Ксения Беленкова - Свидание у Средиземного моря

Он ковырял ложкой в тарелке и, кажется, не съел и куска мяса.

– Отказы не принимаются, – дядя Лева серьезно посмотрел на сына. – Перед сном зайди ко мне в комнату.

Мишка тяжело вздохнул, будто ему на плечи лег непосильный груз: очевидно, ему предстоял откровенный разговор с отцом. А это порядком напрягает, особенно если эта беседа нужна папе, но не сыну. Мишка же сейчас, несомненно, был уверен, что не хочет ни с кем разговаривать.

Аня уже ложилась спать, когда на диван шлепнулся ноут.

– Еще по Цимесу? – улыбалась Мира. – Ну давай! Вдруг в этот раз получится, все к тому.

И Аня отмахнула крышку, даже не зная, чего хочет больше: чтобы эта история закончилась поскорее или же чтобы продолжалась дальше? Но не успела собраться с мыслями, как в окошке сообщений выскочило:

«Куда пропала?»

– Он вернулся! – завизжала Мира, которая бесцеремонно следила за перепиской.

Лиля тоже не сдержалась и уставилась на экран. И тут же выскочила новая фраза, набранная только что:

«Привет! Что случилось? Где ты была?»

И тут Аня неожиданно ответила вопросом на вопрос:

«Ты был в Яффо?»

Но Цимес отвечал, что сообщение о Яффо до него не дошло. Что он переживал, не понимая, куда Аня пропала. Что и не думает обижаться и продолжает мечтать о встрече.

«Давай завтра!»

Это предлагал он. Аня же понимала, что от Иерусалима ей не отвертеться. Пришлось снова отложить свидание. Так значит, молодой человек в салоне Мейслера был не Цимес? Казалось, она так и вернется в Москву, не повидав «самое лучшее»…

В Иерусалим они отправились вчетвером. Мишке каким-то образом удалось уговорить отца оставить его дома. Кажется, они с тетей Машей должны были заняться какими-то важными приготовлениями, но пока скрывали, к чему именно.

Дядя Лева был в приподнятом настроении, казалось, это он впервые сейчас увидит Иерусалим, а не Аня. Мира и Лиля, разбуженные чуть свет, теперь спокойно посапывали и не слышали папину лекцию.

– Знаешь, как у нас говорят? – спрашивал дядя Лева. – Тель-Авив работает, а Иерусалим молится. Сейчас ты увидишь город чудесный, необыкновенный, единственный в своем роде. Это святыня сразу для трех религий: иудаизма, христианства, ислама.

– Разве так бывает? – удивилась Аня.

– А вот сейчас узнаешь, – дядя Лева явно обрадовался, что хоть кто-то кроме него в машине не спит. – Смотри, видишь, дорога пошла на подъем!..

Аня осмотрелась: действительно, теперь они ехали в гору. И дядя рассказывал, что город расположен на возвышенности, отчего принято говорить не «приехать», а «подняться» в Иерусалим. Некоторые мудрецы считали, что этот подъем можно сравнить с личным ростом, духовным развитием. И Аня даже немного испугалась, что в детстве слишком много каталась на санках с горок: вдруг древние философы и с этим провели бы какие-то параллели?

– А слышала песню Гребенщикова? – дядя вдруг запел: – Под небом голубым есть город золотой…

– Слышала, да, – закивала Аня. – Красивая песня.

– Она написана про Иерусалим. Изначально в стихах было «Над небом голубым» и рассказывалось про рай, или Небесный Иерусалим.

– Как это – Небесный? – не поняла Аня.

– Знаешь, некоторые философы считают, что наша земля – это лишь отражение земли небесной, той, что существует наверху. И только она реальна.

По окну машины ползло небо, отражаясь в стекле, как живое. Аня не хотела верить, что все вокруг могло быть таким же отражением: сказочным зазеркальем.

– А вот и Масличная гора! – дядя остановил машину. – Выходим, отсюда чудесный вид на Иерусалим.

С этой возвышенности вид и правда открывался необыкновенный. Покуда хватало глаз, лежал светлый город. И не было здесь новых строений, привычных глазу сверкающих глянцевыми панелями многоэтажек. Только камень. Пологие крыши, купола.

– Видишь стену? – дядя указал на длинную изгородь, охватывающую строения. – Эта стена окружает весь старый город. В ворота, которые сейчас как раз перед тобой, должен войти Мессия. Христиане считают Мессией Иисуса. Они верят в то, что он уже входил в эти ворота. Мы же, иудеи, ждем его пришествия до сих пор.

– А почему евреи не верят в Иисуса? – спросила Аня.

