Наверное, он превратился в страшного эгоиста, думающего только о себе и заботящегося лишь о себе, но, с другой стороны, а что ему оставалось. Он всю жизнь посвятил заботе о другом человеке, о матери. Он никогда не являлся ребенком, с самого рождения его считали мужчиной, который ДОЛЖЕН женщине.

А он устал быть вечно должным, ему надоело.

Девушки обращали на него внимание, но Тим не умел поддерживать с ними долгие отношения. Так получилось, что он знал все о женском организме. О процессах, в нем происходящих. И это знание мешало ему. Глядя на девушку, он невольно вспоминал о таких вещах, как овуляция, эндометрий, про это чертово «желтое тело» опять вспоминал, о влиянии гормонов тоже постоянно думал…

Эти лишние знания не помогали, а мешали ему. Мешали расслабиться, мешали строить отношения. Ему хотелось думать о том легком, неуловимом, приятном – что и составляет прелесть общения с противоположным полом, а вместо этого – Тим начинал воображать себе, что будет потом. Как они вместе с этой девушкой начнут планировать хозяйство и детей. Словом, быт вперемешку с физиологией начинал мерещиться ему… И он прерывал всякие отношения с очередной пассией.

Ему когда-то объяснили сущность всех процессов в женском теле с медицинской точки зрения, но не научили, как быть легким и открытым в общении. Как это – уметь шутить и смеяться. Думать о девичьих губах и поцелуях, а не о влиянии гормонов на психику…

К своему возрасту – тридцати четырем годам – Тим так и не сумел стать счастливым. Он понимал, что во многом это из-за матери, из-за ее воспитания, из-за ее болезни – но как можно обвинять во всех своих неудачах родную мать? И, потом, Тим давным-давно стал взрослым, он уже сам нес ответственность за свою жизнь, и спихивать все проблемы на не слишком правильное воспитание просто смешно. И это – проявление инфантильности.

А может, и наоборот. Может, он самый нормальный из всех мужчин, поскольку у него никогда и не было иллюзий в отношении женщин и любви. Нет никакой любви, чего там. Есть только быт и физиология.

…Тим остановился, вздохнул. Постоял немного, опершись о перила и глядя на воду, переливающуюся внизу черным, маслянистым блеском, затем повернул назад, спокойным и быстрым шагом направился к «Комбинату».

«Куртка где-то там валяется, надо взять. И за руль, думаю, можно уже спокойно садиться, весь алкоголь давным-давно выветрился…»

Тим набрал код на входной двери галереи, прошел внутрь. Здесь было темно, тихо. Горели лишь лампы над аварийным выходом, не давая споткнуться. Тим нашел свою куртку и собирался уйти.

Но тут заметил, что дверь в кабинет Глеба полуоткрыта и внутри горит свет.

«Надо бы зайти, попрощаться…» – мелькнула у мужчины в голове мысль.

Тим подошел ближе, хотел было уже постучаться, но в следующий момент увидел то, что происходило в кабинете в данный момент.

Там находился Глеб. И та балерина, Зоя. Зоя сидела на столе лицом к двери, обхватив Глеба длинными, удивительно тонкими и красивыми ногами, а Глеб…

В следующую секунду Тим отшатнулся назад. Затем осторожно, стараясь не шуметь, двинулся к выходу. Вышел на улицу, направился к своей машине. «А что такого, они тоже люди… Это я полез без предупреждения. Но Арина… видела бы она это! – усмехнулся Тим, садясь за руль. – Уже, наверное, не стала бы больше заламывать руки – ах, я больна им, я больна им. Глебом то есть!»

* * *

Глеб назначил Арине встречу в кофейне, что на Тверской. Арина знала это заведение – очень неуютное, дорогое и с крайне бестолковым обслуживанием. Но, при том при всем – это было очень популярное, модное московское местечко.

Глеб, ведя деловые переговоры с Ариной, никогда не приглашал девушку к себе и ни разу не напросился к ней домой. Все встречи – либо на «Комбинате», либо в кафе, вот как сейчас.

Самый оптимальный вариант для фрилансера – встречаться со своим работодателем на нейтральной территории. И Глеб, судя по всему, был в курсе этих негласных правил.

Но Арину, в случае с Глебом, подобные церемонии раздражали.

Она хотела бы остаться с этим мужчиной наедине. Чтобы не мешали посторонние, чтобы самой ощущать себя свободнее и чтобы Глеб мог показать Арине, что он чувствует к ней на самом деле.

А ведь она ему нравится – Арина в этом почти не сомневалась. Ведь столько восхищенных слов он ей сказал, сколькими ласковыми взглядами одарил… Не раз они с Глебом совершали прогулки по ночной Москве, во время которых мужчина делился с Ариной своими планами и мыслями.

