У меня родился сын, я назвала его Денисом. Мальчик был крупный и спокойный. Я радовалась, что он здоров, ведь выносить и родить непросто, когда рожаешь в тридцать лет впервые. Денис пересидел во мне две недели. Стасу запоздание с родами дало надежду, что, может быть, это его ребенок, и он осторожно спросил об этом меня. Вместо ответа, я предложила провести экспертизу, так называемый тест на отцовство, когда ребенок чуть окрепнет, но он отказался.

— Не стоило задавать этот глупый вопрос. Я собираюсь любить мальчишку независимо от того, чьи гены он унаследовал, да я уже его люблю, он такой славный!

Стас постепенно выудил из меня всю историю моей жизни; единственное, чего он никогда не спрашивал, — это кто отец Дениса. Наверно, догадался, но подтверждения догадки не искал. Денису уже два года с небольшим, и за это время много чего произошло.

Перед замужеством я занялась комнатой Ульяны, решив сделать из нее детскую. Разбирая вещи, наткнулась на коробку с останками куклы, перебрала их еще раз и, не найдя, что тут можно сделать, решила отнести на помойку. Комок тряпок, составляющий «мозги» куклы, опять выпал у меня из рук. Это уже третий раз, вряд ли случайно. Подсмеиваясь над своей суеверностью, развернула слежавшиеся за десятилетия тряпки, сняла два слоя и нашла маленький замшевый мешочек, с трудом открыла его и вытряхнула на стол свернутый лоскут шелка. Раскрыв его, я не поверила своим глазам: в нем были массивный мужской перстень из золота с крупным рубином, золотая булавка для галстука с россыпью мелких бриллиантов и пара женских золотых серег с неправдоподобно большими бриллиантами грушевидной формы. Кто, когда спрятал эти украшения в голову куклы? Неведомо. Знала ли Ульяна об этом тайнике? Скорее всего, нет, ей не было никакого резона скрывать это от меня, она отдала мне большие ценности, и не ее вина, что я не смогла ими воспользоваться. Пока я смотрела на эту находку, в голове у меня сложился авантюрный план. Стасу я ничего не рассказала, позвонила Пестову и попросила о встрече. Он приехал ко мне на работу, я закрылась с ним в кабинете и, выложив на стол украшения, подвинула к нему:

— Это вам, Алексей Степанович.

Он долго рассматривал и перебирал цацки, потом спросил, откуда они у меня.

— Помните, я говорила вам о разбитой голове старой теткиной куклы? Вот оттуда, а я чуть не выкинула их!

— Вещи старинные, прекрасные, ну и что ты за них хочешь?

Мысленно перекрестившись, словно собралась броситься с утеса, я сказала, глядя ему в глаза:

— Вашу долю в этой фирме.

Брови его взлетели вверх от такого сверхнаглого заявления. Он подумал и сказал:

— Акции твои, но с этим, — он кивнул на стол, где лежали драгоценности, — давай поступим так: я возьму себе перстень и булавку, а серьги оставь себе, смотри, какие красивые, просто редкостные.

— Вы лучше меня знаете, что пакет акций стоит во много раз дороже, но дело не только в этом. Я просто не буду носить их.

— Ну как знаешь! Сейчас я занят, но не бойся, не обману.

И он не обманул, я стала владелицей контрольного пакета акций фирмы, где продолжала работать в качестве замдиректора до декретного отпуска. Когда родила и села дома воспитывать сына, то из получаемых немаленьких дивидендов небольшую часть тратила на жизнь, а на другие по совету Пестова прикупала акции других предприятий. Очень богатой женщиной я не была, но могла не тревожиться за завтрашний день своей семьи.

Однажды после ужина Стас подсел ко мне и вкрадчиво начал:

— Сашок, а Сашок, — он так иногда меня называл, — а что с домом?

— С каким домом? — спросила я, прижимаясь к нему и не думая ни о чем плохом.

— С домом твоего деда в Архангельске. Ведь он твой?

Я резко отодвинулась от него.

— Тебе что, жить негде?

— Ну как ты не понимаешь, ведь этот дом может быть ключом ко всему.

— Каким образом? В нем никого нет, все ценное Юлька с Костиком из него выгребли.

— Ты была в этом доме год назад, мало ли кто там теперь?

— Предположим, кто-то самовольно вселился в него или же Юлька успела продать его от моего имени. Ну и что из того? Кто бы и на каком основании в нем бы ни жил, что они могут знать обо мне?

— Не скажи! А лохматый?

Я вытаращила на него глаза:

— Ты считаешь, что он живет в этом доме и ждет, когда мы его там накроем? Чушь!