– Это долгий разговор, – дядя задумался. – Может быть, потом, если ты действительно заинтересуешься, я расскажу тебе об этом. В Священном Писании говорится о том, как узнать Мессию. Например, спускаясь с этой горы, он должен оживить всех, кто похоронен на ее склоне.

И тут Аня поняла, что внизу лежит кладбище. Только не такое, к которому она привыкла. Здесь были всего лишь каменные плиты. Множество плит. Все похороненные тут иудеи верили, что смогут восстать из могил вслед за поступью Мессии из библейского пророчества. И ни одного креста, ни одного цветка на захоронениях.

– А почему здесь нет цветов?

– Евреи вместо цветов кладут на могилы камни, – пояснила Лиля. – Цветы в пустыне редкость, а принести камешек в память об ушедшем не составляет труда. Смотри, есть могилы, которые посещают часто – на них лежит много камней. Другие заброшены – там нет ни одного.

Аня видела, как возле одной могилы собрались несколько человек. Все они были в темных одеждах, в широкополых шляпах. С висков у этих людей свисали нестриженые пряди волос – пейсы.

– А зачем евреям пейсы? – спросила вдруг Аня. – Никогда не понимала.

– Это хасиды, – ответила Мира. – Такое течение в иудаизме. С пейсами забавная история. Хасиды не стригут волосы на висках в память о том, что Бог завещал делиться с бедными. Вот вырос урожай, его собирают, но часть по краям всегда нужно оставлять для нищих. И хасиды не состригают часть волос, чтобы помнить об этом завете.

– А как же ты? – Аня хитро уставилась на дядю, который не носил пейсов. – Забыл о бедных, да?

Дядя Лева рассмеялся, но ничуть не смутился.

– А у меня память хорошая, – ответил он. – Мне не нужно отращивать волосы на висках, чтобы помнить о нищих.

Аня тоже заулыбалась.

– А что это за огромный золотой купол?

– Это мечеть Омара. – Лиля приложила ко лбу ладонь, будто купол мечети слепил глаза, точно солнце. – Это святыня ислама. Мусульмане считают, что с этого места Мухамед вознесся на небо.

– А иудеи полагают, что там находился краеугольный камень, в котором заложена суть творения, – добавил дядя Лева. – А теперь вниз – на Храмовую гору.

Спустившись в старый город, первым делом все подошли к Стене Плача, кажется, дяде не терпелось попасть именно сюда и позволить племяннице прикоснуться к его вере, ощутить ее материальность. Стена Плача оказалась полуразрушенным каменным строением. И это было все, что осталось от Храма – священного места для всех иудеев. Сюда приходили скорбеть о произошедшем и надеяться на восстановление святыни евреи-паломники со всего мира. Теперь, когда не было Храма, эта стена стала местом для молитвы. Множество людей стекалось сюда из разных концов света, просто прикоснуться к камням или засунуть свою записку – доверить Стене Плача самое заветное пожелание. Подход к стене оказался разделенным на две части. Дядя объяснил, что мужчины и женщины по правилам иудаизма должны молиться отдельно. Аня присмотрелась и поняла, что на одну половину допускаются только женщины, а на другую – только мужчины. Она с сестрами прошла на отведенную им часть у стены, здесь было многолюдно. Кто-то тихонько молился, кто-то пытался засунуть в щель меду камнями кусочек бумаги. Множество лиц было обращено к этим валунам, точно они живые и могут слышать каждое слово, успокоить или обнадежить. Аня же пыталась понять, что чувствует здесь. Она все смотрела на уходящую вверх, к небу, каменную кладку, и вдруг волоски на ее руках встали дыбом. Мурашки пробежали по коже. Будто здесь, вокруг нее, жила сама тайна – вечная, неразгаданная…

Вглубь, по старому городу, разбегались узкие дорожки. А вокруг вовсю шла торговля. Сестры взяли Аню за руки с двух сторон и вели вперед, вслед за дядей Левой. А так хотелось прилипнуть хоть к одному пестрому прилавку, за ним – к следующему. Цветастые платки, ковры, сумки, расписная посуда – чего здесь только не было. Глаза разбегались.

– Погодите! – попросила Аня, стараясь прильнуть к развалу, где были разложены картины. – Интересно же.

– Интересно будет впереди, – басил дядя Лева. – А такого барахла на любом арабском рынке навалом.

