В ту бессонную ночь она думала о том, что Симон не будет ждать ее утром у бассейна. Они больше не будут вместе завтракать, вместе танцевать, вместе загорать. Они больше не будут целоваться под звездами, и Симон не обнимет и не прижмет ее к себе своими сильными руками. Это было такое короткое и невыразимо сладкое время, которое она никогда не забудет. Но теперь все закончилось. Симон обратит свое внимание на кого-нибудь другого.

Как же она ошиблась! На следующее утро он ждал ее около бассейна, и они вместе позавтракали. И они все время были вместе, посетив Ратмос и Кос по дороге в Родос. Они вместе осмотрели достопримечательности на этих островах. Симон купил ей несколько вещей, которые она сама себе никогда не купила бы, даже несмотря на то, что у нее осталась большая часть тех денег, которые дала ей тетя. С каждым днем Симон становился все нежнее, его ухаживания — деликатнее и красивее. Теперь казалось невозможным, что они распрощаются, не договорившись встретиться снова — где-нибудь, когда-нибудь.

Но одно обстоятельство сильно беспокоило Эллин, отнимая у нее чувство уверенности: Симон никогда не спрашивал ее о доме, работе или жизни в Англии. Он ничего не знал о ней, и, казалось, его это не интересует. Несколько раз она делала робкую попытку рассказать ему правду о своей работе, о Джинкс и тете Сью. Но для Симона это не представляло абсолютно никакого интереса. Если бы ему понадобилось что-то узнать о ней, он спросил бы, и она тогда ответила бы сразу на все вопросы. И поскольку Симону это было безразлично, она не рассказывала ему о своей жизни, и после шести дней идиллии они ничего не знали друг о друге.

— Когда мы причалим? — спросила она после некоторого колебания дрожащим, хриплым голосом.

— Через два часа или около того.

— Два часа, — она все еще прижималась к нему, ощущая своей головой его подбородок.

— Почему так печально, любовь моя? — его руки, перед этим гладившие ее спину, повернули ее лицом к нему. Он взял ее руки в свои и стоял долго, глядя на них. Он не ожидал ответа на свой вопрос, потому что во время ее молчания на его лице появилось вопросительное выражение.

— Никаких колец… у вас нет колец, Эстелла? Ни одного кольца с бриллиантом для ваших чудесных пальчиков?

Казалось, ее сердце выпрыгнет из груди, она едва расслышала свой собственный голос:

— Нет, Симон. У меня нет. У меня нет никаких колец.

Наступила тишина, затем Симон сказал со странной интонацией в голосе:

— Такие красивые руки — и ни одного кольца с бриллиантом. Вам нужно кольцо с бриллиантом, любовь моя.

У нее закружилась голова. Неужели он имел в виду обручальное кольцо? Конечно так, с чего бы еще он упомянул о кольце с бриллиантом? Она посмотрела на него сияющими глазами и, не подумав, робко пробормотала:

— Вы хотите сказать, что вы… вы собираетесь подарить мне? — тут она остановилась, почувствовав себя неловко, потому что она поняла смысл сказанного. Что он подумал о ней? В подобной ситуации мужчина делает предложение, и лишь он имеет право говорить. Конечно, он сочтет ее слишком торопливой, — подумала она, закусив от злости на себя тубу из-за того, что вырвалось у нее импульсивно. Однако к ее сильному облегчению, Симон, казалось, не заметил ее поспешности — или он хорошо скрыл это, — так как он улыбнулся своей привлекательной улыбкой и, снова показав на солнце, изменил тему разговора с быстротой, которая поразила ее.

— Взгляни, Эстелла, — сказал он, прижавшись к ее волосам, — оно стало похожим на грушу.

Она повернулась в его объятиях, уже не чувствуя себя столь счастливой. Она чувствовала себя очень странно, поскольку он, должно быть, говорил о кольцах, чтобы сделать ей предложение. И, кроме того, ее озадачивало то, что их не интересовало прошлое друг друга. Эллин подумала о том, что она солгала ему. Она вспомнила о Джинкс и тете Сью, и сразу появилась масса проблем, таких больших и непреодолимых, что ей не захотелось даже думать о них.

— Да, оно похоже на грушу — как будто море хочет затолкнуть его обратно, не желая отпускать.

— Это обман зрения, — Симон слегка коснулся губами ее волос и потом воскликнул: — Вот, оно поднимается!

