Зоя пошла следом за распорядительницей. За секунду до того, как выпорхнуть на главную сцену (там, в зале, сидел Главный и еще какие-то люди, комиссия «Российского балета»), девушка вдруг успокоилась, обрела четкость мыслей, страх перед неудачей отступил. В ее голове мелькнуло: «Я буду танцевать так, словно я не в труппу «Российского» пытаюсь попасть, а сам Бог принимает у меня экзамен!»

Зоя себя уже не помнила. Она, ступив на сцену, перевоплотилась в простую крестьянскую девушку, Жизель. Взаимно и без памяти влюбленную в прекрасного юношу, который на самом деле являлся графом Альбертом. У Альберта была невеста, о существовании которой Жизель пока еще не подозревала. Влюбленный в Жизель лесник Ганс узна́ет об обмане, он тогда решит сделать все, чтобы рассказать правду девушке. Скоро Жизель сойдет с ума, умрет, не в силах пережить предательства возлюбленного, Альберта… Но это произойдет потом, а пока Жизель еще счастлива в своем неведении, радуется жизни и любви.

…Закончив танец, Зоя еще некоторое время не могла прийти в себя и двигалась почти на автомате, ни о чем не думая. Убежала в одну из пустых раздевалок, легла на банкетку. Сколько прошло времени – девушка не поняла.

– Лапиади! – услышала она стук каблучков в коридоре, затем стук распахнувшейся двери. – Наконец-то нашла. Господи, ну куда же вы пропали… Ищу, ищу. Виктор Семенович ждет вас у себя.

– Что? – Зоя поднялась. И только тогда до нее стало доходить, что она, судя по всему, прошла отбор. Иначе зачем ее к себе зовет главный режиссер «Российского балета»?

Так оно и оказалось.

Ее согласились принять в труппу. Присутствующий на отборе театральный критик очень хвалил Зою, особенно ее фирменный прыжок, оставляющий впечатление парения, полета; другие члены комиссии, представлявшие «Российский балет», тоже согласно кивали.

Главный же режиссер, пожилой благообразный мужчина, известный всей театральной Москве, произнес торжественную речь – хорошо поставленным голосом, делая четкие паузы. Суть этой речи сводилась к тому, что «Российский балет» скоро будет отмечать знаковый юбилей – тридцать лет с момента своего создания. Мужчина заметил, что за эти годы много балетных трупп открылось, а потом столь же скоропостижно закрылось и лишь один «Российский балет» остался на плаву.

Потом режиссер перечислил награды труппы – от разных стран Европы и других континентов; коротенько сообщил, сколько похвал досталось театру от известных газет и журналов, вдобавок присовокупил еще все те звания, которые достались коллективу от театральных ассоциаций.

Упомянул также, сколько раз труппа театра пересекла с гастролями весь земной шар с востока на запад и с севера на юг.

Когда же режиссер произнес, что «Российский балет» – это ансамбль исключительно солистов, и многозначительно взглянул на Зою, то у девушки едва не перехватило дыхание. Наконец она поверила в то, что мечта всей ее жизни сбылась. Зоя опустила голову, чувствуя, как пощипывает глаза от близких слез.

После торжественной части наступило время формальностей. С Зоей беседовал уже другой человек, из отдела кадров – о контракте, который надо будет заключить, о правилах, которые царят в этой труппе, и прочее.

Контракт с Зоей будет подписан после того, как она уволится из того театра, в котором работает сейчас, поэтому ей в ближайшее время придется сообщить своему художественному руководителю, Райкову, что она намерена покинуть его труппу…

Еще кадровик вскользь, словно нехотя, заметил, что Зое очень повезло, что ее репутация как артистки ничем не запятнана и она до этого никак не участвовала в разного рода ток-шоу… Талант, преданность балету, отсутствие тщеславия, безупречная репутация – вот то, что позволило Зое обойти всех конкуренток.

Немного позже Зое удалось побеседовать уже лично кое с кем из труппы – столкнулась, уходя, со своей бывшей одногруппницей по хореографическому училищу. Одногруппница по секрету сообщила, что Главный собирался пригласить в коллектив совсем другую девушку. Очень способную, надо сказать, и подающую большие надежды. Но та девушка, к сожалению (это выяснилось буквально вчера, накануне конкурса), участвовала в каком-то телевизионном шоу скандального характера.

