разозлился на меня, то с него станется не только не оплатить мне эти расходы, но и сегодняшний конвертик с деньгами не выдать, и тогда я окажусь в свободном полете. Ведь я израсходовала все оставшиеся Аськины деньги и все, что заработала. А назад платье не примут, тем более что оно левое. В этих не греющих душу раздумьях я пребывала до полудня, когда появился, словно ясное солнышко, шеф и с ходу пригласил меня в кабинет. Сесть он мне не предложил, а я своевольничать не стала. Постою, меня не убудет, тем более что насиделась уже с утра.

Шеф долго рассматривал меня, словно я какой-то неведомый науке реликт, потом соизволил наконец открыть рот:

— Послушай, все должно иметь какие-то рамки. Я мирился с твоей дерзостью потому, что меня забавляли проявления твоего строптивого характера, и потому, что это не мешало работе. Но ты перешла уже все границы! Ты вроде бы не дура, так почему же у тебя не хватило мозгов понять, что презентация, где много важных и нужных для интересов фирмы людей, где полно нахальной журналистской братии, не место для глупых бабских выходок?! Если у тебя что-то с нервами или головой — лечись, а здесь тебе делать нечего. Иди доделай все срочное, да не вздумай ничего напортить, шкуру спущу! После обеда получишь расчет. Ну, что стоишь? Марш на свое место! Мне некогда.

Мне уже было ясно, что это очередные щучкины подлянки, но я хотела узнать, что именно она наговорила про меня, поэтому не ушла. Начальственного гнева я не боялась — все равно уже уволили.

— Вы зря волнуетесь, Алексей Степанович, я ничего портить не стану. Но прежде чем уйти, я хотела бы послушать о своем разнузданном поведении, всегда ведь полезно узнать о себе что-то новое.

— Меня не волнует, чего ты хочешь, вон из моего кабинета!

Я не шелохнулась, хотя еще никогда не видела, чтобы шеф так выходил из себя. Он подскочил ко мне и схватил за руку, намереваясь выкинуть из кабинета. Мне было с ним не сладить, слишком силы неравны, но я все же приготовилась упираться. Но этого не понадобилось. Он схватил меня за пострадавшую руку, ощутил под пальцами бинт, чуть вздрогнул и отпустил. С отвращением указав на мою руку, он бросил:

—. Какие тебе нужны объяснения, когда они у тебя при себе. Или ты уже не помнишь, где и как поцарапалась, память отшибло?

В этот момент чья-то голова всунулась в кабинет с робким вопросом:

— Вызывали, Алексей Степанович?

В ответ взбешенный шеф так рявкнул, что робкого посетителя словно ветром сдуло. Я подумала, что раз шеф действительно кого-то вызывал, то ему и в самом деле некогда. Тем не менее заело его что-то во мне, ведь разбирается все же со мной, хоть и орет, как больной слон. Выждав несколько секунд, пока он отдышится после своего вопля, я сказала:

— Я прекрасно знаю, что произошло с моей рукой и почему. Но что знаете об этом вы? В каком свете Нора вам все представила?

— Не понимаю, почему я все еще терплю тебя здесь, и еще менее понимаю, зачем ты затеяла весь этот нелепый спектакль, что ты хочешь мне доказать. Ведь ты сама сейчас сказала о Норе, заметь, не я.

— Что она вам сказала? Вам ведь некогда, ответьте мне на этот вопрос, и я уйду.

— Когда я брал тебя на работу, то не предполагал, что в тебе столько вздорности и бабьей дури. Наоборот, ты мне показалась неординарно и остро мыслящей, странно, что я в тебе так ошибся. У тебя была работа, я тебе нормально платил, ты не утруждалась чрезмерно, и я не приставал к тебе, как ты и хотела, чего тебе спокойно не сиделось? Зачем ты устроила безобразную сцену в туалете? Ну не удалось тебе соблазнить мужа Норы, осечка вышла, но драться-то зачем? Не умеешь проигрывать? Придется научиться, теперь ты еще и работу потеряла. Кстати, ты себя переоценила, мордашка у тебя ничего, но с Норой тебе не равняться, она не только красавица, но и выдержанна, прекрасно умеет себя вести, умна, настоящая светская женщина.