— Может быть, и чушь, но узнать о новых владельцах надо.

И он узнал: в доме живет семья, выехавшая из Таджикистана. Муж служил офицером на границе, теперь уже не военный, родом с Украины, как и его жена, у них трое детей. Дом они приобрели законным образом у его владелицы.

— Конечно, приобрели они его незаконно, поскольку продала его Юлька по моим документам, но доказать это сложно, а главное — зачем? Люди эти ни в чем не виноваты, ты ведь не хочешь, чтобы они оказались на улице?

Этого Стас не хотел, дом интересовал его не сам по себе, а только как ключ к разгадке. Я полагала, что на этом мы закончили историю с домом, но ошиблась, жизнь порой выкидывает неожиданные номера.

Денис родился в январе, а уже летом я жила с ним на даче у Пестовых по настоятельному приглашению Нины Федоровны. Она давно приклеилась ко мне душой, как, впрочем, и я к ней. Свою дачу мы пока не купили, летом в городе страшная парилка, и я обрадовалась возможности выехать с ребенком на природу. Стас приезжал к нам почти каждый день. Была еще причина быть рядом с Ниной Федоровной: в середине мая от передозировки умерла Марина. Пестова трагедия здорово подкосила, он стал угрюмее и суше. Нина Федоровна убивалась и плакала долго, но, отплакав свое, оправилась и даже как-то посвежела. Конечно, она не забыла дочь, но ей стало легче от того, что не приходилось ежечасно о ней беспокоиться. Пестов хмурился при виде моего мужа, он так до конца и не смирился с моим замужеством, но, видя, что я счастлива, молчал. К Денису особенного внимания не проявлял, я убедилась, что он ничего не заподозрил. Была суббота. Пестов соизволил посетить собственную дачу и сидел в кабинете, проворачивая какие-то дела по телефону. Стас вчера не приехал, звонил, обещал быть сегодня утром около одиннадцати, а сейчас еще не было и десяти. Денис играл с Валерой, Нина Федоровна за ними присматривала. Мне захотелось искупаться. Когда я шла по тропинке, то заметила сзади фигуру охранника. Ну понятно, Пестов дома, вот и послал, можно подумать, что я корона персидских царей и меня все хотят украсть. Наплававшись всласть, я хотела уже возвращаться, но в воде было так хорошо, что я решила устроить последний заплыв. Развернувшись к берегу, я вдруг увидела, что какой-то мужчина неподалеку задергался и пошел ко дну. Пришлось нырять, вытаскивать его. Потащила его к берегу, он был страшно тяжелый, и через несколько метров я поняла, что переоценила свои силы, хотела отпустить его, но пальцы свело. Мужчина опять задергался и потянул меня вниз. Последнее, что я ощутила, — кто-то больно тянет меня за волосы.

Открыв глаза, я увидела, что лежу на берегу, вокруг толпа, а у меня на животе сидит здоровый детина и делает мне искусственное дыхание. Проглоченная вода пошла у меня изо рта, я стала задыхаться и отплевываться. Детина немедленно перевернул меня и стал похлопывать по спине, когда вся вода из меня вышла, он отнес меня в тенек и пошел куда-то, вскоре он пришел и принес мне сумку из соломки, сарафан и сандалии. Его забота меня тронула, но это была не моя одежда, и вообще, не пойму, где Юлька, пора бы ей уже появиться откуда-нибудь с веселым плутоватым видом! Парень нагнулся ко мне:

— Одевайтесь, пойдем домой.

— Я Юльку подожду.

— Юльку? Но вы пришли одна.

— Да ты-то откуда знаешь? И кто ты вообще такой?

— Ваш охранник. Надо идти домой, а то шеф мне голову оторвет!

Я сказала ему как можно более строгим голосом:

— Парень, я не знаю тебя и никуда с тобой не пойду. А будешь ко мне приставать — позову милиционера.

Ну где же эта шебутная Юлька? Надо домой идти. Парень тем временем достал из кармана какую-то коробочку, потыкал в нее пальцем и стал говорить:

— Шеф, у меня тут ЧП, пришлите человека, можно двух, и врача.

К парню вскоре подошли еще двое и заговорили с ним о чем-то, я не слушала, но вдруг они шагнули ко мне, и один из них схватил меня. Я вскрикнула, но он приблизил свое лицо к моему и сказал:

— Тихо!

Я испугалась и притихла. Сменяясь по очереди, они тащили меня на руках и притащили в какой-то дом, похожий на пансионат. Меня окружили незнакомые люди, называли по имени и беспокоились обо мне, прямо бред какой-то! Один из мужчин взял меня за руку и нагнулся, словно поцеловать хотел, я отдернула голову и завопила:

— Да вы что! Как вам не стыдно, я пожалуюсь!