Он был откровенен с ней. Разве можно быть откровенным с той, которая неприятна, к которой не испытываешь самых теплых чувств? Только с любимой, только с той, что нравится, возможна подобная искренность…

Словом, девушка была уверена – находись они с Глебом в более интимной обстановке, их отношения могли бы перейти на новый уровень. Тот самый, о котором она мечтала, начиная с прошлой осени.

Но эту встречу Глеб опять назначил в кафе. По сути, это последняя их «деловая» встреча. «А что потом?» – с беспокойством думала девушка.

…Она толкнула рукой дверь, вошла в полутемное помещение, полное публики. Огляделась, заметила Глеба – тот сидел за столиком возле окна, опершись локтем о подоконник. Рассеянно, с улыбкой – мужчина наблюдал за прохожими на улице.

Солнце светило ему прямо в лицо; волосы Глеба, и без того светлые, казались почти прозрачными, они напоминали сияющий золотой нимб над его головой.

И весь он показался Арине вдруг таким смешным, таким милым, что у нее даже сердце заныло. Наверное, если бы ей вдруг представилась возможность умереть за этого мужчину – она умерла бы, не задумываясь. Пожертвовала бы всем, что имела, собой.

Арина подошла, села напротив.

– Ой, привет… – вздрогнул, потянулся к ней Глеб, чмокнул в щеку. – Я тебя не заметил. Будешь что-нибудь? Мне кофе сейчас должны принести…

– Нет, ничего не хочу. Или хочу?

Глеб засмеялся, покачал головой и положил на лакированный столик стопку бумаг.

– Вот последний транш мне осталось тебе выплатить. Читай и подписывай, – ласково произнес мужчина. – В течение двух недель тебе должны перечислить эту сумму, и мы будем в расчете. Ты выполнила свою работу, а я тебе заплатил за нее.

Арина кивнула, принялась читать бумаги. Она бы их подмахнула, не глядя, зная щепетильность Глеба, который в принципе не мог никого обмануть, но так их встреча закончилась бы слишком быстро.

Официантка принесла кофе Глебу, спросила у Арины, не хочет ли она чего. «Нет», – все-таки отказалась молодая женщина.

Читала бумаги и время от времени косилась на Глеба.

Тот пил кофе, все так же рассеянно поглядывал в окно.

– Все в порядке… Подписываю. – Арина поставила свою подпись на нескольких листах.

– Отлично. Это твои экземпляры. – Глеб убрал свои бумаги в папку, вздохнул, затем с ласковой улыбкой протянул ладони Арине. – Спасибо, Ариша.

– Тебе спасибо. – Она тоже протянула ему ладони, почувствовала тепло его рук.

– Еще ни с кем мне так хорошо не работалось, как с тобой… Если что, я только к тебе теперь буду обращаться. Да вы все у меня замечательная команда, ребятки мои. В начале июня открытие выставки, ты приходи. Точную дату позднее скажу. Ждем прессу, телевидение.

– Это настоящее событие.

– Да, точно. Это настоящее событие для культурной Москвы.

«Сейчас или никогда, – подумала Арина. – Господи, он же слишком деликатный, слишком воспитанный для того, чтобы начать «приударять» за мной! Надо дать ему знак… как-то показать, что я к нему неравнодушна!»

– Надеюсь, мы с тобой еще встретимся в ближайшее время? – решительно спросила она.

– Да, на открытии, я же сказал. Я там буду.

– А… я надеялась… – она сбилась, смутилась.

– Ну конечно, Ариша, я же только что сказал – я всегда буду иметь тебя в виду как замечательного профессионала.

«Замечательного профессионала?! Что он такое говорит?» – еще сильнее смутилась, запуталась она.

– Я не только замечательный профессионал, я еще и симпатичная женщина, если ты заметил! – весело выпалила Арина. «А что я теперь такое говорю?..»

– И это я тоже заметил. Ах, Ариша, ангел мой… Я обычно такими словами не бросаюсь, но тебе я желаю счастья. Ты его достойна. – Глеб опять пожал ее руку, затем залпом допил кофе, что оставался еще в его чашке. – Вот не понимаю, что все с ума сходят по этому кафе? Готовят весьма средненько, официанта по часу приходится ждать… А, ладно, без сдачи обойдусь, – он подсунул под чашку купюру, поднялся из-за стола. – Ты сейчас в какую сторону? Я хочу такси поймать, и если нам по пути…

– Нет-нет, я на метро.

Они вышли на улицу, в толпу, спешащую по Тверской в обе стороны, подошли к краю тротуара.