Перед красотой этой картины у Эллин захватило дух, хотя она не в первый раз видела такой восход. Первые три дня она выходила на палубу раньше всех, но, встретившись с Симоном, она поздно ложилась спать: он не хотел ее отпускать, да и у нее самой не было большого желания уходить. Поэтому, она не могла вовремя проснуться, чтобы застать восход солнца. Прошлая ночь была одной из бессонных, лишь пара часов тревожного сна, и в четыре она зажгла свет и попыталась заняться чтением. Но было невозможно сосредоточиться, ее мысли возвращались к расставанию с Симоном. Она была вынуждена признать, что влюбилась в него, хотя все время мужественно боролась с этим безрассудством. Странно, что сердце и ум, принадлежащие одному человеку, действовали по-разному, независимо от воли их владельца. Отношение Симона к ней, его нежность и ласки, подарки, которые он покупал ей на каждом острове, несмотря на ее возражения, — все это давало ей надежду, что он, возможно, тоже влюбился в нее. Но, по мере того, как шло время, полное отсутствие интереса к ее прошлому чувствительно задевало ее. Если бы его намерения были действительно серьезными, он, конечно, захотел бы все узнать о ней и, в свою очередь, рассказал все о себе.

Они стояли, а солнце поднималось все выше, и малиновый блеск его увеличивающейся дуги был все ярче. Он коснулся перистых облаков и изменил их жемчужный цвет на шафрановый. Блестело море, переливаясь миллионами огней и подчеркивая великолепие и впечатление от восхода солнца на Востоке. Безучастное к этому прекрасному представлению небо мягкого голубого цвета обещало хороший день.

— Мы будем плавать сегодня утром? — нарушил молчание Симон, глядя на нее тем особенным взглядом, который заставлял ее сердце биться сильнее. Каким обезоруживающим было его очарование, когда он так на нее смотрел. Знал ли он это? Понимал ли он, с какой легкостью вызывал у нее волнение? Она пыталась контролировать себя, но чувства неизменно выходили из-под контроля.

— Да, я пойду переоденусь.

Они вместе покинули палубу. Когда они достигли ее каюты и никого не было поблизости, Симон привлек ее к себе и нежно поцеловал.

— Встретимся через несколько минут, дорогая, — сказал он ей и ушел.

Она посмотрела ему вслед, крайне озадаченная. Каковы были его намерения? Конечно, он не посмотрел бы на нее с такой нежностью, если бы собирался через несколько часов распрощаться с ней навсегда. Вспомнив, что он говорил о кольце, она только теперь поняла, какими странными были его слова — как будто в них был какой-то скрытый смысл, который он умышленно утаил от нее. Эллин вошла в каюту, ее мысли смешались, и она ощутила, как возмущенно шумело какое-то внутреннее предостережение, в надежде быть услышанным. Но ее любовь к Симону была так сильна, что она не могла заставить себя подумать о недостатках в его характере. Он был ее идеалом, человеком, поразившим ее с первого взгляда, который останется в ее сердце надолго, даже если их дружба закончится. Одев купальный костюм, она выбросила из головы все мысли, кроме предстоящих двух часов. Что бы ни случилось, это время Симон будет с ней.

* * *

Эллин и Симон были одними из первых пассажиров, покинувших корабль. Гавань Мандраки сияла от огромного количества цветов, но Эллин не могла оценить это. Она думала только о том, что вернется на корабль одна, без этих сильных рук, обнимавших ее. Не будет больше танцев по вечерам после ужина в полумраке. Не будет больше прогулок по палубе под огромной луной, не будет поцелуев, он больше не скажет нежным шепотом «спокойной ночи», проводив ее до дверей каюты. От ужасной боли у нее перехватило горло. Сначала она убеждала себя ни о чем не думать, эти шесть дней будут стоить того. Но теперь пришло время…

Симон больше ничего не говорил ей о кольцах, и она решила, что его слова ничего не значили и были сказаны лишь потому, что в это время он держал ее за руки.

— Вы… вы ед-дете домой прямо сейчас? — спросила она, запинаясь, не в силах вынести тишину, когда они стояли на берегу под ясным небом, с которого солнце проливало свой свет на очаровательный город Родос. Розы, дягиль и множество других экзотических цветов наполняли теплый воздух благоуханием. На волнах покачивались разноцветные лодки, рядом с ними стояло на якоре несколько величавых яхт и развевающиеся флаги разных стран указывали на гражданство их респектабельных владельцев.

Симон взглянул на нее и заколебался на минуту.