И тут же в нос ударял запах каких-то терпких приправ. В лотках лежал разноцветный ароматный песок: рыжий, желтый, охряный, коралловый. А дальше магнитные сувениры и следом – чашечки, лоханки в бело-голубых узорах. Но мимо развала с украшениями Аня пройти уже не смогла. Она буквально вырвалась из мертвой хватки сестринских рук и рванула к прилавку. Бусы сверкали камнями, кольца и серьги казались достойными императриц. Аня очень любила яркие украшения, крупные кольца и длинные серьги. В таком убранстве, даже сделав самую простую прическу и не слишком наряжаясь, можно было выглядеть очень модной и стильной. Дома Анины шкатулки уже ломились от карамельной бижутерии, но такой красоты с восточным колоритом у нее еще не было. Она начала примерять украшения, а белозубый продавец охотно подносил к лицу зеркало. С другой стороны на Аню наставила свою вездесущую камеру Мира. И вдруг прямо над ухом раздался незнакомый мужской голос. Рядом стоял юноша и что-то говорил Ане, видимо, на иврите. Он улыбался, будто был ее давним приятелем. А лицо действительно показалось Ане каким-то знакомым. Юноша указывал на серьги, что украшали сейчас ее уши, а потом вдруг протянул руку продавцу, что-то сказал и скинул в его ладонь несколько монет.

– Что вы, не надо! – кажется, Аня поняла намерение молодого человека приобрести ей нежданный подарок.

Мира так и застыла, сжимая перед носом фотокамеру, которая на миг ослепила всех своей вспышкой.

– Скажи ему, – щурилась от света Аня. – Мира, помоги объяснить…

Аня начала оглядываться и поняла, что юноши уже нет рядом. Будто растворился в мгновенном ярком свечении.

– Где он? – Аня крутила головой.

– Сама не пойму, – разводила руками Мира. – Во дает!

– А ну поторопитесь! – начал сердиться дядя Лева, который уже успел уйти вперед.

Аня попыталась вынуть серьги из ушей, чтобы вернуть продавцу, но тот наотрез отказался их забирать.

– Говорит – они твои, – переводила Мира. – Тот парень за них уже заплатил.

– С чего это незнакомцу мне подарки дарить? – Аня совсем растерялась, но уже послушно топала за дядей, новые серьги чуть оттягивали мочки ушей.

– А ты уверена, что это незнакомец? – выпалила вдруг Мира. – Я его узнала!

– Кого узнала?

– Это же тот самый, ну, из Азриэлей! – захлебывалась Мира. – Ну тот, что тебе цветок подарил, помнишь?

Только тут Аня сообразила, отчего лицо юноши показалось ей знакомым.

– Я же говорила! Это неспроста! – ликовала Мира. – Уверена, он и есть твой Цимес! Ты же вчера ему сказала, что едешь в Иерусалим. Вот он тебя и выследил! И опять с подарком!

Мира даже запищала от восторга. Эта история казалась ей все более правдоподобной и романтичной.

– А почему он тогда на иврите говорил? – недоверчиво вставила Аня.

– Прикалывался! – не отступала Мира. – Или для конспирации, чтобы ты его до поры до времени не разоблачила.

– Пришли! – дядя Лева прервал разговор сестер. – Глядите! Это Храм Гроба Господня.

Только тут Аня поняла, что торговые ряды остались позади, и теперь она стоит в каком-то совершенно необыкновенном месте. Небольшая площадка, вокруг старинные стены, подпирающие высь. Аня подняла голову и увидела арочные своды. Они окружали высокие окна и даже огромную дверь, за которой лежала темнота.

– Это место, священное для христиан, – рассказывал дядя. – Согласно традиции именно здесь был распят, погребен, а потом воскрес Иисус.

Аня ступила внутрь казавшегося мрачным помещения и почувствовала себя в центре какого-то волшебного грота. Своды его были так высоки, что потолок, кажется, сливался с небом.

– Именно в это отверстие в куполе храма сходит Благодатный огонь на православную Пасху, – разъяснял дядя.

И Аня поняла, что не случайно увидела небеса – купол был открыт для них. И свет лился в круглое отверстие, наполняя все помещение легкой искрящейся пыльцой.

– Представляешь, православные верят, что если хоть раз Благодатный огонь не сойдет в назначенный час, то случится конец света! – прошептала Мира.

– Этот огонь якобы возникает сам по себе – льется с неба и все. А еще считается, что он вовсе не обжигает, – поддержала сестру Лиля. – Хоть умывайся им, как водой.

– А вы в это не верите? – спросила Аня.

– Видишь ту мраморную часовню в центре зала, – указала Мира. – Она называется Кувуклия. Там все и происходит. Огонь спускается в дыру в куполе и оказывается в Кувуклии, где на тот момент находится только лишь Патриарх. И больше никого. Все послушно ждут в зале, когда им вынесут огонь.