– Вот ведь тоже бестолковая, неуютная улица, вечно ее переделывают, то закрывают, то открывают на ней магазинчики… Аренда тут, думаю, зашкаливает. В девяностых, говорят, тут проститутки стояли, я эти времена не застал.

– Глеб…

– О, а туда глянь! – вдруг заулыбался Глеб, указал на противоположную сторону. Там, на балконе третьего этажа вальяжно расположился в кресле бородатый парень. Он что-то печатал на ноутбуке, на столе стояла чашка. – Пижон. Тут же адский шум, невозможно сосредоточиться. А он делает вид, что работает. Показывает окружающим, насколько он крут. Ну как же, у него квартирка на Тверской! Пижон. Не верю, что квартира его. Арендовал, поди. Творческая личность якобы. Да тут же дышать нечем, сплошные выхлопные газы! Чашку поставил перед собой. Да в той чашке, наверное, уже полкило пыли осело!

– Глеб! – взмолилась Арина, но тот ее словно не слышал.

– Но ты знаешь, детка, я все равно ему завидую. Я тоже хочу, как он, буду честным с тобой. Хочу свою квартиру на Тверской, да еще с балконом. Я бы тоже сидел на нем с ноутбуком и с кофе… И ночами бы я там сидел, смотрел бы на город, весь залитый огнями. Как я хочу оказаться на месте этого парня, ты не поверишь! – засмеялся нервно Глеб.

– Ты самый лучший мужчина на свете. Я уверена, у тебя все получится. А я, Глеб… я бы, ты знаешь, хотела бы сидеть рядом с тобой на этом балконе. Рядом с тобой! – скороговоркой выпалила Арина.

Только тогда мужчина, кажется, ее услышал. Посмотрел на молодую женщину испуганно, захлопал светлыми ресницами.

Арина ждала, что он ответит. Она испытывала и стыд, и отчаяние. Но не могла больше сдерживаться.

– Глеб? – Она потянулась к нему, осторожно прижалась щекой к его плечу. – Глеб, я тебя очень люблю.

– И я тебя! Ты чудесный человечек, светлый! Ну все, встретимся еще, на открытии, а сейчас я спешу, спешу, спешу… – он чуть на мостовую не выскочил. Взмахнул рукой, тут же притормозило такси. Глеб быстро запрыгнул внутрь, даже не договорившись о маршруте с водителем – словно пытался как можно скорее сбежать от Арины. Но почему «словно»? Он и сбежал…

Такси тут же сорвалось с места.

Арина стояла у края тротуара, растерянная, раздавленная реакцией Глеба. Совсем не такого ответа она ждала, совсем не такого отношения.

«Может быть, он не понял меня? Думал о своем, он ведь занятой человек, очень устает в последнее время и просто не слышал, о чем я твердила… Или ему и в самом деле некогда было?»

Она побрела вниз по улице, в сторону центра. То, что вокруг сновали деловито настроенные, энергичные, веселые люди (судя по обрывкам их разговоров), звучала музыка из открытых сверху окон, пахло кофе, кожей из распахнутых дверей обувного магазина (специально, что ли, ароматизатором таким набрызгали, чтобы покупателей привлечь?) – все это не отвлекало Арину от грустных мыслей, а, наоборот, угнетало еще сильнее.

Она чувствовала себя лишней, странной, чужой – на этой парадной улице.

«Я же ему в любви призналась, а он… Он все в шутку перевел. Да, ответил, что тоже меня любит, но вовсе не так, как мне бы хотелось…»

Арина вдруг почувствовала, как защипало в глазах. «Как назло, и очки солнечные забыла!» Она медленно шла, стараясь не споткнуться на своих высоких каблуках.

«Но сколько еще можно мучиться… Я же с ума так сойду! Пусть уж Глеб мне прямо скажет, что ничего ко мне не чувствует. Это жестоко, конечно, но зато я быстрее приду в себя потом».

Арина достала на ходу свой мобильный телефон и принялась, щурясь и глотая слезы, тыкать пальцем в экран. «Я ничего не теряю. Либо он прямо скажет, что не любит меня, либо…»

– Алло? – раздался в трубке голос Тима. – Привет, Арина.

От неожиданности Арина едва не выронила телефон. Наверное, не туда нажала.

– Тим… Привет.

– Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. Дурацкий сенсорный экран. Не на ту строчку нажала. Извини, пожалуйста.

– Опять ты извиняешься.

– Ну а что мне еще делать?! – с отчаянием произнесла она.

– Ты плачешь?

– Нет. И все, давай прощаться, это случайность…

– Ты плачешь, – с коротким смешком констатировал Тим. – Ты где сейчас?