Тут же я подумала, что пожаловаться я могу только тете Поле, но когда я еще домой попаду?

Мужчина, который приставал ко мне, повернулся к другому, старому, и сказал:

— Надо привести Дениса!

Но старый с ним не согласился:

— А если это ничего не даст? Сейчас приедет врач, подождем, что он скажет.

Скоро и правда появился врач, выгнал всех из комнаты, стал слушать меня, выстукивать и мять, потом накрыл покрывалом, отчего я наконец согрелась, и позвал в комнату двух мужчин, того, что приставал, и старого. Врач спросил у них:

— Она здорова, что вас беспокоит?

Старый ему ничего не ответил, а, повернувшись ко мне, спросил:

— Ты помнишь, кто ты?

— Помню, я же не сумасшедшая! Меня зовут Бахметьева Александра Николаевна, я учусь в девятом классе, живу с тетей Полиной. На пляж пришла с Юлькой, это моя подружка, только не знаю, куда она делась. Наверное, ищет меня! — Я заволновалась и хотела спустить ноги с дивана, но вспомнила, что почти раздета, и прикрылась одеялом до подбородка.

Второй мужчина молча повернулся и вышел, вскоре он вернулся с маленьким мальчиком, лицо которого было мне знакомо. Ребенок выдернул руку, подбежал ко мне и закричал:

— Мама!

Что-то горячее вошло в голову и сердце, я вскрикнула и потеряла сознание.

Я лежала на диване во влажном купальнике, прикрытая одеялом. Что это я, даже купальник не сняла? Может, мне плохо стало? Ах да, я же тонула! Наверно, охранник принес меня сюда, я была без сознания и поэтому ничего не помню. Надо пойти принять душ и переодеться. После душа, энергичного растирания, а главное — сухого белья мне сразу стало лучше, я повеселела и решила, что когда поем, то и голова перестанет кружиться. Натянув шорты и футболку, я отправилась на кухню. Полезла в холодильник, нашла тушеное мясо с перцем и помидорами, поставила разогревать. Зарядила кофеварку. Мясо подогрелось, когда в дверях возникли Пестов и Стас.

Пестов спросил меня мягко:

— Где ты была, Ася? Я честно ответила:

— Переодевалась у себя в комнате.

— Но тебя там не было, я заглядывал! — взорвался Стас.

— В душе была. А в чем, собственно, дело, что ты кричишь?

Стас смутился, а Пестов весело хмыкнул:

— Да мы тут с ног сбились, ищем тебя! Вот и разнервничались немного.

— Я не терялась, есть хочу ужасно, мясо вот подогрела, кто будет?

Утолив голод, я поинтересовалась, что с тем мужиком, который тонул. Пестов успокоил меня: мужика вытащили, он теперь в больнице, а дергался потому, что у него случился приступ эпилепсии, и, если бы не я, он бы утонул. За кофе они, перебивая друг друга, рассказали, что со мной произошло. Стас спросил:

— Как твоя голова, не болит?

— Немного кружилась, сейчас уже нет. Ну ничего себе приключение! Значит, в девятом классе? Эк тебя занесло!

— Это потому, что ты тонула. Если все это не прекратить, ты скоро и в ванной не сможешь мыться. Надо ехать в Архангельск, ставить все точки над «i». У меня через неделю отпуск, едем!

— Ванну я не принимаю с тех пор, как мне приснилась Юлька, предпочитаю душ, это во-первых. А во-вторых, Стас, почему ты так уверен, что эта поездка мне поможет?

— Ну-ка, что это еще за идея? — заинтересовался Пестов, а выслушав, задумался. Итог его раздумий выразился в совете мне поехать, и побыстрее.

Дениса мы оставили на попечение Нины Федоровны. В Архангельск прибыли утром, с трудом сняли номер в гостинице, город был полон туристами, лето! После завтрака в гостиничном ресторане я предложила погулять по городу, а потом наведаться к дому, Стас не согласился:

— Ася, сначала дело, потом развлечения.

Он был не прав в своем нетерпении, что вскоре и выяснилось. Взяв такси, мы поехали к дому, не доехав до него, отпустили машину и последние несколько метров прошли пешком. Я боялась сама не знаю чего, сердце колотилось, во рту пересохло, я уцепилась за руку Стаса. В садике возле дома копошились даже не трое, а сразу четверо ребятишек разного возраста, поодаль худощавая женщина развешивала белье. Стас подозвал мальчика постарше и спросил, где его отец. Мальчик ответил, что тот на работе, придет не раньше семи. Мы тут же ушли.