Зоя возвращалась к себе в полном раздрае. С одной стороны, душа ее ликовала. Ну наконец-то сбылась мечта всей жизни, она попала в труппу «Российского балета»! С другой стороны, девушка понимала, что теперь, после всего увиденного и услышанного, она не сможет выступать в галерее Глеба. Наверняка ее новое руководство не одобрит подобного, пусть само это выступление, очень короткое, кстати, – верх приличия. Эпизод из классики – «Умирающий лебедь». Но вот нельзя, нельзя нигде и никогда, даже классику нельзя, никаких подработок без согласования с театром, никаких дополнительных выступлений…

В том коллективе, откуда Зоя собиралась увольняться, на подобные вещи смотрели сквозь пальцы. В «Российском балете» этот номер с галереей оживших картин, при всем своем приличии, не прошел бы. Собственно, как и предполагала Зоя раньше, хотя и надеялась, что обойдется.

Но зачем рисковать? Надо поговорить откровенно с Глебом, он должен понять. Ведь это именно он помог Зое устроиться в труппу «Российского»… Но, с другой стороны, он совсем не знает о тех порядках и принципах, которые царят в балетных «верхах». Сочтет еще Зою неблагодарной, капризной.

Или рискнуть, станцевать у Глеба в маске, скрывая собственное имя? А стоит ли он того, этот риск? Нет, нет.

Зоя боялась этого разговора, боялась встречи с Глебом, чувствуя себя неблагодарной. Этот человек подарил ей мечту, собирался сделать ей предложение, судя по всему, а она – ничего ему в ответ… Поэтому девушка оттягивала встречу со своим кавалером. Разговаривая с ним по телефону, объявила, что очень занята в ближайшие дни, поскольку увольняется из своего театра. На настойчивые вопросы Глеба, а будет ли она танцевать в его галерее, Зоя отвечала уклончиво. Она в глубине душе надеялась, что Глеб найдет ей какую-нибудь девушку на замену.

В ближайшие выходные Зоя отправилась в гости к Нине – старшая сестра отмечала дома свой день рождения.

Сначала пришлось поскучать, у Нины собрались гости, ее подруги, три дамочки-клуши. Подруг сестры Зоя недолюбливала, ей казалось, они забирают все внимание себе. А девушка привыкла быть главной в отношениях с Ниной. Даже родных племянников Зоя едва терпела и пусть тайно, но ревновала старшую сестру к ее детям…

Хотя, в сущности, это были идеальные племянники – Костик, десяти лет, и Леночка, восьми. Воспитанные, самостоятельные, вежливые. Никогда и никуда не лезли без спроса, не надоедали гостям, но, если их позвать, спросить о чем-либо, завести разговор, всегда охотно и с энтузиазмом отвечали, словно ждали этого – когда же к ним обратятся наконец!

Учились племянники прекрасно, всегда помогали друг другу, никогда не ссорились между собой (или ссорились, но не перед публикой). Возможно, в подростковый период они и начнут бунтовать, но Зоя, наблюдая за детьми сестры со стороны, была уверена – даже в переходный период Костя и Лена не превратятся в истеричных наглецов. Да, возможно, возникнут какие-то трудности, но это будут не самые неприятные подростковые проблемы.

Тем не менее Зоя не то что тоже недолюбливала племянников, нет, но определенно тяготилась ими.

Зоя никогда бы в этом не призналась сестре, она и самой себе боялась в этом признаться. Если бы Костя с Леночкой вдруг умерли бы (не дай бог, конечно!), то Зоя не стала бы сильно переживать. Поплакала бы, попечалилась бы, конечно, но страдать долго, сильно не смогла бы. Вот за сестру она бы точно страшно переживала бы в таком случае – как та, с ее больным сердцем, вынесет этот удар судьбы…

Скоро гости ушли, дети отправились спать.

Зоя с Ниной остались одни на кухне. Сидели, болтали. Зоя приберегла главную новость напоследок, чтобы насладиться реакцией сестры в полной мере.

– Нина, меня в труппу «Российского» взяли, – скромно, словно мимоходом, сообщила Зоя.

– Ой, я тебя поздравляю! – Нина кинулась ее обнимать, ткнулась длинным носом в шею сестре. – Это же прекрасно! Давно? Что же ты молчала раньше?

– Что такого…

– Не прибедняйся! Нет, это надо определенно отметить.

– Ты и так уже захмелевшая, – довольная, добродушно заметила Зоя. – Тебе нельзя много пить.

– Ничего, еще бокал шампанского за тебя, обязательно… Да как же это у тебя получилось попасть туда?

– Глеб помог. Вернее, посодействовал мне пройти на конкурс, там одно место освободилось.