Интересно, мелькнуло у меня в голове, что во мне есть такого, что я не только без конца влипаю в истории, но и все мои поступки воспринимаются с точностью до наоборот? Я задумчиво посмотрела на своего теперь уже бывшего шефа и спокойно сказала:

— Спасибо, что сказали, не дали умереть полной дурой, а что касается Норы, то да, она умна, раз вы так безоговорочно верите всему, что она считает нужным вам сообщить. Относительно же других ее качеств, то она… а впрочем, имеющий глаза да увидит. Она красива, это бесспорно, но я ее красоте не завидую, света она мне не застит. К чему вообще завидовать и соревноваться? Для всех есть место под солнцем. Я и не знала, что собиралась соблазнить ее мужа, это забавно, посмеюсь на досуге. И еще одно, уже последнее: если я себя высоко оценила, по вашим словам, то вы себя явно занизили. Что такого я якобы нашла в Николае, чего не нашла в вас? Вас отвергла, а ему, значит, на шею вешаюсь? Да он по сравнению с вами просто индюк. Не волнуйтесь, это я говорю не в порядке подхалимажа, просто информация для размышления.

Я вышла из кабинета, не потрудившись посмотреть, какой эффект произвели на него мои слова, да и произвели ли? Все срочное я доделала за полтора часа и теперь раздумывала, покачиваясь на стуле, ждать мне расчета, как последней подачки, или взять и уйти? А что, пусть подавится своими деньгами! Перетруждаться мне и вправду не пришлось, хотя и дурака на работе не валяла, а тряпки, что я вчера купила, так они у меня останутся, авось пригодятся когда-нибудь. Жить, правда, не на что, но я придумаю что-нибудь, машину продам, побыла белым человеком и хватит, на метро можно ездить. Я сразу повеселела, мигом собралась, выключила компьютер и, повесив сумочку на плечо, бодро пошла к двери. В дверях я столкнулась с шефом, он минут сорок назад куда-то уходил, а теперь вернулся.

Увидев меня, он нахмурился:

— Ты куда? Я тебя не отпускал еще, слишком торопишься. Обойдешься сегодня без обеда, у меня есть еще для тебя задание срочное, садись и делай, а не то не получишь никаких денег.

Я засмеялась:

— Вы что-то говорили о моей бабьей дурости, если раньше у меня ее не было, то теперь хочу ее заиметь, полезная, оказывается, вещь. Чао! — И я вышла, продолжая тихо смеяться.

Самое удивительное, что это был не нервный смех, а обыкновенный, мне почему-то стало легко на душе. Выйдя из здания, я не оглянулась, значит, и в самом деле отряхнула прах со своих ног.


Дома я первым делом залезла в ванну, сняла бинт с руки и вымылась как следует, намылившись не меньше трех раз. Потом приготовила себе поесть, да не какие-нибудь бутерброды, а рагу из мяса с баклажанами, помидорами, луком и чесноком. Все это время я напевала себе под нос какую-то дурацкую песню со словами: «Дочь капитана Джаней, вся извиваясь, как змей, с матросом Гарри без слов танцует танго цветов». Поставив горшочек с рагу в микроволновку, я задумалась о том, откуда ко мне приплыла эта пошлость, где я могла ее подцепить? Да мы ведь в пионерском лагере ее пели, очень она мне тогда нравилась, да и остальным девчонкам тоже, хотя вожатые нас ругали за нее. Я попробовала вспомнить, какие слова там дальше, и вдруг замерла… да я ведь вспомнила, что-то вспомнила! Конечно, воспоминание это было совсем бесполезное, но оно было. Раздавшийся телефонный звонок слегка вспугнул, но не затушил моей радости. Звонил Борис.