— У меня здесь есть яхта, Эстелла. Я оставлю там этот чемодан, и мы прогуляемся по городу.

— Яхта! — воскликнула она, на какое-то время забыв о всех своих несчастьях. — Одна из этих? — Так значит, они пока не расстанутся! Как прекрасна была каждая лишняя секунда! Слезы навернулись ей на глаза, когда Симон указал ей жестом сверкающее белое судно. Как она могла сказать прощай — навсегда?

— Прекрасно, — выдохнула она. — Какой вы счастливый, Симон! Она вдруг подумала о яхте, на которой ее сестра вскоре проведет отпуск. Конечно, она будет не такая большая, как эта. Симон, наверное, очень богат, если является владельцем такого прекрасного судна.

— Наверное, — признал он с оттенком гордости своим красивым, вибрирующим голосом. — Пойдем, дорогая, и я покажу ее тебе.

Глаза Эллин блеснули. Симон взял ее за руку, и они вместе направились туда, где стояла на якоре яхта. На палубе два человека опускали паруса. Они приветствовали его, а потом с любопытством уставились на спутницу их хозяина, прежде чем продолжить разговор, разумеется, на греческом.

Внутреннее убранство яхты было сказочным, все предметы и мебель были самыми дорогим. Толстые ковры были устланы в салоне и в более маленьких комнатах для отдыха. Маленькие каюты были роскошно обставлены, и каждая была с душем. Эллин не переставала удивляться, думая об Эстелле и о том, как ей повезло провести отпуск на такой яхте.

— Хотите выпить, дорогая? — Они с Эллин были вдвоем в салоне. Он показался ей напряженным, и она не могла не думать, что расставание также очень огорчало и его. Но он был единственный, кто мог что-либо изменить, — все эти мысли проносились в голове Эллин в то время, пока она оглядывалась вокруг. Мужчина, владевший подобной яхтой, не нуждался в такой девушке, как она. Она сказала ему, что хочет выпить, и он протянул ей бокал. Они некоторое время сидели и разговаривали, потом Симон поднялся и извинился, сказав, что вернется через несколько минут.

— Там, на полке, есть несколько английских журналов, — сказал он и вышел.

Она взглянула на дверь, которая закрылась за ним. «Изменилось ли в нем что-то, — думала она, — или мне это только показалось». Она никогда раньше не видела его таким напряженным, так глубоко погруженным в свои мысли, каким он был за мгновение до того, как покинул салон. Через некоторое время она пожала плечами и снова села в кресло, думая, конечно, о расставании, которое приближалось с каждой минутой. Она взглянула на часы. Ей нужно было к трем часам вернуться на «Кассиллию», так что, если Симон останется с ней до отплытия, у них будет еще пять часов.

Прошло пять минут, Эллин выбрала журнал, но оставила его раскрытым на коленях. Десять минут… драгоценные минуты, потраченные впустую. Поднявшись, она подошла к двери, но, постояв около нее несколько секунд, опять вернулась в кресло. Она оказалась бы в глупом положении, если бы вышла искать его. Кроме того, он упомянул журналы, значит, он понимал, что некоторое время будет отсутствовать. Эллин еще раз взглянула на часы… Двенадцать минут… Казалось, прошла вечность с тех пор, как он покинул салон. Она выглянула в окно и увидела лодки, плывущие по спокойному синему морю. Она нахмурилась. Действительно, было очень странно, что Симона так долго нет. Вдруг ее сердце екнуло. Двигатели! Ее пульс начал биться в одном ритме с ними. Эллин быстро встала и бросилась к двери, едва понимая причину своего страха, поскольку полностью доверяла Симону. Через несколько секунд она недоуменно уставилась на ручку двери, не понимая, что произошло. Эллин еще раз толкнула дверь, потом схватилась за ручку двумя руками в безумной попытке открыть дверь. Она не заперта! Нет, она не могла поверить, что Симон запер ее. Просто дверь заклинило, и она закричала, огромными усилиями стараясь сдерживать свой голос:

— Симон! Симон, дверь заклинило!

Что происходит? Он взял ее с собой в плавание — да, именно так. Он не сказал ей об этом, потому что это должно было стать сюрпризом.

— Симон, где ты? — Она повернула голову, одновременно дергая ручку двери, и увидела удаляющуюся гавань и другие яхты. Эллин бросилась от двери к иллюминатору, приложив дрожащую руку к горлу. Что все это значит?