– Твой Глеб – чудо! Ах, как я его люблю…

– Ты не думай, от него ничего не зависело при приеме. Это никакой не блат. Он просто сообщил мне о времени и месте, договорился кое с кем, чтобы меня тоже посмотрели – вместе с другими претендентками. Так что все зависело только от меня, моих способностей. Я очень хорошо выступила перед главным режиссером. Из своего театра я уже уволилась, вчера. Ну, конечно, они не в восторге были, Райков сильно расстроился, но сезон закончился, я никого там не подвела своим уходом.

– За тебя! На, закуси яблочком…

Зоя, отпив из бокала, взяла из рук сестры яблочную дольку, положила ее в рот, но неожиданно почувствовала, какой приторной, резкой сладостью отдает фрукт, и поморщилась. «Ох уж эти продукты, выращенные не пойми где…» – мелькнуло у нее в голове.

– Но я кое-что обещала Глебу, – продолжила Зоя, незаметно отложив невкусное яблоко в сторону. – А теперь, наверное, не смогу это сделать. По условиям контракта, да и в принципе – это не принято у нас… Ну да, они там все такие одухотворенно-нравственные, в «Российском балете», все в высоком искусстве… А я обещала Глебу танцевать в галерее, вечерами. Вернее, не обещала еще, но почти согласилась.

– Почему нельзя, в свободное-то время, подработать? – удивилась сестра. – То и дело в новостях слышу, как актеры то на вечеринках выступают, то на свадьбах известных людей. Оперных певцов порой на корпоративы приглашают. Это ведь, как понимаю, возможность подработки! Некоторые из артистов свои рестораны открывают, держат маникюрные салоны… Не понимаю, почему тебе нельзя будет выступать в галерее?

– Вот в том-то и дело – актеры, певцы… А мы, балетные, – закрытая каста, так повелось. Ты, Нин, например, часто видишь балерин, которые в рекламе снимаются, в ток-шоу выступают, в реалити-шоу еще?

– Видела. Одну известную балерину, да… – усмехнулась Нина.

– Но она и не танцует в солидном театре! Потому что либо шоу, либо серьезное искусство. Нет, я, наверное, не в силах тебе объяснить… Но, словом, я не могу согласиться на предложение Глеба танцевать в его галерее. Это ведь тоже шоу, в каком-то смысле…

– Ладно, ладно! Если Глеб тебя любит, он поймет, не станет требовать невозможного, – добродушно согласилась сестра.

– Я знаю. Но у меня все равно такое чувство, что я его подвела. Скверно как-то… – Зоя поморщилась, ощущая, как в желудке опять поднимается какая-то буря. – Я должна радоваться на самом деле, что меня согласились принять в труппу «Российского», что со мной собираются подписать контракт, но у меня душа сейчас почему-то не на месте, что ли.

– Это пройдет. Радость иногда пугает, к ней тоже надо привыкнуть.

– Да, ты права. Еще мне кажется, Глеб всерьез собирается сделать мне предложение. Не сейчас, но позже.

– Ты согласишься, надеюсь? – Нина прижала руки к сердцу, замерла в ожидании ответа.

– Да. Я поняла, что мы с Глебом подходим друг другу, у нас с ним одинаковые планы. Его совершенно не смущает, что хозяйка из меня никакая, что я часто буду в отъездах. Знаешь, мы недавно болтали по телефону, и он признался, что ненавидит запах еды в доме. Ненавидит, когда женщина ходит со шваброй, что-то чистит и трет… ой, что-то я устала, – вдруг на полуслове саму себя перебила Зоя, провела рукой по лицу.

– Ложись в гостиной, я тебе там постелила, а сама тут на кухне…

Утром Зоя проснулась с ощущением той же дурноты. Выпила стакан воды натощак, побежала в ванную. Долго мыла лицо холодной водой. «Надо бы аспирина принять, что ли. Кажется, я вчера переусердствовала. Один бокал шампанского с гостями, один на ночь, с Ниной. Ну ладно, от второго я лишь глоток отхлебнула, но в любом случае это чересчур для меня!»

Тут же в ванной находился ящик с лекарствами, вернее, со всевозможными аптечными товарами. Зоя принялась перебирать его содержимое, читать этикетки. «Сколько тут ненужного… Нинка просто перестраховщица!» На дне ящика Зоя наткнулась на тесты для определения беременности. Скорее всего, они остались у Нины со старых времен, когда та еще жила с мужем.

Некоторое время Зоя думала, затем решила использовать этот тест по назначению. Не то чтобы она подозревала у себя беременность (быть такого не могло!), но хотела, на всякий случай, окончательно исключить такую возможность.

…Тест неожиданно показал две полоски. «А, он, наверно, старый, просроченный! Не сработал!» Зоя, в каком-то истеричном азарте, использовала еще несколько других тестов, что нашла в ящике у сестры.